Ни о чем не жалея

Всякий раз, когда он смотрел на печальное худое лицо Кейтлин, душу его снедала острая жалость, делая его беспомощным, заставляя еще острее чувствовать горечь утраты. Он становился слабаком, что и предсказывал ему отец, и это пугало Рэнда так, как ничто и никогда в жизни.

Он понимал, что должен что-то сделать, чтобы спасти себя. Если он ничего не предпримет, то потеряет себя окончательно и бесповоротно. Он должен возродиться.

Рэнд знал, что для этого есть только один путь – уехать из Белдон-Холла, бросить Кейтлин. Он должен вернуться в город, к той жизни, которую вел в ту пору, когда их с Кейтлин связывала только дружба и сильное физическое влечение друг к другу. И тогда он снова станет тем, кем был раньше, сможет взять себя в руки и держать свои чувства в узде.

Он уедет, и Кейт придется научиться жить без него.

Прошло больше месяца с тех пор, как Рэнд уехал из своего загородного дома, когда Кейт понемногу начала приходить в себя от своего горя. Был конец февраля. День стоял ясный, солнечный, хотя и морозный. Небо было синее-синее. На горизонте – ни облачка. Быть может, яркое солнце растопило своими теплыми лучами ледяной панцирь, в который было заковано сердце Кейт, кто знает. Но так или иначе, оно начало оттаивать.

Боль еще оставалась, потеря сына по-прежнему была незаживающей раной. Но в такой светлый, чудесный день, когда хочется думать только о хорошем, Кейт вдруг впервые за много недель поняла, что потеряла не только ребенка, но и еще что-то не менее ценное.

Рэнд уехал, и мир без него стал пустым.

Может быть, она сама во всем виновата, думала Кейт, бродя по саду и с восхищением разглядывая подстриженные в форме леопарда кусты – выдумку Рэнда. Наверняка Рэнд горевал не меньше, чем она сама, и в то же время он казался таким сильным, что тогда ей не пришло это в голову.

На секунду мелькнула мысль, что он не должен был бросать ее в то время, когда был так нужен ей. Письма, которые он время от времени писал, были предельно вежливы. Тщетно искала она хотя бы частичку теплоты, с которой он раньше к ней относился. Но все-таки он ее муж, она скучала по нему, жаждала быть с ним рядом. Пускай он не любит ее, но ведь она его любит, причем очень сильно. Она стала понимать это только в последние несколько дней. Пора приходить в себя и продолжать жить.

И Кейт послала письмо в Вудленд – загородный дом лорда и леди Трент в Суссексе, неподалеку от Лондона, – с просьбой остановиться у них по дороге в Лондон. Мэгги была в полном восторге. В ответном письме она сообщила Кейт, что Рейвенуорты тоже собираются приехать в это же время.

«Мы с нетерпением ждем, когда снова соберемся вместе, – писала она. – И особенно будем рады видеть тебя и Рэнда».

Кейт с удивлением поняла, что никто из них не знает, что Рэнд уехал из Белдон-Холла и уже несколько недель живет в Лондоне. Странно, что он ничего не сказал друзьям, подумала Кейт, и в душу ее закрался безотчетный страх. Она любила Рэнда, скучала по нему и хотела быть с ним вместе. И когда она отвечала на письмо Мэгги, то не стала упоминать о том, что приедет в Вудленд одна. Она очень нуждалась в совете подруги. Та могла ей помочь изыскать способ уничтожить пропасть, разделявшую ее с Рэндом.

Кроме того, лорд Рейвенуорт тоже там будет. Только он знает ее мужа лучше, чем Мэгги, и, наверное, сможет чем-нибудь ей помочь.

Пора было думать о будущем, а будущее для нее – это Рэнд. Кейт помнила каждую его улыбку, каждое ласковое прикосновение. Как хорошо ей было, когда они занимались любовью. Ей нестерпимо захотелось вернуть эти восхитительные мгновения.

Пускай Рэнд ее не любит, но ведь он ее муж. Они женаты, и впереди их ждет долгая жизнь. Врач сказал, что она вполне способна выносить и родить мужу здорового малыша. Когда Рэнд вернется домой, они могут еще раз попытаться зачать ребенка, и на сей раз у них наверняка все получится.

Кейт была полна решимости начать жить заново. Единственное, что для этого требуется, – это убедить мужа вернуться домой.

