Колдун

Косидар продолжал врачевать колдунов. Днем он отчитал Майорина за разошедшиеся на боку швы.

- Чем ты занимался?- злился лекарь. Колдун зевнул и не стал объяснять. Косидар еще немного позудел и унялся, восстанавливая свою работу. - Не скачи особо.

- Конь поскачет.

- Сам не скачи. Не размахивай руками, не бегай, поменьше телодвижений, поменьше...

- Тогда я останусь без башки, а она мне дорога.

- Другой бы с этой дыркой лежал пластом. А ты еще и кочевряжишься.

- Косидар, я с удовольствием лежал бы пластом и в других позах, сколько ты скажешь. Но не в той мы ситуации. Некогда нам помирать и нежничать.

- Знаю. Но ты поспокойней...

- Ага. - Невнятно буркнул Майорин, сжимая зубы, лекарь обрезал нить.

- Швы распадутся сами, когда кожа достаточно стянется. Иди к Раде, она забинтует.

- Спасибо.

- Удачи, колдун! - попрощался лекарь.

- И тебе того же, колдун! - ответил Майорин оправляя рубаху.

Рада бессловесно его забинтовала и горестно шмыгнула носом.

- Чего?

- Ничего.

Колдун не был чрезмерно любопытен, особенно если дело касалось душевных переживаний. Тем более женских. Но, завязывая у него на животе симпатичный бантик, знахарка решилась - объяснила:

- Велемир решил идти с Лютой. Он говорит, что рука у него почти не болит, а на счету каждый человек. Я не могу его отговорить, Майорин. Я пыталась убедить... умоляла... Бесполезно.

- Бесполезно. Рада, проводи его как должно и пообещай, что будешь ждать. Большего не нужно.

- И он вернется? - с надеждой посмотрела она на мужчину. Майорин взгляд отвел:

- Молись. Если веришь, конечно.

- А ты веришь?

- Верю. Но не в богов.

- А во что? Во что ты веришь, Майорин?

- В ошибки, которые допускают люди. В оплошности, совершенные по недогляду, в излишнюю самоуверенность, в невозможность стен без дыр и планов без осечек.

- Помогает?

- Нет. Но я все равно верю. Прощай, Рада.

- До свидания, Майорин. Да пребудет с тобой сила.

Люта сантиментов не устраивал. Он дал четкие указания, они согласовали условные знаки и попрощались. Близнецы, которых Люта только что отчитал, навязались Майорина проводить до тоннеля. И хотя колдун объяснял, что дорогу без них прекрасно найдет, братья пропустили все мимо ушей.

С магом они встретились в конюшне, тот в потемках седлал лошадей.

Оверкаллены открыли ворота, колдун отвязал повод и потянул коня к выходу.

- Больно! - взвыл Льерк.

- Прости. - Извинилась Айрин. - Задумалась.

- Ты обрабатывала мне ногу, о чем еще можно думать?

- О многом, если умеешь. - Буркнула девушка.

Сейчас Майорин и Ивен уже подходили к тоннелю, а колдун не зашел с ней попрощаться. Хотя он попрощался днем. Но ей хотелось еще.

Нет, не так. Ей не хотелось его отпускать. А лучше пойти с ними. Но сказанное один раз "нет", было сказано слишком категорично, чтобы его оспаривать.

- Бинтуй, давай! - сварливо торопил ее чародей. - Чего опять заколдобилась! Мух считаешь?

Зря он. Натянутые тетивой нервы лопнули. Со звоном.

Айрин отложила бинт, спокойно и медленно. Она бы влепила Льерку пощечину, но у того и без нее было перебинтовано пол лица. Лишившись глаза, парень стал еще заносчивей, и как теперь было сбить с него спесь?

- Я не служанка, не приживалка и уж точно не лошадь. Так что оставь понукания себе. Ясно?

- Ха! - Льерк почесал щеку под повязкой. - Что ты за нами увязалась? Ты даже не колдунья!

- Я не колдунья, я...

- Льерк! Айри... Весса! - Лавт Борец проходил мимо, когда услышал вопли. - Что тут происходит?

- Ничего! Пусть сам бинтуется. - Айрин выскочила из комнаты, едва сдерживая слезы.

- Да кто ты такая!!

