Страница 19 из 45
Словом, с Алексичами все было в порядке, и Сашке предстояло поставить точку — осмотреть дорогу, по которой в село поступают техника и солдаты.
С большими предосторожностями они с Богдановым шли вдоль этой дороги, не переставая удивляться странной беспечности немцев. На всем протяжении плотно укатанная, она, по-видимому, была хорошо заметна с воздуха.
— Либо они слишком уверены в нашей глупости, либо здесь какая-то хитрость, — сказал Стрекалов.
Разгадка пришла неожиданно и принесла разведчикам не облегчение, а новые заботы. Километрах в десяти от Алексичей, в густом сосновом бору, хорошо накатанная дорога делала петлю и поворачивала назад. Разворачивались и мчались назад мотоциклисты и автомашины, даже не сделав остановки.
Такое катание по кругу не ахти какая хитрость, но если здесь создается видимость интенсивного движения, значит, есть место, где это надо сохранить в тайне!
— Если так пойдет дальше, — сказал угрюмо Сашка, — то и машины и танки могут оказаться туфтовыми.
От этой простой мысли ему стало не по себе. Его, опытного разведчика, едва не «накололи»!
Пока что единственным ценным объектом оставался склад с горючим, но Сашка начал сомневаться и в нем. В конце концов, ничего не стоит сделать каркас, обтянуть его брезентом или парашютным шелком и покрасить. Издали такое сооружение от настоящей цистерны и не отличишь…
На следующее утро он оставил наблюдать за дорогой одного Богданова, а сам полдня просидел на наблюдательном пункте. Ни там, ни тут опять не появилось ничего нового: по дороге с немецкой педантичностью курсировали взад-вперед мотоциклисты, изображая связных, мотался единственный, как видно, в Алексичах исправный танк, и каждые полчаса три бензозаправщика по очереди выползали со склада горючего и устремлялись к лесу, чтобы еще через полчаса появиться на прежнем месте. Демонстрация эта продолжалась и ночью — среди темноты нет-нет да и вспыхнут «случайно» фары автомашины или загорится фонарик в руке неопытного разводящего…
Только проверив все, Стрекалов сообщил «Заре» свои выводы. К его немалому удивлению, такое важное сообщение было принято с недоверием. Младший лейтенант Сулимжанов потребовал трижды повторить сказанное. Видимо, начальство хотело убедиться, что Стрекалов ничего не напутал.
В своей следующей передаче сержант говорил только о складе: объект большой и хорошо замаскирован, но у него нет уверенности, что склад настоящий. В связи с этим он просил разрешить ему действовать по своему усмотрению.
— В этом районе, — передавал он, — по-видимому, все сделано, чтобы обмануть нашу разведку. Настоящие склады горючего находятся не здесь, так же как и боевая техника.
В ответ ему было приказано усилить наблюдение именно за этим складом, разведать подступы к нему и ликвидировать склад. Приказ был передан от имени Чернова.
Странное это упрямство озадачило разведчика.
Неожиданно у полковника нашлись союзники. Федя сказал:
— Еще неизвестно, есть ли дорога, а склад — вот он. Запалим костер — и домой. Лучше синицу в руки, чем журавля в небе.
— Синицу-то мы поймаем, — сказал Стрекалов, — а вот журавля можем упустить. В общем, насчет того, чтобы повернуть домой, не думайте. Не за тем шли.
У Зябликова скорбно опустились углы губ.
А Сашка тем временем прикидывал, кто из его бойцов на что годится. Выходило, что только на Богданова можно положиться во всем: смел, силен, гранату бросает не хуже Сашки, в бою бывал не раз. Остальные, как говорят разведчики, больше для счета. Идти на объект с одним Богдановым? Вдвоем сжечь склад можно — уйти нельзя. Нужно прикрытие. Рискнуть в одиночку? Стрекалов горестно усмехнулся. Чем заплатят фрицы за единственную, неповторимую жизнь Александра Стрекалова? Парой пустых цистерн? Пожалуй. И ни одного паршивого солдата не дадут в придачу — Стрекалов помнил, с какой поспешностью разбегается охрана от горящих баков, и затосковал.
