Страница 11 из 61
Гвен высокая и гибкая, у нее рыжие волосы. Она обычно ходит на высоких каблуках. Бывая вместе, мы наверняка представляем собой довольно странное зрелище. Я, как разведенная женщина, придерживаюсь того мнения, что если уж Бог соединяет кого-то, то разъединить может только штат Нью-Йорк. У Гвен есть пара знакомых парней, за одного из которых она могла бы выйти замуж. Но, по ее словам, ни один из них не вызывает у нее желания все время держать сотовый около уха. Скорее оба вызывают желание не отвечать на звонки. Ее мать, как и моя, твердит ей о том, что когда-нибудь она встретит «того самого парня». Гвен — адвокат одной из ведущих фармацевтических компаний. Когда я позвонила ей и предложила поужинать «У Ниари», у меня было два повода для встречи.
Первый — это, конечно, то, что нам всегда хорошо вместе. Второй — мне хотелось узнать, что она думает о «Джен-стоун» и что говорят об этом люди, занятые в фармацевтической промышленности.
Как обычно, в ресторане «У Ниари» было многолюдно и шумно. Для многих людей он — как дом вдали от дома. Никогда не знаешь, какая знаменитость из мира искусства или политики может оказаться за соседним столиком.
На минуту к нашему столику подошел Джимми Ниари. Пока мы с Гвен потягивали красное вино, я рассказала ему о своей новой работе.
— К нам время от времени заглядывал Ник Спенсер, — сказал он. — Я бы посчитал его честным человеком. Получается, что никогда не знаешь наверняка. — Он кивнул в сторону двух мужчин, стоящих у стойки бара. — Эти ребята потеряли в «Джен-стоун» свои деньги, и это их подкосило. У обоих дети учатся в колледже.
Гвен заказала красного люциана. Я выбрала свою любимую еду — сэндвич с мясом и картофель фри. Потом мы продолжили разговор.
— Ужин за мой счет, Гвен, — сказала я. — Хочу поэксплуатировать твои мозги. Как удалось Нику Спенсеру задурить всем головы своей вакциной, если это мошенничество?
Гвен пожала плечами. Она хороший юрист, а это значит, что никогда прямо не отвечает на вопрос.
— Карли, открытия в области фармакологии происходят едва ли не каждый день. Сравни с развитием транспорта. До девятнадцатого столетия люди ездили в экипажах, дилижансах или верхом. Поезд и автомобиль стали великими изобретениями, позволившими миру двигаться быстрее. В двадцатом столетии появились сначала самолеты с пропеллерами, затем реактивные самолеты, потом сверхзвуковые и наконец космические корабли. В медицинских лабораториях происходит аналогичное ускорение и прогресс. Только подумай. Аспирин был изобретен в конце девяностых девятнадцатого века. До этого для снятия жара применяли кровопускание. Оспа. Этой вакцине всего лишь восемьдесят лет, и, где бы ее ни применяли, она искореняла болезнь. Какие-нибудь пятьдесят лет назад бывали эпидемии полиомиелита. Эту проблему разрешили с помощью вакцин Сока, а затем Сэбина. Я могла бы продолжить.
— ДНК?
— Точно. И не забывай, что ДНК произвела переворот в законодательстве, а также позволила прогнозировать наследственные заболевания.
Я подумала о заключенных, избежавших смертного приговора, потому что их ДНК доказывала, что они не совершали преступления.
Голова Гвен была полна мыслей.
— Вспомни все эти книги, в которых похищают ребенка, а потом, тридцать лет спустя, на пороге дома появляется взрослый человек и говорит: «Я вернулся, мамочка». В наше время дело не в том, что кто-то похож на кого-то. Все решает тестирование на ДНК.
Принесли наши заказы. Гвен откусила пару раз и продолжила:
— Не знаю, Карли, шарлатаном или гением был Ник Спенсер. Насколько я понимаю, в медицинских журналах писали о весьма обнадеживающих ранних результатах в разработке противораковой вакцины, но представь: на завершающем этапе результаты проверить не удалось. Затем, разумеется, Спенсер исчезает, и оказывается, что он ограбил компанию.
— Ты его когда-нибудь видела? — спросила я.
— Среди группы участников на одном из медицинских семинаров. Весьма яркая личность. Но знаешь, Карли, мне его ни капли не жаль — ведь он обобрал до нитки далеко не богатых людей и, хуже того, разбил надежду тех, кто отчаянно нуждался в вакцине, которую он всем навязывал. Итак, самолет разбился. Насколько я понимаю, он получил то, что заслужил.
