Колдун

Утром Люта быстро привел отряд в чувство, и на рассвете они уже тряслись в седлах. Менестрель ехал рядом с Айрин:

- Спелись. - Глядя на них, сделал вывод Майорин. Фотиевичей посвятили в суть дела, и они полушутя называли девушку Вессой, упоминая ненастоящее имя и в пир, и в мир, и вообще куда попало. Люта их одергивал, но не слишком рьяно. Настроение у всего отряда было хорошее, светлое после почти целого дня среди жилья и людей.

Но есть у богов такая привычка, сунуть ложку дёгтя в бочонок меда и с нетерпением подождать, что из этого выйдет. Первым неладное унюхал Борец, единственный у кого настроение хорошим и не становилось. Люта решил, что объяснять, куда делась псина будет слишком долго и сложно, или что оборотни тоже отчасти люди и иногда даже колдуны, и того сложнее, и попросил Борца поработать "собачкой". В исполнении Молчуна вышло это так:

- Лавт, оборачиваться не смей. - Все остальное Лавту пришлось додумать, что не облегчило созерцания поедания соленых огурчиков, густой ухи, квашеной капусты... тетеревиные кости под столом служили плохой заменой. И если еду Борцу удалось отхватить у сердобольных товарищей со стола, то собаку, пусть волка (от этих колдунов любой скотины ожидать можно) пошедшего в баню деревенские вряд ли бы поняли. Он конечно повалялся в снегу, погонял местных тузиков, боясь подцепить от них назойливых блох, не помогло.

Лавт Борец, бежавший впереди отряда, унюхал смерть. Смерть лежалую, смердящую и от того еще более страшную. Повертев головой и раздумывая, куда направиться вперед - разведать - или назад - сообщить остальным, Лавт решил все же поставить в известность спутников, а потом уже выяснять что и куда.

Люта перестроил людей, вперед поехал сам, взяв с собой лишь Майорина и оборотня, которые уже заслужили прозвище: разведчики. Прозвище сквозило досадой, всем тоже хотелось поглядеть что де и как, а не бездельно топтаться на месте, елозя задом по седлу.

Больше всех злилась Айрин, ее вообще в этом походе никуда не брали. Люта вел себя так, будто она дитя малое, а колдун ему во всем потакал, зля подругу еще больше. На заявление: "Я тебе не девка!", он ответил: "Сам знаю", Айрин задохнулась от возмущения и доказывать что она сильная, смелая и самостоятельная прекратила, по крайней мере словестно.

Мертвец мог здесь висеть сколько угодно, пока мороз был достаточно крепок, чтобы сохранить тело от тления. Птицы почти не тронули покойника, впрочем, и того, что тронули, было довольно. Лицо представляло собой замерзшее кровавое месиво. Майорин поглядел и отвернулся.

- Давно висит?

- Дня два. - Оборотень привстал на задние лапы, обнюхивая голую ногу - с мертвеца кто-то стащили сапоги.

- Знаешь его, Люта?

- Знаю, - мрачно ответил Молчун, - доводилось встречаться. Охотник из той деревни, где ночевали. Как звать не помню.

- Цитадельцы повесили, выходит поняли, что здесь пойдем.

- Выходит. - Подтвердил Люта.

- Не пахнет ими, люди тут были. Двое. Мужчина и женщина.

- А поподробней? - Майорин оставил коня, который никак не хотел подходить к мертвецу.

- А поподробней спроси у них самих, вон, куда след ведет. - Рыкнул Лавт, тут даже оборотнего нюха не требовалось, следы открыто уходили в лес, глубокие по рыхлому снегу.

- В той стороне наша деревня. - Майорин поглядел на веревку, повел бровью, чуть сжал кулак. Пережженная дратва лопнула, колдун поймал покойника и осторожно сложил на землю. - А если не Цитадельцы? Свои?

Люта пожал плечами. Майорин отодвинул воротник с шеи мертвого:

- Повесили, как разбойника или предателя. Может и правда свои?

- Сожги его. - Приказал Люта. - Обойдем. Лавт, за мной. Один справишься?

- Не торопись. Дай осмотреть.

- Что ты там надеешься найти? Предсмертную записку? - Лавт обежал кругом дерева, ставшего последним приютом для охотника. - Он и писать не умел.

- А сапоги забрали, чтобы даром не пропали? - звонко раздалось из-за дерева.

- Я сказал оставаться на своих местах. - Сурово рявкнул Люта.

