Страница 40 из 107
— Как только мы добёремся до входа в хранилище в Подземном мире... — начал Никодимус.
Я поднял руку и спросил:
— Можно вопрос?
Левый глаз Никодимуса начал дёргаться.
Я не стал ждать разрешения:
— Планируете просто так взять и завалиться к хранилищу через Проход? Чёрт, даже Гераклу такое не под силу. Ему пришлось совершить целый подвиг, чтобы добраться туда. Там было про собаку и ещё чего-то. Что, думаете, мы просто перепрыгнем через все укрепления вокруг владений короля Подземного мира?
Все вокруг навострились, даже Грей. Они смотрели на Никодимуса и ждали ответа.
— Да, — ответил Никодимус ледяным тоном.
— Вот так просто, да? — сказал я.
— Когда мы доберёмся до хранилища, — продолжил Никодимус, словно мой вопрос был слишком банален, чтобы тратить на него время, — от цели нас будут отделять трое ворот: врата Огня, врата Льда и врата Крови.
— Весело, — заметил я.
— Само собой, Эшер была выбрана за её владение огнём. А вы, Дрезден, как Зимний рыцарь, само собой, займётесь вратами Льда.
— Это, само собой, понятно, — сказал я. — А что насчёт врат Крови?
Никодимус вежливо улыбнулся.
Ну, конечно. Старина Ник, наверное, пролил больше крови, чем все мы вместе взятые, за исключением Дейрдре.
— Что именно из себя представляют эти ворота?
— Если бы я знал это, мне не пришлось бы нанимать надоедливых экспертов, — ответил Никодимус. — Каждый из нас займётся своими воротами, остальная команда будет помогать как сочтёт нужным. После того, как мы закончим, мы окажемся в хранилище. Оно довольно большое. У вас будет несколько минут, чтобы взять то, что вы посчитаете нужным. По истечении оговоренного времени, я ухожу. Любой, кто останется, может пенять на себя.
Я снова поднял руку и снова не стал ждать разрешения задать вопрос:
— А за чем вы охотитесь?
— Прошу прощения? — спросил Никодимус.
— Да, вы, — повторил я. — «Хранилище № 7» звучит как ужасно точный адрес. И вам не нужны деньги. Поэтому я хочу спросить: что такое вам понадобилось именно там?
— Это совершенно вас не касается, — ответил Никодимус.
— Нет, чёрт возьми! — фыркнул я. — Мы все подставляем свои шеи, и если что-то пойдёт не так, разгневанный бог окажется у нас на хвосте. Я хочу знать, что там такого ценного — ценней, чем двадцать миллионов. Кроме того, много чего может пойти не так. Может, ты по пути откинешь коньки от чьей-нибудь руки, и я, может, захочу забрать эту штуковину себе.
Вязальщик согласно забормотал, Кэррин и Вальмон закивали. Даже Эшер выглядела заинтересованной. Грей в задумчивости поджал губы.
— К тому моменту, как мне настанет конец, все вы уже будете мертвы, — сказал Никодимус спокойно.
— Ну, сделай мне приятное. Это дело уже начинает пованивать. Разумные люди ушли бы уже после того, что случилось сегодня.
За столом поднялась новая волна шёпота, а Вальмон спросила:
— А что случилось сегодня?
Я рассказал ей о Тессе, её вурдалаках, Дейрдре и Харви. Губы Вальмон сжались в линию. Она лучше многих знала, что остаётся от смертного после встречи с денарианцем, а два из трёх подозреваемых были рыцарями Монеты.
— Это не имеет отношения к нашей миссии, — сказал Никодимус.
— Чёрта с два не имеет, — ответил я. — Не скажу за всех, но последняя вещь, которая мне нужна — это полоумная бывшая, лезущая в наши дела в приступе мести.
— Не в этом дело, — продолжал возражать Никодимус.
— Тогда в чём же? — спросил я. — Я всю свою жизнь имею дело с Белым Советом и привык, что ко мне относятся, как к грибу...
— Как относятся? — удивилась Эшер.
— Держат в темноте и кормят дерьмом, — тихо пояснил Вязальщик.
— А-а-а.
