Страница 16 из 19
– Да.
– Сколько их было?
– Три.
– Три. Все совпадает. Черт возьми!
– Это не окончательное заключение, Аллейн. Мог быть след от четвертого укола, но в таком месте, где мы его не заметили: например, внутри уха, под волосами или след в след с другим уколом.
– Понятно. Ну ладно, надо бежать раскрывать убийство.
– Позвоните, если понадобится моя помощь.
– Спасибо. Непременно. До свидания.
Старший инспектор подошел к двери кабинета, но передумал и повернулся от порога:
– Я пришлю вам парочку таблеток. Сможете устроить им вскрытие?
– Сделать анализ?
– Будьте добры. До свидания.
В дом на Брук-стрит Аллейн приехал на такси и спросил мрачного типа, облаченного в похожую на смирительную рубашку форму, в клинике ли теперь сэр Джон Филиппс. Сэр Джон еще не возвращался. На вопрос, когда он появится, мрачный тип ответствовал, что не знает.
– Пожалуйста, найдите того, кто знает, – попросил Аллейн. – А когда сэр Джон освободится, передайте ему мою визитную карточку.
Его пригласили подождать в диковинной гостиной, какие бывают только в дорогих частных клиниках лондонского Уэст-Энда. Толстый ковер, темные шторы псевдоимперского стиля, стулья с золочеными ножками. Старший инспектор обменялся холодным взглядом с мраморной женщиной, все выпуклости которой были пикантно подчеркнуты позолотой. Вошла в накрахмаленном халате медицинская сестра, с сомнением посмотрела на Аллейна и удалилась. Часы, гордо воздетые вверх дерзко обнаженной бронзовой фигурой, прилежно отмерили маятником двадцать минут. Где-то послышался мужской голос, открылась дверь и вошел Филиппс.
Он выглядел, как обычно, безукоризненно – образец модного хирурга: впечатляюще-некрасивая внешность, монокль в глазу, профессиональная свежесть, которую подчеркивал легкий запашок эфира. Интересно, подумал Аллейн, у него всегда такое бледное лицо?
– Инспектор Аллейн? – произнес хирург. – Прошу прощения, что заставил вас ждать.
– Ничего страшного. Это я должен извиниться за то, что беспокою вас. Но я решил, что вам будет интересно узнать результаты вскрытия.
Филиппс вернулся к двери, тихо прикрыл ее и заговорил, не глядя на собеседника:
– Спасибо. Рад буду услышать.
– Боюсь, «рад» вряд ли подходящее слово.
– Вот как?
Хирург медленно повернулся.
– К сожалению, – продолжил Аллейн, – в органах найдены явные признаки гиосцина. Больной получил не менее четверти грана.
– Четверти грана? – Брови Филиппса поползли вверх, и монокль упал на пол. Он был поражен и озадачен. – Невозможно! – Он наклонился и подобрал монокль.
– Ошибки быть не могло, – спокойно заметил старший инспектор.
Хирург долго смотрел на него и наконец сказал:
– Прошу прощения, инспектор. Вы, разумеется, проверили факты, но гиосцин… Невероятно.
– Вы, конечно, понимаете, что мне предстоит провести обстоятельное расследование?
– Да.
– В подобных случаях полиция чувствует себя бессильной. Нам приходится копаться в профессиональных деталях. Буду с вами откровенен, сэр Джон: сэр Дерек умер от смертельной дозы гиосцина. Если не удастся доказать, что он принял наркотик сам, мы столк-немся с очень серьезной ситуацией. Мне придется познакомиться с описанием хода операции и задать вам множество вопросов. Думаю, не стоит напоминать, что вы не обязаны на них отвечать.
Филиппс помедлил, а затем вежливо произнес:
– Разумеется, понимаю. Буду рад сообщить все, что вам поможет. О’Каллаган поступил сюда в качестве моего пациента. Я его оперировал. И, естественно, буду числиться одним из подозреваемых.
– Надеюсь, нам быстро удастся опровергнуть данное предположение. Начнем вот с чего: вы сообщили во время дознания, что сэр Дерек О’Каллаган получил гиосцин.
– Совершенно верно. Перед операцией ему впрыснули одну сотую грана препарата.
– Разумеется, с вашего одобрения?
– Я сам сделал укол, – бесстрастно подтвердил хирург.
