Страница 59 из 69
Увы! Линейный прогресс большевиков обернулся кошмаром длинной зимней ночи. Из пещер и ущелий российского бытия выскочили бесы с красными бантами и вместе с мужичками-богоносцами принялись кромсать родину. Пропололи-перелопатили, а потом устами Джугашвили – рябого поклонника Маккиавелли, осколка «Грузии печальной» – заявили: «В прошлом у нас не было и не могло быть Отечества» (!). За ложь заплатили по самому большому счету, какого не знала мировая история: десятками миллионов жизней, гибелью духовного пространства.
Вы образованный человек и не можете не знать о трагедии гражданской войны, о втором крепостном праве – коллективизации, о концлагерях. Это был самый настоящий фашизм, порожденный потомками Великого инквизитора в двадцатом столетии. И снова мечтать о социализме? Простите за вульгаризм, но черного кобеля не отмоешь добела. Допустим, России черт помешал построить рай на земле, а в Китае, в Восточной Европе он тоже колдовал?
Да, либералы рано празднуют победу. Какая победа, если миллионы продолжают слушать людей из бумажки – Зюгановых, Харитоновых, Лужковых! Конечно, у них есть оттенки: крайне левые, левые, центристские, левоцентристские, но на всех – печать Великого инквизитора. Только доверьтесь, только поверьте – и будет чудо: жить будет лучше, жить будет веселее. Все та же логика мизантропа: без меня, без нас вы ничто, и только мы сделаем вас счастливыми. Великая ложь и великое презрение к человеку. Одни апеллируют к классовым чувствам, другие – к национальным, но никто не обращается к личности: пробудись, восстань! Кричат о России (рябит от названий: «Наш дом Россия», «Вся Россия», «Голос России», «Вперед, Россия!») – и молчат о человеке, которого повязали по рукам и ногам третьим крепостным правом – всесильного чиновника.
– Иван Андреевич! Вы все время говорите: либералы, либералы, но разве демократы и либералы – это не одно и то же? А во-вторых, Россия – страна внелиберальная. Посмотрите, как все шарахаются от «правого союза» – Гайдара, Чубайса, Хакамады, Немцова. Случайно? Нет. Ваши либералы поспешили с реформами и захлебнулись.
– Простите, но вы повторяете старую историю о том, как человека под чужой потолок подводят и чужое имя дают. Давайте по пунктам. Старый спор о первичных ценностях либералы решили однозначно. В изначальной дилемме «свобода и равенство» коммунисты выбрали равенство, а либералы – свободу, но свободу с ответственностью, с терпимостью. Первые выбросили флаг революции, вторые пошли по дороге эволюции, реформ. Первые закричали: «Грабь награбленное!», вторые повторяли Апостола Павла: «Господь есть Дух, а где Дух Господень, там свобода».
Первые, опьяненные страстью разрушения, гордились гильотиной и, торжествуя, поднимали пику с головой герцогини Ламбаль. Ученики якобинцев в двадцатом веке пошли еще дальше: создали сверхтоталитарное государство-казарму, где пространство для самореализации личности сжали до тюремных нар и рабочего верстака.
Либералы могут гордиться плодами созидания: Англия, напившись королевской крови в семнадцатом веке, а Франция – в конце восемнадцатого и первой половине девятнадцатого, на последующую историю выработали иммунитет к возбудителям революции и добились внушительных успехов цивилизации. Вспомните и светлые пятна нынешнего столетия – эволюционные преобразования в послевоенной Японии, Германии и юго-восточной Азии. Даже страстные испанцы справились с чувствами и поставили чугунный крест на гражданской войне.