Стоя в холле своего лондонского особняка, Рэнд натянул лайковые перчатки, подождал, пока дворецкий накинет ему на плечи плащ, и направился к двери. Вечер выдался чудесный. Небо наконец-то было чистое, звезды сияли на небосклоне, словно бриллианты. Днем выпал легкий снежок. Он накрыл грязные канавы белой пеленой, и город выглядел чистым и светлым.

Во всяком случае, Рэнду так казалось. Да и вся его жизнь казалась ему чистой и светлой и наконец-то снова нормальной. Здесь был теперь его мир – сверкающий, веселый, танцующий мир богатой лондонской аристократии. Со дня приезда в город Рэнд с головой ушел в светскую жизнь с единственной целью – забыть свою незадачливую женитьбу, утрату любимого сына и женщину, которая, сама того не ведая, практически лишила его мужественности.

Твердо решив добиться поставленной цели, Рэнд, как правило, возвращался домой незадолго до рассвета, обычно слегка навеселе. Появились друзья из прошлого: лорд Энтони Майлз, второй сын маркиза Уилберна; Раймонд де Яиг, бывший школьный приятель; виконт Сент-Ив, красивый мужчина, но отъявленный мошенник, которого он знал уже много лет; и другие, с которыми Рэнд был едва знаком. В основном это были холостяки, но встречались и женатые.

Они много пили, играли в карты и другие азартные игры, и Рэнду стало казаться, что он уже начал достигать своей цели.

Боль ушла, Рэнд был в этом уверен. Он снова был счастлив. Темные дни канули в прошлое. Он перестал о них вспоминать. Время от времени он писал Кейт короткие письма и считал, что на данном этапе этого достаточно. Быть может, позже он нанесет ей визит, посмотрит, как она там поживает. Но не сейчас. В настоящее время он доволен своей жизнью и не желает, чтобы что-то ее отравляло.

Он восстановил не лишенные приятности отношения со своей бывшей любовницей, Ханной Риз.

Как и в былые времена, он посещал ее каждый вечер. После приезда в Лондон он купил ей новые роскошные апартаменты, где они могли встречаться без помех.

Скоро он поедет к ней, подумал Рэнд, но сначала проведет несколько часов в «Уайтс», сыграет в вист или мушку и наверняка выиграет, потом отправится на какую-нибудь вечеринку с друзьями, а уже потом поедет к любовнице.

Ханна наверняка будет его ждать. Красивая она женщина: светлые волосы, стройная фигура, маленькие конусообразные груди. Ничего общего с миниатюрной, изящной рыжеволосой особой, которая так и норовит заставить вспомнить о себе всякий раз, когда он бывает неосторожен, грозя разрушить созданный им хрупкий мирок.

Ханна и Кейтлин абсолютно разные, как луна и солнце. В глубине души Рэнд понимал, что ему недостает солнечного тепла и света, которые дарила ему Кейтлин, однако ни за что не признался бы в этом. Как ни старался он с головой погрузиться в великосветскую жизнь, такую привычную, хотя поначалу слегка позабытую, в самых укромных тайниках его сердца притаилась холодная тоска.

Выиграв несколько сотен фунтов у своего старого соперника по скачкам лорда Маунтрайдена, что весьма его порадовало, Рэнд ушел из «Будлза» сразу после полуночи и отправился в уютное гнездышко Ханны, располагавшееся в тихом и вместе с тем удобном районе Мейфэр. Та, естественно, уже ждала его, облаченная в прозрачный шелковый французский пеньюар, подаренный им несколько лет назад. Налив Рэнду бренди, которое тот охотно выпил, она сразу же повела его в спальню.

– Я думала, ты приедешь раньше, – проговорила Ханна, и в голосе ее Рэнд уловил легкое недовольство, хотя раньше она не имела привычки жаловаться. – Ты же говорил, что мы можем поехать куда-нибудь поужинать.

Но Рэнду никуда не хотелось ехать. От Ханны ему нужны были не разговоры, а ее тело, которое могло бы помочь ему забыться хотя бы на одну ночь.

– Время пролетело так незаметно, – оправдывался он. – В «Суррее» дают новую оперу. Давай я свожу тебя туда на этой неделе.

Это скорее не опера, а фарс, подумал Рэнд, но Ханне все равно. Да и театр небольшой, уютный, малопосещаемый – как раз для того, чтобы сводить туда любовницу. Ему вдруг живо вспомнилось, как он целовал Кейт в Королевском театре – красивую и негодующую, не побоявшуюся сказать ему все, что она о нем думает, и вызвавшую в нем такое острое желание, какого он никогда не испытывал ни к одной женщине. Стиснув зубы, Рэнд безжалостно выбросил это воспоминание из головы.