Гордость Павлина

Волосы Мириам были уложены в прическу, менее строгую, чем раньше, и она выглядела очень домашней в платье из набивного ситца.

— О Мириам, — сказала я. — Я должна была повидать тебя. Нам нужно поговорить.

Она была рада видеть меня.

— Я приготовлю чай. Эрнста нет дома. Викарий поручает ему много работы.

Я посмотрела на нее.

— Ты просто картинка. Ходячий призыв к замужеству, — сказала я.

И это была правда. Она очень изменилась. Она была довольна своей любовью и своей жизнью, и долгий путь к этому счастью помог ей оценить то, чего она достигла.

— Мне сделали предложение, — выпалила я. — Что-то похожее на предложение.

Огоньки испуга показались в ее глазах.

— Кто-нибудь… из Оукланда?

— Да.

— О Джессика! — теперь она напоминала прежнюю Мириам, потому что мои слова перенесли ее в прошлое, когда гость Оукланда сделал предложение другой Джессике.

— Ты уверена…

— Нет, — сказала я, — я не уверена.

Она с облегчением вздохнула.

— Ты должна быть очень осторожна.

— Конечно. Но представь, Мириам, что ты не вышла бы замуж за Эрнста и жила бы как прежде…

Я увидела ужас в ее глазах.

— Мне даже страшно подумать об этом, — сказала она.

— И все же ты так долго раздумывала.

— У меня не доставало мужества.

— Почему же?

— Я боялась насмешек и пророчеств мамы. Теперь это меня не волнует. Не страшно, что мы бедны. Я оказалась неплохой хозяйкой. И Эрнст тоже так считает. И даже если бы я не была так счастлива, то скажу тебе правду, Джессика, я все равно радовалась бы тому, что ушла из Дауэр Хауза.

Я подумала, что мне придется жить там долгие годы без единой радостной минуты. Я потеряю Бена и не смогу даже бывать в Оукланде. Я знала, что не смогу выдержать этого. Но… только не замужество с этим человеком. Однако я продолжала обдумывать эту возможность.

Что же будет? Если это произойдет, то это будет замужество по расчету. Пожалуй, мы могли бы договориться. Может быть, мы могли бы сделать это ради Бена и жить каждый собственной жизнью.

Я начала дрожать от возбуждения. Я знала, что не смогу вытерпеть эти мрачные годы в Дауэр Хаузе.

— Но давай поговорим о тебе. Кто этот человек? — спросила Мириам.

— Это сын Бена Хенникера, он приехал из Австралии.

— Ты его совсем мало знаешь.

— Не все могут знать друг друга всю жизнь, как ты и Эрнст.

— Значит, ты можешь лучше узнать его.

— Может быть, интереснее ничего не знать.

— Что ты говоришь? О Джессика, горячая голова. Ты похожа на свою мать, только она была нежнее и мягче.

— Мириам, я не могу остаться навсегда в этом несчастном Дауэр Хаузе и выслушивать бабушкины литании по десять раз в день: «Мы видели лучшие дни, Господи. Не забывай об этом. Посмотри на моего мужа, который довел нас до этого, и никогда не прощай его, потому что я не прощу».

— Ты бываешь очень непочтительна, Джессика.

— Вероятно, но я говорю правду. Я не хочу быть пленницей всю свою жизнь, как ты была столько лет. Но это предложение пока тайна. Никому ничего не говори.

— Я должна рассказать Эрнсту. У нас нет секретов друг от друга. Может быть, он сочтет своим долгом…

— Напомни ему, как все эти годы бабушка разлучала вас. Это мой секрет, ты должна понять. Я еще ничего не решила и рассказала тебе только потому, что хотела поговорить о замужестве.

— Я понимаю и думаю, что если вы на самом деле любите друг друга, то ты не должна раздумывать. Интересно, что скажет мама.

— Меньше всего я думаю об этом. Все эти годы вы жили в страхе перед ней. Я не буду. Ты тоже решилась в конце концов. Теперь ты рада?

— О да, — горячо сказала Мириам. Она задумалась, не зная, на каком решении остановиться. Та же самая Мириам! Теперь все будет так, как считает Эрнст. Он — скала, на которую она опирается. Она подошла к буфету и достала бутылочку вина своего изготовления, которое принесла из Дауэр Хауза. Она всегда гордилась своим умением изготовлять вина. Бабушка ей говорила: «Ты бы лучше училась быть полезной по дому, скоро у нас не будет слуг». Мириам много работала по дому и теперь была этому рада.

