Остров любви

Глори подарила ей ярко-желтый шарфик.

– Вспоминай обо мне, когда будешь повязывать его. – Розабелла приняла подарок, крепко обняв Глори.

Мадам Лафарж она подарила флакончик дорогих французских духов.

– Спасибо, дорогая. Я никогда тебя не забуду. Бьюсь об заклад, капитан не выдержит и отведет тебя под венец! – Мадам Лафарж громко захохотала и похлопала себя по крутым бедрам.

Глори хотелось надеяться, что мадам Лафарж окажется права.

– Хорошего тебе путешествия, дорогая. Я попросила бы тебя черкнуть нам с Роузи пару строк, но мы не умеем читать, поэтому ответа не жди.

Глори кивнула. Еще раз обняв женщину, она помогла ее спутнице спуститься в шлюпку. Эта задача была не из легких как для тучной мадам Лафарж, так и для беременной Розабеллы, но, в конце концов, они уселись в шлюпку, и матросы отвезли их на берег. Глори смотрела вслед женщинам, пока они не скрылись за холмом.

– Что их ожидает, Николас? – спросила она подошедшего капитана.

– О Розабелле позаботятся. У меня есть друзья в Кейпе, молодая пара, которая не может иметь детей. Они ждут Розабеллу, чтобы оставить ее в своем доме после того, как она родит ребенка. Эти люди будут безмерно счастливы, когда в доме появится малыш.

– А мадам Лафарж?

– Она, скорее всего, не поменяет профессию.

Глори улыбнулась, их взгляды встретились. Девушка заметила, что Николас смотрит так, словно хочет что-то сказать и не находит нужных слов. Она была очень рада переменам в их отношениях, но напрасно: вечером Блэкуэлл опять не вышел к ужину.

– Доброе утро, капитан, – холодно поздоровалась с ним Глори на следующее утро. Николас, стоя на палубе в отглаженных черных брюках и белоснежной рубашке, задумчиво смотрел в море. Повернувшись к девушке, он широко улыбнулся, и обида Глори исчезла без следа.

– Доброе утро, милая. Надеюсь, ты спала хорошо?

В этих словах прозвучало что-то очень личное, от чего девушка покраснела.

– Да, спасибо. – Но она лгала. Весь вечер девушка была не в духе, злясь на капитана за то, что он снова перестал обращать на нее внимание. Она смутилась и потупила взор.

– Мне не хватало тебя за ужином.

– Я должен был кое-что обдумать.

– Обдумать? – переспросила Глори.

– Да.

– Понятно.

– Что тебе понятно?

– Меня это не касается.

– Как раз наоборот. Я думаю, может быть, к вечеру, после ужина, мы все обсудим.

Глори удивленно вскинула голову и снова покраснела. Николас Блэкуэлл был единственным из знакомых мужчин, с которым она одновременно чувствовала себя робкой девушкой и сильной, обворожительной женщиной.

– Прекрасно, – только и смогла выговорить она.

– Боюсь, сегодня у меня прибавится работы, поэтому до вечера мы вряд ли увидимся.

В его взгляде читалась страсть, и девушка зарделась от смущения, почувствовав, как приятное, щекочущее тепло начинает разливаться по всему телу. На какой-то момент Глори даже забыла, зачем ей так срочно понадобился капитан. Ее мысли были об одном: он так ласково целовал ее! Невольно вздохнув, девушка посмотрела на море, а затем прямо в глаза Николасу.

– Можно, я спущусь вниз, навещу своего слугу? – спросила она.

– Я попрошу Джошуа проводить тебя. – Капитан улыбнулся и ушел, не прибавив ни слова. Через несколько минут на палубе появился старший помощник.

– В этом нет ничего страшного, – говорил он девушке, спускаясь по трапу в кормовой части корабля. – Почти все из нас побывали там, кто – день, кто – два. И потом, меньше, чем через неделю мы уже будем в Нью-Йорке.

Помещением для арестованных служила небольшая комнатка в трюме. Через отверстие, проделанное в тяжелой дубовой двери, Глори увидела Натана, с несчастным видом сидящего на треснувшей деревянной скамейке.

Сердце девушки дрогнуло.

– Можно мне войти? Я хотела бы поговорить с ним наедине.

– Конечно. – Джошуа отпер дверь и впустил Глори. – Через несколько минут я приду за вами.

– Спасибо, Джош.

