Страница 3 из 18
Рахмангул, сжав скулы, нахмурился; Танагул, скривившись, отвернулся, с трудом скрывая несогласие; а вот Мамлюк смело спросил:
— Может нам сразу откочевать в пятно? Народу не привыкать.
Князь от удивления открыл рот:
— Мамлюк, тебя ли я слышу?
Сын ответил, не отводя спокойного рассудительного взора:
— Зачем лишние жертвы? А пятно, ты сам говорил, большое — места всем хватит. Отобьем «первую волну», положим лучших наших сынов, а дальше? Царства не успокоятся, пойдут еще и еще. Людей и денег у них хватит. Или я не прав? А нам, всем народом, с полнокровной армией в пятне придется гораздо легче, чем одним женщинам и детям, где они тогда точно достанутся чужеземцам. В чем я не прав, отец? — Мамлюк вдруг резко повернулся от отца к братьям, — а вы, может, скажите, что я струсил? — спросил с холодным остервенением, в котором ясно слышалась боль. Не за себя, за весь многострадальный тирский народ.
Рахмангул, качая головой то ли соглашаясь, то ли напротив, возражая, нахмурился еще сильнее. Танагул презрительно посмотрел в потолок, словно выискивая на нем надпись «трус». Пиренгул закрыл рот и внимательно всмотрелся в среднего сына, открывая его с еще одной стороны.
«Нет, сынок, до полноценного князя ты пока не дотягиваешь, но я рад за твои здравые мысли, только…», — с этого места заговорил вслух:
— Пятно не такое уж и большое, всего сто миль в поперечнике, — первым делом уточнил он. — Мамлюк, ты давно доказал свою храбрость и в твоих словах об уходе есть резон… — сказал ободряющим тоном, но, чуть подумав, продолжил сурово, — а наша родная земля, земля наших предков для тебя ничего уже не значит?
— Мы — кочевники, отец, — твердо ответил сын, — главное сохранить народ, а после можно вернуться, отвоевать заново…
— Если захочется, — закончил за него князь, — а вдруг там не жизнь, а мед? Захочет народ возвращаться? А уверен ли ты, что на новых землях мы сохраним свою власть, что рода не разбегутся?
— Ты так дорожишь этой властью? — смело спросил распалившийся Мамлюк.
— Дорожу! — Пиренгул выдохнул, как припечатал, — не для того мы, сарматы, проливали кровь, чтобы так легко разбрасываться княжескими венцами! Вспомни историю, сын! Как легко нас завоевывали эндогорцы! А почему? Мы были врозь. Рода и племена всегда враждовали, ослабляли друг друга.
Сейчас отцу внимал не только виновник родительской суровости, из которой, кстати, неизвестно что может последовать, но и братья.
— Кто знает, что будет в пятне? Не растащат ли вожди наш народ? Некоторые уже снимаются с постоянных кочевий и уходят в каганские земли. Не замечал, Мамлюк? — в ответ услышал лишь смущенное молчание всех сыновей, — а про треть оседлого народа, тоже тиренцев, забыл? Конечно, в крайнем случае, и они вспомнят свои корни, уйдут, но пока надо сражаться и за них в том числе!
Князь выдержал длинную тягостную паузу, как бы предоставив сынам время на обдумывание его мудрых слов.
— Мы будем драться за свою землю, всем народом встанем пока это еще возможно! А придется уходить, — в его властный голос вплелись нотки глубочайшего сожаления, — то уйдем обескровленным, но единым племенем. Ты меня понял, Мамлюк? Единым! Это гораздо сильнее полнокровной армии, которая скоро, поверь мне, в поисках удачи разбежится по родам, к своим родичам…
Средний сын не был бы самим собой, если бы не нашел что возразить. Правда, не так уверенно, как начинал этот спор:
— Но если в пятне большие опасности, а без них никак, то не разбегутся.
Князь нагнулся к сыну и, глядя в упор, глаза в глаза произнес с нажимом:
— Уверен? Пастбищ там вдоволь… каганов точно нет, твари присмирели… людей пока мало… так-то сын, нам придется сражаться здесь, в Тире. Не только за нашу власть, но и за весь, пока еще единый народ.
Пиренгул увидел в глазах Мамлюка согласие и, несмотря на упрямое выражение его лица, словно кричащего: «Нет, я тоже кое в чем прав! Но как верный сын подчиняюсь…», — довольно откинулся на спинку кресла.
— А там еще и богатства, — неожиданно вставил осмелевший Танагул, — золото, каганит[1]. Без нас заберут, отец.
Князь открыто усмехнулся:
— Не разберут, сын, не переживай. Я знаю главные жилы и все, вопрос закрыт!