Ошибается тот, кто думает, будто хороший солдат идет на смерть не раздумывая. Не думает ни о чем только вдребезги пьяный. Остальные думают. У кого семья — семью вспоминают, мать, отца, братьев. О любимых вспоминают, кому есть что вспомнить, письма домой прощальные пишут.
У Стрекалова на гражданке осталась одна тетка. Ей он иногда писал, но и то как на Луну: тетка была неграмотной. Не было у него и «заочниц». Не уважал сержант Стрекалов такой самообман. А может, это вовсе и не девушка пишет, а чья-нибудь мамаша или даже бабушка…
Когда посторонние мысли покинули голову Стрекалова, он проверил автомат и сказал:
— Завтра со мной пойдет ефрейтор Богданов. Ты, Карцев, сменишь Зябликова в двенадцать.
Послышался стук по стволу вяза — сигнал опасности. Разведчики схватились за оружие. Изнутри имелись небольшие щели, нарочно оставленные для наблюдения. Стрекалов припал к одной из них. Наблюдатель повторил стук: противник приближался. Посыпалась сверху гнилая древесина — это боец изготавливался для стрельбы.
— Без команды не стрелять! — шепотом напомнил Стрекалов и увидел немцев. Две темные фигуры в касках с автоматами на груди не торопясь прошли метрах в двадцати от вяза, под которым скрывались разведчики, и исчезли за деревьями. Но прежде чем уйти, один из них покосился на вяз — Стрекалов это видел ясно. И еще услышал приглушенный смех и несколько слов, сказанных довольно громко. Он толкнул ногой Карцева, сидевшего ниже.
Когда немцы скрылись, Карцев сказал:
— По-моему, это какая-то чепуха. Перевести ее можно так: большая рыба не дает спать маленькой…
— На то и щука в море, чтобы карась не дремал? — сердито засмеялся Богданов. — Такое и я, пожалуй, переведу. Это ж наша русская пословица! Шляпа ты, а не переводчик.
Стрекалов промолчал.
Визит немцев повторился во втором часу ночи, когда на посту стоял Сергей Карцев. На этот раз новички держались спокойнее, и Стрекалову не пришлось напоминать Сергею о его обязанностях. Впрочем, переводить было нечего — немцы прошли молча, и Стрекалову снова показалось, что прежде, чем скрыться за деревьями, один из патрулей незаметно повернул голову и взглянул Сашке прямо в глаза…
— Что будем передавать, командир? — спросил Федя, когда опасность миновала. — Можно микрофоном, покуда расстояние позволяет.
Стрекалов ответил не сразу, перед ним все еще маячили фигуры немецких патрулей. Зародившееся сомнение было еще неосознанным, интуитивным, но оно беспокоило, лихорадило мысли и требовало разъяснения.
— Ничего. Ничего передавать не будем.
На рассвете они с Глебом снова отправились на тот же бугор, с которого было так удобно наблюдать за развилкой. Дождавшись, когда регулировщик повернулся к ним спиной, они пересекли основную магистраль и устремились вдоль дороги, ведшей на склад. Минут через двадцать показались контуры больших цистерн, разрисованные камуфляжными пятнами. Возле огромных, похожих на цирковые шатры емкостей стояли баки меньшего размера. Цистерны, стоявшие на поверхности, перемежались с другими, врытыми в землю по самую горловину, но только к двум подъезжали машины, остальные бездействовали. Сначала разведчики не придали этому особого значения, но вот возле одной из действующих цистерн образовалась очередь. Однако никто не пошел открывать краны других баков, не предложил машинам рассредоточиться. Такое легкомыслие — склад был хорошо виден с воздуха, особенно подъездные пути к нему — не было свойственно немцам. У второй от края цистерны заправлялся уже знакомый Сашке средний танк и два тягача. Похоже было, что в этой емкости находилось дизтопливо. Что же тогда в остальных? Подозрение переросло в уверенность, когда солдат охраны, забравшись на одну из больших цистерн, откинул крышку и спустил вниз на веревке котелок. Через минуту он вытянул котелок обратно и все содержимое перелил в бутылку. Стрекалов начал внимательнее рассматривать в бинокль остальные цистерны. У большинства люки были закрыты неплотно.
— Вот это фокус! — сказал он Богданову. — Все баки пусты, за исключением этих двух. Айда к рации!