– Сами? Боюсь, что ничего не знаю о свойствах данного наркотика. Его всегда применяют при перитоните?
– Он не имеет к перитониту никакого отношения. Я всегда колю гиосцин перед операциями. Благодаря гиосцину появляется возможность уменьшить дозу анестезирующего средства, и после наркоза пациент чувствует себя комфортнее.
– Сейчас им пользуются чаще, чем, скажем, двадцать лет назад?
– Да.
– Будьте любезны, объясните, на какой стадии подготовки производят инъекцию? По-моему, во время дознания этот вопрос не поднимался.
– Укол делают непосредственно перед операцией в наркозной палате, после того как больной засыпает. При этом используется шприц для подкожных инъекций.
– Его готовит дежурная хирургическая сестра?
– Но не в этом случае. Мне казалось, я ясно объяснил, что инъекцию готовил сам.
– Ах да, я не сообразил! – воскликнул Аллейн. – Теперь мне все понятно. Что именно вы проделали? Опустили иглу в синюю бутылочку и вобрали содержимое в шприц?
– Не совсем так. – Филиппс в первый раз за время разговора улыбнулся и достал портсигар. – Давайте присядем. Не хотите сигарету?
– Если не возражаете, закурю свои. Напрасное дело тратить на меня хорошие сигареты.
Они опустились на неудобные стулья под правым локтем мраморной женщины.
– Что касается самого раствора, – продолжил хирург, – я пользуюсь таблетками, содержащими сотую грана гиосцина, которые развожу в двадцати пяти минимах дистиллированной воды. В операционной имеется готовый раствор, но я им не пользуюсь.
– Потому что он менее надежен или по какой-либо другой причине?
– Он вполне надежен, в этом никто не сомневается. Но гиосцин – такое средство, с которым следует обращаться с осторожностью. Если я готовлю раствор сам, то не сомневаюсь в дозе. Теперь во многих операционных пользуются гиосцином в ампулах. Я подумываю, может, и здесь воспользоваться в будущем этим примером.
– В этом отношении все, что вы проделали, было привычной практикой?
– Да.
– Вы были одни, когда готовили шприц к инъекции?
– Возможно, в операционной находилась медсестра. Не помню. – Филиппс помолчал и добавил: – Когда я заканчивал, вошел Томс.
– А вышел он вместе с вами?
– Не помню. Скорее вернулся в предоперационную через несколько секунд после моего ухода. Я оставил его в операционной, а сам направился в наркозную палату и сделал укол.
– У вас нет сомнений по поводу дозы?
– Я прекрасно понимаю, о чем вы думаете, инспектор Аллейн. Это вполне обоснованное подозрение. Но я абсолютно уверен, что растворил единственную таблетку. Вобрал в шприц дистиллированную воду, вылил в мерный стакан, вытряхнул на ладонь таблетку, убедился, что она одна, и бросил в стакан.
Филиппс подался вперед, пристально посмотрел полицейскому в лицо и сунул руки в карманы.
– Я готов в этом поклясться.
– Ясно, сэр, – кивнул Аллейн. – Хотя я и должен принимать в расчет возможность ошибки, мне понятно, что даже если вы растворили не одну, а две таблетки, это составило бы одну пятидесятую грана. Не исключено, что всего содержимого пробирки не хватило бы на четверть грана, которые, по оценке экспертов, содержались в органах сэра Дерека.
Джон Филиппс заколебался.
– Таблетки расфасовывают в пробирки по двадцать штук, так что вся пробирка составляет пятую часть грана гиосцина. – Он достал из кармана коробочку и подал Аллейну. – В ней та пробирка. С тех пор я использовал всего одну таблетку.
Аллейн открыл коробку и вынул пробирку, целиком заклеенную бумажным ярлыком. Вынул крохотную пробку и заглянул внутрь.
– Можно? – спросил он и вытряхнул содержимое на ладонь. Там оказалось восемнадцать таблеток. – Все сходится, – подтвердил он. – Не возражаете, я заберу это для анализа? Всего лишь общепринятый порядок, как пишут в детективных романах.
– Забирайте.
Аллейн достал из кармана конверт, ссыпал таблетки в пробирку, положил пробирку в конверт, а конверт – в карман.
– Спасибо. Вы очень любезны. Не представляете, как мы в Скотленд-Ярде боимся экспертов.