- Наверное, мне показалось... - пробормотал оборотень. - Или ты действительно обидел исток? Ту, что спасла не одну жизнь и может спасти еще?

Ухо - единственное обозримое - у парня полыхнуло. Борец последовал за Айрин, опасаясь кабы чего не стряслось... Подходить близко он не стал, даже в щель заглядывать не было смысла. Звериный слух позволил понять все и так. Девушка за дверью плакала, жалобно и тихо.

Ночью она не спала, лежала перед очагом на широкой скамье, завернувшись в плащ, и смотрела на перемигивающиеся угли. В комнату идти не хотелось.

Не хотелось ложиться в измятую постель, касаться головой подушки, чувствовать запах, падать обратно во вчерашнюю ночь.

Если его убьют...

Самое страшное, что жить она сможет. И даже со временем смирится, а может быть даже...

Жить без него она сможет, но понимание этого было даже больнее, чем, если бы она не смогла.

А если ее убьют?

И он сможет, отвечала Айрин сама себе. Они оба из породы живучих, могущих переступить душевные муки. Если он вообще ими страдает на ее счет. Была у колдуна такая особенность сосредотачиваться только на нужном в данный момент. Если он рубил дрова, то думал о дровах. Если шел диверсантом к врагу, думал о врагах и диверсии. Если занимался любовью...

Об этом думать не могла как раз Айрин. И очень не хотела.

Пора взять колдуна в пример и сосредоточиться. Она вернулась в Велманию не ради встречи с Майорином. Пора об этом вспомнить. У нее была конкретная цель, от которой колдун ее, мягко говоря, отвлёк.

Она сама отвлеклась.

Но пора вспомнить. Драконья "печать" на спине спасала от безумия, но на большее способна не была. А Айрин определенно хотелось большего. И проблему надо было решать. Во-первых, надо было дать знать драконам, где она.

Девушка скинула одеяло, села и уставилась в угли.

- Вспомни меня. - Говорил ей Шип. - Мой голос в твоих мыслях, вспомни наши разговоры.

Сначала не получилось. Мысли путались. Жгло шрамы на спине.

Печать!

Вспомни...

Красная пасть с рядом белых острых зубов. Продолговатая голова с костяными пластинами за щеками, длинная гибкая шея, крылья.

... меня.

Поделиться с ним всем. Когда ты даже в мыслях не одинок. Когда внутри горит драконье пламя.

Шрамы горели.

И она увидела...

Шип спикировал, молодая лосиха мчалась быстро, часто перебирая длинными ногами. В глазах ужас.

Лосиха преодолевала путаницу веток, легко, ловко. Но шаг пришлось замедлить. Когти передних лап вспороли артерию на шее, задние вцепились в тушу, дракон снова взлетел. Теперь он двигался спокойно и смог почувствовать слабый зов на периферии сознания. Айрин была близко. Недостаточно чтобы говорить, но он почувствовал посестрицу почти физически. И её тоску тоже. Дракон долетел до проплешины, где его ждала Летта.

- Она в Красной Сопке. Скоро выступают. И еще что-то...

- Я знаю что. - Летта вспорола шкуру когтем и оторвала кусок плоти. - И мы пойдем им наперерез.

- Враги? - Шип толкнул подругу в бок.

­- Друзья.

Айрин помотала головой, приходя в себя. Стало чуточку легче, будто часть грусти осталась там - за пределами ее разума. Она улеглась на скамью, подоткнула плащ и сразу уснула.

Глава 17

Отшельник сидел на своем любимом месте - на кривой скамеечке у самой кромки маленького горного озерца, сейчас эту кромку только скамеечка и выдавала - снег смазал границы, стер разницу между водой и сушей.

Отшельник мог сидеть здесь часами, недвижимый, спокойный. Его не трогал холод, ветер пронизывал насквозь. Совсем насквозь...

Отшельник не был стариком, но был далеко не молод. Волосы покрыл пепел, но не коснулась белизна, обветренное лицо без возраста, без примет, лицо, вырубленное из красно-коричневого дерева. Сухое сильное тело прятал балахон из грубой серой шерсти, кроме балахона на мужчине была длинная меховая безрукавка, шерстяные порты и суконная замусоленная шапка.