Девушка подождала, пока старший помощник уйдет и бросилась в объятия брата.

– Прости меня, Натан! Я ни за что не стала бы уговаривать отвезти меня на берег, если бы знала, чем все это кончится.

– Успокойся. Здесь не так уж и плохо. Капитан лично приходил проведать меня. Он принес колоду карт и немного пеньки, чтобы я мог поупражняться в плетении каната. Жаль, он не знает, что я умею читать.

– До Нью-Йорка еще целая неделя, может быть, мне удастся уговорить его выпустить тебя.

– Не надо, Глори. Он может заподозрить неладное, если увидит, что ты слишком печешься о слуге.

Девушка снова обняла брата.

– Ты прав. Мне просто хотелось, чтобы ты знал, как я раскаиваюсь.

– Как только мы доберемся до Нью-Йорка, все будет просто замечательно.

Глори кивнула.

– Я люблю тебя, Натан.

– И я тоже люблю тебя, Глори. Теперь иди. Скоро Куки принесет обед. Он предложил мне сыграть с ним в карты.

Услышав позвякивание ключей, Глори поняла, что Джошуа вернулся. Она поцеловала брата в щеку и направилась к выходу.

Николас Блэкуэлл стоял в темном трюме, сжимая кулаки. Какой же он идиот! Отправив Глори и Джошуа, Николас через отверстие в двери наблюдал за высоким красивым негром, мерившим длинными ногами помещение для арестованных. Почему же он раньше этого не замечал? Этот человек не раб с плантации и не слуга. Судя по речи, он хорошо образован.

Как же ловко его обвели вокруг пальца! Понимая с самого начала, что с этой девушкой надо держать ухо востро и быть готовым к любым неожиданностям, он не мог подумать, что Глори убежала из дома со своим темнокожим любовником. Но дело не в цвете кожи этого человека. Нет. На его корабле были люди из разных уголков земного шара, разных рас, религиозных убеждений и оттенков кожи. На протяжении двух лет Николас сам встречался с красивой мулаткой из Нового Орлеана, самой доброй из всех знакомых ему женщин. Она была такой же образованной, очаровательной, как и этот парень, Натан.

Дело в другом.

Глори Саммерфилд ловко обвела его, опытного мужчину, вокруг пальца, когда обратилась к нему за помощью, убежав из дома. Да еще и прикинулась влюбленной, хотя сама любила другого. Николас закрыл глаза в тщетной попытке успокоиться. Как он мог быть таким дураком, чтобы поверить, будто Глори отличается от других? Ведь она женщина, этого достаточно. Женщина как его мать, как Лавиния Бонд. Глория втерлась к нему в доверие и при каждой возможности дурачила его.

Блэкуэлл решил, что рано или поздно заставит девушку заплатить за это.

Но у Николаса появились другие заботы. Погода стала портиться: резкие порывы ветра нещадно трепали паруса, небо затянули зловещие черные тучи.

– Мистер Пинтассл, убирайте паруса и брам-стеньги, – приказал Николас.

– Есть, капитан. – Джошуа выполнил приказ. Ветер тем временем усиливался.

– Похоже, начинается сильный шторм, – предупредил Мак Макдугал. – Мне доводилось раньше видеть подобное. Будет лучше, если мы где-нибудь укроемся, чтобы не отправиться на дно кормить рыб.

Николас хорошо помнил шторм, пережитый им на борту «Вихря», следующего на Багамы. Судно разлетелось в щепки, наскочив на рифы. Уцелела только половина экипажа. Золотая серьга, которую капитан иногда надевал, напоминала о том, что он тогда чудом спасся.

– Николас! – звук чистого голоса Глори заставил его обернуться.

– Спускайся вниз. Здесь опасно.

Ветер безжалостно трепал волосы девушки.

– Я не очень хорошо себя чувствую. Можно мне постоять здесь минуточку?

Вспомнив о нанесенном оскорблении, он хотел сказать «нет», чтобы заставить девушку страдать, но она была так бледна, что это было бы слишком жестоко.

– Становись у штурвала и не путайся у меня под ногами. И не больше двух минут! Если шторм усилится, тебя может смыть за борт.

Глори кивнула. Вскоре она почувствовала себя гораздо лучше. Никогда еще океан не казался ей таким грозным. Корабль то опускался, то поднимался на гребень волны. Мрачные тучи, подгоняемые ветром, неслись по небу с бешеной скоростью.