— Выпьем за будущее. Это больше подходит, чем чай, — с улыбкой произнесла она.

Итак, мы сидели за столом, пили за наше будущее, а я с удивлением думала, что разговариваю с Мириам, как будто действительно думаю о замужестве.

Я почти не спала этой ночью. Утром я не слышала бабушкиного голоса, а молилась сама, умоляя о помощи, и думала о том, что никогда так горячо не взывала к Небесам.

После завтрака я выполнила все, что бабушка поручила мне. Она теперь настаивала на том, чтобы я училась хозяйничать и готовить. Я помогала Мадди собирать овощи в огороде и готовить их.

Острый взгляд Мадди заприметил что-то необычное.

— Что случилось? — спросила она. — Вас, мисс, как будто нет здесь. Вы где-то далеко. Что вы замышляете?

— Я уже не дитя, — возразила я. — Ты иногда забываешь об этом. У меня есть полное право думать не только о том, как варить овощи.

— Не горячитесь так, — ответила она. — Вы такой не были до походов в Оукланд Холл. Удивляюсь, что вам разрешают бывать в этом доме.

— Можешь оставить свое мнение при себе, Мадди, довольно с меня на сегодня, — сказала я с гордым видом.

Сразу после завтрака я пошла к ручью. Казалось, мир перевернулся. Бен, которого я так любила, солгал мне об отце. Как мне примириться с этим… и в то же время, разве я могу разлюбить Бена и не страдать оттого, что он скоро покинет нас. А теперь он заставляет нас принять его чудовищное предложение, зная, что оно невыносимо для меня и Джосса, которого он так любит… обожает, можно сказать. Я просто не могла понять его. Самое тревожное было то, что я не понимала и себя, потому что где-то в глубине души я оценивала сложившееся положение. Я на самом деле обдумывала возможность замужества. Вдруг я увидела Джосса, который вышел из рощи и направился ко мне.

— Я увидел вас и подумал, что нам стоит поговорить. Идите сюда, — сказал он.

Мне показалось более удобным находиться на стороне Оукланд Холла, где меня не могли увидеть из Дауэр Хауза, и повиновалась.

Когда мы направились к тенистым деревьям, он спросил:

— Вы решили?

— Это невозможная ситуация, — воскликнула я.

— Но она существует и поэтому не может быть невозможной. С другой стороны — это честное предложение.

— А сами вы приняли решение? — спросила я.

— Да, я готов идти вперед.

— Вы хотите сказать… жениться на мне?

— Это было предложение. О, не смотрите на меня с таким траурным видом. Вас не ожидает казнь.

— Я испытываю нечто подобное.

Он громко засмеялся. Но затем стал серьезным.

— Боюсь, Бен недолго проживет. Он был очень слаб сегодня утром. А он хочет, чтобы церемония состоялась раньше, чем он умрет.

— Это может быть… скоро.

— Если вы согласны, нет причины откладывать.

Мы стояли около высокого дерева. Он взял меня за руку и потянул, чтобы я села рядом с ним, и сразу же отпустил ее, но я все еще ощущала тепло его ладони. Я почувствовала волнение, которое не могла скрыть.

— Надеюсь, у вас больше никого нет на уме?

— Не понимаю.

— Давайте называть вещи своими именами. У вас нет любимого… Вы собирались за кого-нибудь замуж?

— Нет.

— Значит, все очень просто. Я получу разрешение… ввиду болезни Бена. Мы могли бы очень скоро пожениться.

Я ответила:

— А вы? Вы хотели на ком-нибудь жениться?

— Нет, — ответил он.

— Кажется, вы уже принялись за дело.

— Как еще я мог поступить? Я вижу, что испытывает Бен. У него было сильное чувство к вашей матери. И не только к ней… Ко всему этому — к имению, к людям, ведущим свой род от Завоевателя… И он хочет соединить эти семьи. У него есть дом, но нет голубой крови. Если мы поженимся, у наших потомков часть крови будет такой, а спустя несколько поколений наша семья будет гордиться своим происхождением, — он цинично рассмеялся.