Возвращение к любви

– А ну-ка плесни мне еще, женщина! – распоряжается Гевин, ставя перед Эдди пустой стакан. – А я пока пойду футбол посмотрю.

Эдди и Лейк прибираются в кухне, а я пользуюсь моментом, чтобы попросить Гевина об услуге. Мы с Лейк уже несколько недель не оставались наедине, потому что мальчики все время с нами. А мне так хочется хоть немного побыть с ней вдвоем.

– Слушай, а вы с Эдди не могли бы сводить Кела и Колдера в кино завтра вечером?

Гевин молчит, и я начинаю чувствовать себя виноватым, что вообще завел этот разговор: у них, наверное, уже есть свои планы.

Кевин делает вид, что размышляет.

– Возможно, – наконец отвечает он. – А Кирстен тоже надо с собой взять?

– Ну, это твоей девушке решать, – с облегчением смеюсь я. – Это же ее новая лучшая подружка.

– Не вопрос. Мы все равно собирались в кино. Во сколько их забрать? И как долго не привозить обратно?

– Не важно. Мы никуда не пойдем. Просто я хочу провести с Лейк наедине хотя бы пару часов – мне нужно кое-что ей подарить.

– А-а-а… ясно… Ну ты тогда напиши мне, когда ты ей уже все «подаришь», и мы привезем мальчиков домой!

Я смеюсь. Гевин мне нравится. А вот что мне совсем не нравится, так это что мы все друг про друга знаем – что бы ни происходило между мной и Лейк, между Эдди и Гевином. Это очевидный минус дружбы с парнем лучшей подруги своей девушки: какие уж тут могут быть секреты…

– Пойдем! – Эдди тянет Гевина за руку. – Уилл, спасибо за ужин! Джоел приглашает вас в следующие выходные – обещает сделать тамалес[1].

– Обязательно придем! – соглашаюсь я. Кто же откажется от тамалес?!

Гевин и Эдди уходят. Лейк с ногами забирается на диван рядом со мной. Я обнимаю ее и крепко прижимаю к себе.

– Я расстроена… – вздыхает она. – Надеялась, что у нас хотя бы расписание будет совпадать… Нам с тобой вообще не побыть вдвоем из-за этих бабочкиных мальчишек!

Можно подумать, что раз мы живем через дорогу, то кучу времени проводим вместе, но это совсем не так. В прошлом семестре она училась по понедельникам, средам и пятницам, а я вообще пять дней в неделю. По выходным мы делали домашние задания и возили Кела и Колдера на тренировки. В сентябре умерла Джулия, и Лейк пришлось совсем тяжко. Ей, мягко говоря, ко многому пришлось приспособиться. Единственное, чего нам не хватает, это свободного времени, чтобы побыть вдвоем. Если мальчики дома у кого-то из нас, как-то неловко уходить в другой дом, чтобы побыть одним. Братья в буквальном смысле ходят за нами по пятам.

– Мы с этим справимся, все получится, – успокаиваю ее я. – У нас с тобой всегда все получается.

Лейк обнимает меня за шею, притягивает к себе и целует. Уже год с лишним я целую ее каждый день, и почему-то с каждым разом мне это нравится все больше и больше.

– Я, наверное, пойду, – наконец говорит она. – Завтра рано вставать: надо до конца разобраться с регистрацией. А еще придется проследить, чтобы Кел не обнимался с Кирстен где-нибудь за углом.

Сейчас нам обоим смешно, но через пару-тройку лет все изменится. Нам еще и двадцати пяти не исполнится, а придется воспитывать двух подростков. Жуть берет от одной только мысли об этом.

– Подожди. Еще один вопрос: какие у тебя планы на завтрашний вечер?

– Ну что ты спрашиваешь! – возмущается она. – Все мои планы – это ты, и других у меня не бывает!

– Отлично! Эдди и Гевин возьмут мальчиков в кино. Встретимся в семь?

– Ты меня на свидание зовешь, что ли? Прям по-настоящему? – улыбается Лейк.

Я киваю.

– Ну, в таком случае должна сказать, у тебя хреново получается, – смеется она. – Вообще-то, девушек надо просить, а не говорить им, что они должны сделать.

Она пытается изображать из себя недотрогу, но это бесполезно – она у меня на крючке! Однако я все-таки подыгрываю ей: встаю на колени, проникновенно смотрю ей в глаза и торжественно произношу:

– Лейк, позволь пригласить тебя на свидание завтра вечером!