10
Коннектикут — красивый штат. В период моего детства там жили кузены моего отца, и, приезжая к ним в гости, я думала, что весь штат похож на Дэриен. Но, как и в любом другом штате, в Коннектикуте есть свои скромные рабочие городки. Добравшись на следующее утро Каспиена, что милях в десяти от Бриджпорт именно такой городок я и нашла.
Поездка заняла не много времени, меньше полутора часов. Выехав из гаража в девять, я проезжала мимо вывески «Добро пожаловать в Каспиен!» в двадцать минут одиннадцатого. Вывеска представляла собой деревянную резьбу с изображением революционного солдата с мушкетом.
Чтобы проникнуться духом этого места, я немного поездила по улицам. Большинство домов типа «Кейп-Код» были построены уступами — те, что возводились в середине пятидесятых. Многие дома подверглись перестройке. Заметно было, что следующие поколения заняли место первых владельцев, ветеранов Второй мировой войны. Велосипеды и скейтборды стояли под навесами для автомобилей или же были прислонены к боковым дверям. На подъездных аллеях и на улицах были припаркованы в основном внедорожники или вместительные седаны.
Это был городок семейного типа. Почти все дома содержались в порядке. Как и в любом городе, здесь был квартал с большими домами и просторными участками. Однако в Каспиене не видно было богатых особняков. Я решила, что, когда люди здесь начинали богатеть, они вывешивали табличку «Продается» и перебирались в более дорогое место поблизости, например, в Гринвич, Уэстпорт или Дэриен.
Я медленно ехала по Мейн-стрит, центральной улице Каспиена. Длина ее всего четыре квартала, и на ней разместились обычные для миленьких городков учреждения: магазины «Тэн», «Дж. Крю», лавка керамических изделий, мебельный салон, почта, салон красоты, пиццерия, несколько ресторанов, страховое агентство. Я проехала через пару пересекающихся кварталов. На Элм-стрит миновала похоронное бюро и торговый центр с супермаркетом, химчисткой, винным магазином и кинозалом. На Хикори-стрит нашла кафе, а рядом с ним двухэтажное здание с вывеской «Городской журнал Каспиена».
По карте определила, что дом Спенсеров располагался по адресу: Уинслоу-террас, семьдесят один. Эта улица отходила под углом от конца Мейн-стрит. Увидела там каркасный дом с галереей, похожий на тот дом рубежа столетий, в котором я выросла. На доме была прибита табличка с надписью: «ФИЛИПП БРОДРИК, ДОКТОР МЕДИЦИНЫ». Интересно, жил ли раньше доктор Бродрик на верхнем этаже дома Спенсеров?
В одном интервью Николас Спенсер нарисовал радужную картину своего детства: «Я знал, что нельзя мешать отцу, когда у него пациенты, но сознание того, что он внизу, совсем рядом, приводило меня в прекрасное расположение духа».
Я намеревалась навестить доктора Филиппа Бродрика, но не сейчас. Сначала вернулась к зданию, в котором размещалась редакция «Городского журнала Каспиена», поставила машину у тротуара и вошла внутрь.
Сидящая за столом секретаря крупная женщина была настолько поглощена Интернетом, что показалась мне напуганной, когда дверь открылась. Но в ту же секунду лицо ее приняло приветливое выражение. Она энергично произнесла «с добрым утром» и спросила, чем может мне помочь. Широкие очки без оправы увеличивали ее светло-голубые глаза.
Я заранее решила, что не стану называть себя репортером из «Уолл-стрит уикли», а просто попрошу дать мне недавние номера газеты.
Самолет Спенсера разбился почти три недели назад. Скандал о пропавших деньгах и вакцине состарился на две недели. Я полагала, что газета из родного города героя событий подробно описала оба аспекта этой истории.
Женщина не проявила ни малейшего любопытства по поводу того, что я здесь делаю. Выйди и коридор, она вскоре вернулась с экземплярами номеров газеты за прошлую неделю. Я заплатила всего три доллара и, засунув их под мышку, отправилась в находящуюся по соседству закусочную. Мой завтрак в тот день состоял из половины английской сдобы и чашки растворимого кофе. Я подумала, что в качестве «elevenses», как мои британские друзья называют одиннадцатичасовое чаепитие, или «coffee break» вполне подошел бы заварной кофе с рогаликом.