Все, что касалось обширных знаний Пиренгула об эндогорском пятне — табу. Сыновья понимали, что это связано со странной возней отца с новым зятем, Русом. В его вилле, под прикрытием строгой секретности исчезло пять сотен воинов с магами, сотни талантов неизвестного груза. Ясно, что все ушло в пятно, но куда именно — тайна за печатями Предков. Как и сам Рус, отрекшийся этрусский царь, маг-Хранящий — тайна. Наследники князя знали только о его работающей Звездной тропе, которые более не мог создавать ни один маг. Ведали и о благоволении к нему Духов Великих Шаманов, о которых вспоминали исключительно с содроганием. Может, этот Рус и есть последняя надежда их отца? Неизвестно. В присутствии родителя речи о нем не заводились — запрет, родившийся после посещения плато Шаманов сам собой.
А Гелингин как раньше обижалась на братьев (подумаешь, склонная к Силе оказалась!), так и продолжала дуться до сих пор. Подойдешь — лишнего не скажет. Всегда умела молчать, гордячка. Когда муж её воспитает?
— Кажется, дети, мы и внутреннюю политику невзначай обсудили? — пошутил князь, закрывая неожиданный спор. Никто даже не улыбнулся, но атмосфера заседания, до этого сгустившаяся, все же посвежела. — Теперь задание тебе, Танагул. Пошуми-ка ты на границе с Эндогорией, порежь, сколько сможешь, наших отщепенцев-асманитов[2]. Это ты любишь и справишься, — младший сын расцвел, услышав эти слова. — Но не зарывайся! Знаю я тебя. Не приведи Могучий[3], сцепишься с эндогорцами, и тогда все наши планы полетят к даркам на закуску! Понял?! — и так грозно глянул на сына, что тот, хоть и был недалек умом, но осознал — правильное выполнение задание стоит выше его высокого звания «княжеского сына» — отец не пожалеет.
Танагул сглотнул ком, невесть откуда взявшийся в горле, и хрипло выдавил:
— Я не подведу, отец!
— Смотри, задание ответственное, — «смягчился» князь, — нам не нужны удары в спину от бывших сородичей.
— Теперь и до тебя добрались, Мамлюк. На тебе поездки по дальним кочевьям, особенно ближе к границе пятна. Отвадь их от преждевременного бегства, но проследи за сборами к дальней дороге. С этого дня на тебе лежат припасы для выхода в новые земли. Исходи из численности всех тиренцев, запас лишним не бывает. Действуй от моего имени. Не стесняйся, но и на силу не нажимай… ну, этому тебя учить не надо.
Мамлюк важно кивнул. Во время «Великого Похода» он показал себя хорошим управленцем.
— А мне, сыны, остается самое важное, — «сыны» замерли, ожидая чуть ли не Откровения, — сидеть в Эолгуле и изворачиваться перед послами.
«Дети» разочаровано выдохнули. Не открылся отец. А ведь точно на что-то надеется, иначе не излучал бы такую уверенность в очень сомнительной победе. Хотя… Пиренгул, маг-Пылающий, всегда был хитрым, умным и дальновидным политиком. Не зря завоевал княжеский венец малой кровью.
Он имел только одну слабость — безмерную любовь к младшей дочери, к Гелингин. Души в ней не чаял и всю жизнь потакал её нелепому стремлению вырваться из оков традиционного представления тиренцев о месте женщины. Впрочем, и без отцовских поблажек, имея склонность к Силе, она могла позволить себе многое. Но только до замужества! Дальнейшая «общественная деятельность» вверялась воле супруга. Конечно, с учетом положения семей той и другой стороны. Например, выйди она, княжна, за какого-нибудь мелкого вождя, то вряд ли бы он посмел запретить ей, допустим, продолжить учебу у Хранящих, а формально имел право. Много нюансов в тирских обычаях, как, пожалуй, и в обычаях любых народов.
Но Гелингин волею Геи вышла замуж не за понятного тиренца, а за загадочного Руса. Пиренгул одновременно и радовался, и страшно переживал за дочь. О том, что творится у них в семье, старался не думать — так легче спалось. Но в одном он был абсолютно уверен — Рус костьми ляжет, а жену спасет, оградит от опасностей. Только вот сам он больно беспокойный и волей-неволей тянет за собой его доченьку. Будет ли она счастливой? Пока при встречах сияет. Надолго ли? Любящее отцовское сердце беспокоилось.
1
Каганит — уникальный минерал, порошок из которого использовался во многих эликсирах, амулетах и Знаках. Знаки — мини-структуры, наносимые посредством специальных эликсиров и воздействия мага в основном на оружие или доспехи с целью улучшения их свойств.
2
Асманиты — сторонники свергнутого Тирского князя Асмана Второго
3
Могучий — титул Пирения, Бога Огня. Почитатели наградили. Самому повелителю пламенной стихии это звание было до лампочки.