- А я не расслышала. - Айрин накинула повод на ту же ветку что и колдун. Кони покосились друг на друга. - Лицо расклевали, а ноги не тронули. Воняли?

Майорин с неодобрением посмотрел на подругу, а потом зачем-то понюхал ноги покойника:

- Магические путы - птицы не видели плоть.

- Возвращайся к отряду. - Велел Молчун девушке, та глядела на Майорина.

- Пусть мне поможет. - Неожиданно внял ее мольбам колдун. - Она знает, что делать.

Люта Молчун скорбно вздохнул и махнул рукой оборотню, Лавт послушно потрусил рядом - он, в отличие от глупых девок, понимал, как важно слушаться командира, даже если тот твой старый приятель и еще месяц назад вы были равны.

"Айрин не понимала и никогда не поймет, - размышлял Лавт. - Она дочь воеводы и владычицы. Ей приказывать бесполезно".

- Зря Люте перечишь. - Сказал девушке Майорин, когда они остались вдвоем. - Только портишь ему всё. Будь любая другая на твоем месте, он оставил бы тебя в Роканке.

- Поэтому я на своем месте. Перевернем его. Вдруг где еще путы?

- Как ты их заметила? Я не заметил. - Майорин посмотрел на спину охотника и достал из ножен нож.

- Ты слишком колдун. - Ухмыльнулась девушка. - Его пороли, но давно.

- И что это значит?

- Что он был у кого-то в услужении и служил плохо, или хозяину так казалось.

- Или он перешел кому-то дорогу и не успел сбежать. Я про колдуна.

- Смотришь как мужик с мечом, готовый в любой миг бросить заклинание. Куда делась

твоя хваленая хитрость? Может этот покойник представление, для нас, например.

- А, может, ты ищешь смысл там, где его нет.

- Боги упасите! Майорин, я повидала цитадельских магов. Они шагу лишнего без смысла не ступят. А этот шел под чьим-то конвоем, долго шел, так что путы за три дня не сошли. Даже птицы не польстились, хотя лицо ему расклевали, смотреть страшно.

- Но следы обычных людей.

- А сколько он отсутствовал в деревне?

- Откуда мне знать. Люта не даст вернуться и спросить. Отойди.

Айрин послушно отступила, тело загорелось синеватым пламенем, завоняло. Спутники отвязали лошадей, которые уже рвали повода, норовя убежать от запаха.

- Я могу за себя постоять, прекрати держать меня за инфантильную девицу.

- Ты дочь владык. Моя забота сохранить твою жизнь. - Он сказал это не глядя ей в глаза, а потому не увидел грустной улыбки на лице девушки.

- Ты ошибаешься. - Эхом сказала она. - Жаль не видишь насколько.

- Сожгли? - любопытно осведомился Льерк.

- Да. Люта, не надо обходить. Пойдем напрямую.

- Опасно, Майорин. Обогнем.

- Для этого его здесь и повесили, чтобы осторожный командир повел отряд козьими тропами, где нас легче перебить. - Встряла Айрин. - Люта, послушай меня, я тебя умоляю, мы рискуем больше, сворачивая с дороги.

Молчун, как ни странно не стал затыкать девушке рот, а ответил.

- Фотиевичи приехали предупредить, а ты настаиваешь ослушаться приказа воеводы?

- Оте... Воевода слишком осторожен! Вы слишком долго все продумывали, вашу партию разыгрывают против вас! А если не разыгрывают, то разыграют.

- Глупая девка, - зашипел кто-то из колдунов. - Тебе голоса никто не давал!

Майорин смотрела на гриву своей лошади, перебирая спутавшиеся волоски.

- Глупая девка права. - Сказал он, так же не поднимая головы. - Прости, Молчун, но она действительно кое в чем права. Мы уже далеко от Инессы, а выведать все наши тропинки дело несложное. Это флажки для волка.

Последние слова повисли в морозном воздухе, трепеща и подергиваясь, как озябшие птахи. Чародеи молчали, не торопились ни спорить, ни соглашаться. Каждый из них побродил по Велмании, каждый поел черствых сухарей.

Мы не любим тех, кто нас не понимает, еще больше не любим тех, кого не понимаем сами. И может потому простые люди всегда относились к колдунам и чародеям с опаской, втихушку цепляясь за обереги, подходя к подозрительному типу, который полночи копался на кладбище, сверкал заклятиями и неясно чем занимался. И колдуны привыкли к этому непониманию, смирились с опасливыми взглядами и шепотком за спиной.