Николай Васильевич снова запротестовал:
– Вы неисправимый романтик, как я погляжу. В лекции не удержались от эстетической идеализации Пушкина, а теперь у вас бьет фонтан иллюзорных восторгов перед западным либерализмом. Вы так хорошо говорили о художественном познании истории – я аплодировал вам, а сейчас противоречите себе, не считаясь с художественным проникновением в тайны Западной Европы. Вспомните Бальзака, Диккенса, Драйзера, Камю, Стейнбека и других писателей, кто не отворачивал лика своего от правды. А кто передал власть Гитлеру в Веймарской республике? Не либералы? Я уж не говорю о второй мировой войне, но напомню о самом тяжком грехе западного либерала – вековом пребывании в плену рационализма.
– Сильно сказано, но не смешивайте историческую ответственность либералов с исторической ответственностью демократов. Демократы изначально стремились к идеалу: и невинность соблюсти, и капитал приобрести, то есть соединить свободу и равенство. Свобода несколько ограничивается – равенство чуть смягчается. И в этой зоне неустойчивого равновесия люди действительно могут неплохо сосуществовать.
– Вы хотите сказать: демократия – это практика общественного устройства, а либерализм – идеология?
– Вот именно! Практика соединима стой или иной идеологией, идеология с идеологией – нет! Мы знаем «демократический социализм», но не слышали о «либеральном социализме».
– А социализм с человеческим лицом?
– Это новая вариация тоталитаризма, ибо также исключает суверенитет свободной личности.
– А как бы вы сформулировали антиномии либерализма?
– Их сформулировал Фридрих фон Хайек: демократия противоположна режиму личной власти или власти заведомого меньшинства; либерализм противоположен жесткому, всеобщему контролю над всеми сферами жизни людей. Демократия как власть большинства указывает меньшинству, как ему жить, и допускает вмешательство государства в экономику, культуру и даже в частную жизнь. Либерализм – ни в коем случае. Приватизация без выкупа или бесплатная национализация демократией допускаются, но это абсолютно чуждо либерализму: собственность не может отчуждаться без выкупа ни у государства, ни у любого владельца. И далее. Либерализм исходит из того, что в экономике могут действовать только экономические критерии, а с демократической точки зрения, их может иногда формулировать политический процесс – деятельность нынешней Государственной Думы тому пример. Таким образом, демократ допускает контроль над всеми сферами жизнедеятельности, либерал изначально выступает за жесткое ограничение этого контроля. Вот почему Гайдар с сотоварищами и поддерживают, и резко критикуют исполнительную власть в России, подталкивая к последовательной защите личности.
Что касается рационального характера западного либерала, то сделаю оговорку. Не каждый собственник является носителем духа либерализма. В старой России случалось, что отдельные купцы и промышленники поддерживали и черную сотню, и большевиков. Нечто подобное было в гитлеровской Германии. А что делается в постсоветской России? Неужели вы думаете, что КПРФ существует только на членские взносы? Кто финансирует «Отечество» Лужкова – эту партию чиновников?
Да, либерализм глубже всех прочих отражает объективно интересы собственников, но дистанцию проходит не каждый. На это обстоятельство обратил внимание еще в прошлом веке классик английского либерализма Джон Стюарт Милль: «Человек с убеждениями, – писал он, – представляет собой общественную силу, равную силе девяноста девяти средних людей, имеющих только интересы». Вот эти-то средние люди с интересами и похоронили и столыпинскую реформу, и февральскую революцию, и я не удивлюсь, если увижу их среди могильщиков августа 1991 года.
Николай Васильевич покачал головой и бросил реплику:
– А кто объявил частную собственность альфой и омегой позитивных преобразований? Либералы. Кто сегодня более всех печется о росте среднего класса как опоре демократии?
– Верно. Без частной собственности не было и нет экономической свободы. Но кто вам сказал, что прибыль – сверхзадача предпринимателя? Можно принимать или не принимать либерализм, но нельзя с ним не согласиться, когда он утверждает: конечные цели деятельности человека никогда не бывают экономическими. Не существует «экономических мотивов». Существуют лишь экономические факторы, обусловливающие наши возможности в достижении иных целей.
– Под иными целями вы имеете в виду и власть? Ведь известно давно-давно: прямою потребностью денег было и будет стремление к власти?