– Не знаю… Вообще-то, я занята, – кокетливо отводя глаза, бормочет она. – Загляну в ежедневник и скажу, найдется ли для тебя минутка.

Она пытается выглядеть смущенной, но не выдерживает, улыбается и обнимает меня за шею. Я теряю равновесие, и мы оказываемся на полу. Я перекатываю ее на спину, она смотрит на меня снизу вверх и смеется:

– Ладно, уговорил! Заезжай за мной в семь.

– Я люблю тебя, Лейк, – шепчу я, убираю челку с ее глаз и провожу рукой по щеке.

– Скажи это еще раз.

– Я люблю тебя, Лейк, – повторяю я, целуя ее в лоб.

– Еще!

– Я… люблю… тебя… – медленно произношу я, через каждое слово целуя ее в губы.

– Я тебя тоже!

Осторожно накрывая ее своим телом, я беру Лейк за руки, завожу их ей за голову и прижимаю к полу, а потом наклоняюсь, как будто собираюсь поцеловать, но не спешу делать это. Мне нравится дразнить ее, когда она находится в таком положении. Мои губы слегка касаются ее, она прикрывает глаза, а я медленно отстраняюсь. Она открывает глаза, я улыбаюсь и снова наклоняюсь к ней. Как только она снова закрывает глаза в ожидании поцелуя, я снова отстраняюсь.

– Твою мать, Уилл! Немедленно поцелуй меня, бабочка тебя подери! – возмущается она, прижимаясь губами к моему рту.

Мы целуемся до тех пор, пока не достигаем «точки возврата» – это выражение придумала Лейк. Она выкарабкивается из-под меня, садится на пятки, а я переворачиваюсь на спину и неподвижно лежу на полу. Мы стараемся не слишком увлекаться, если дома не одни. Но это нелегко. Поэтому, когда мы понимаем, что заигрались, один из нас всегда объявляет точку возврата.

До того как Джулия умерла, мы однажды совершили ошибку: слишком быстро зашли слишком далеко… Это была непростительная ошибка с моей стороны… Прошло всего две недели с тех пор, как мы стали встречаться официально, и однажды Колдер остался ночевать у Кела. Мы с Лейк вернулись из кино и пошли ко мне. Началось все на диване, и очень скоро нам обоим совершенно расхотелось останавливаться. До секса дело не дошло – точнее, не успело дойти, потому что в самый неподходящий момент на пороге появилась Джулия. Она была в ярости. А мы до смерти испугались. Лейк на две недели посадили под домашний арест, и мне запретили с ней видеться. За эти две недели я извинился перед Джулией миллион раз, не меньше…

Джулия усадила нас перед собой и заставила поклясться, что мы подождем хотя бы год. Она купила Лейк противозачаточные таблетки, а меня заставила дать ей слово, глядя в глаза. Ее волновало не то, что ее восемнадцатилетняя дочь чуть было не потеряла девственность, – Джулия была разумным человеком и прекрасно понимала, что рано или поздно это произойдет. Ее задело, что я собрался переспать с Лейк всего через две недели. Я чувствовал себя жутко виноватым и готов был пообещать Джулии все, что угодно. Еще она хотела, чтобы мы подавали только хороший пример Келу и Колдеру, и попросила нас не ночевать друг у друга дома в течение этого года. После смерти Джулии мы сдержали слово – скорее из уважения к ее памяти, чем из каких-либо других соображений. Видит Бог, иногда это тяжело… Всегда тяжело.

Мы об этом не говорили в открытую, но на прошлой неделе исполнился ровно год с тех пор, как мы дали слово Джулии. Я не хочу торопить Лейк: она должна сама решить, когда придет время, поэтому я этот разговор не заводил. Она тоже. Ну и к тому же у нас практически не было возможности остаться наедине.

– Точка возврата! – Лейк произносит заветные слова и встает. – Увидимся завтра вечером. В семь. Не опаздывай.

– Найди телефон и напиши мне «спокойной ночи», – отзываюсь я.

Она открывает дверь, оборачивается и, медленно пятясь назад, шепчет:

– Еще раз…

– Я люблю тебя, Лейк!

Глава 2

Пятница, 6 января

Совсем скоро я вручу Лейк ее подарок. Я и сам не знаю, что это, ведь выбирал не я. Больше писать сейчас не могу: руки дрожат. Ну почему я всегда так нервничаю перед свиданиями? Что за чувствительность?

1

Тамалес – рулетики из листьев маиса, начиненных мелкорубленым маисом, остатками дичи, мяса и рыбы или разными овощами, распространены в центральноамериканской кухне, особенно популярны в Мексике.