— ...но это переходит все границы, даже по моим меркам. Вы просите поверить в план проникновения в неприступное хранилище. Поверить, что наша доля будет ждать рядом с тем, что нужно вам. Поверить в то, что Тесса не объявила нам всем джихад, но не объясняете, в чём дело. — Я прошёлся взглядом по столу с моим криминальными подельниками. — Доверие — это улица с двусторонним движением, Никодимус. Пора дать что-то.
— Или что вы сделаете?
— Или, может, мы все бросим эту кучу пустых обещаний, не подтверждённых ни кусочком доказательств, — сказал я.
Никодимус сощурился:
— Дрезден и его женщина, само собой, заодно.
Кэррин нахмурилась.
Но Никодимус не обращал на неё внимания:
— А как насчёт остальных?
— Он говорит дело, — тихо ответила Вальмон.
Эшер сложила руки и нахмурилась.
Вязальщик вздохнул:
— Двадцать. Миллионов. Бабок. Подумай, девочка.
— Мы не сможем их потратить, если умрём из-за того, что положили головы на плаху и позволили их отрубить, — ответила Эшер твёрдо.
Никодимус кивнул:
— Грей?
Грей постучал кончиками пальцев по губам и сказал:
— Меня беспокоит личностный аспект этого вмешательства. Работа такого рода требует чистого профессионализма. Команды.
Вязальщик согласно хмыкнул.
— Я никогда не бросаю работу, если на неё согласился. Вы знаете мои правила, Никодимус, — продолжил Грей. — Но я пойму, если так поступит другой профессионал, у которого нет таких жёстких стандартов и таких талантов, как у меня.
Никодимус целую секунду задумчиво разглядывал Грея:
— Что вы скажете, как профессионал?
— Чародей говорит дело, — сказал Грей. — Он назойливый и упрямый, как осёл, но он не глуп. На вашем месте, я бы инвестировал некоторую долю доверия, чтобы уравновесить ваши требования.
Какое-то время Никодимус размышлял над его словами, а затем кивнул головой:
— Нельзя просто взять и нанять эксперта, а потом игнорировать его мнение, — произнёс он и повернулся к остальным: — Хранилище № 7 содержит помимо обычных отделов с золотом и драгоценностями несколько предметов поклонения западных религий. Я собираюсь взять там чашку.
— Чё? — спросил Вязальщик.
— Чашку, — повторил Никодимус.
— Все это — из-за чашки, — повторил Вязальщик.
Никодимус кивнул.
— Простая керамическая чашка, похожа на чайную, но только без ручки. Довольно старая.
Я разинул рот, и почти тут же у меня перехватило дыхание.
Грей поджал губы и присвистнул.
— Подождите-ка, — сказала Эшер. — Вы говорите о том, о чём я думаю?
— Иисус, Мария и Иосиф, — тихо пробормотала Кэррин.
Никодимус повернул лицо в её сторону:
— Я прошу вас, мисс Мёрфи.
Она одарила Никодимуса маленькой недоброй улыбкой.
Вязальщик сообразил секундой позже:
— Чёртов Святой Грааль? Вы издеваетесь?
Вальмон повернулась ко мне, нахмурившись:
— Он, что, существует?
— Он существует, — ответил я, — но был утерян больше тысячи лет назад.
— Не утерян, — невозмутимо поправил меня Никодимус, — а помещён в коллекцию.
— Чаша, в которую была собрана кровь Христа, — задумчиво проговорил Грей и посмотрел на Никодимуса: — Так зачем вам эта старинная вещь?
— Сентиментальная ценность, — ответил Никодимус с бесхитростной улыбкой и поправил узкий шнурок своего серого галстука. — Я иногда собираю такого рода артефакты.
На самом деле это был вовсе не галстук. А просто затянутый в петлю кусок старой верёвки... той самой, на которой повесился Иуда, предав Христа, если я, конечно, ничего не путаю. Она делала Никодимуса практически неуязвимым. Не уверен, что ещё кому-то в мире было известно то, что знал я: верёвка не защищала Никодимуса от самой себя. Я почти задушил его ею при нашей последней встрече — отсюда и его погрубевший голос.
Было непохоже, что Грей поверил такому ответу, но это не помешало ему удовлетворится им. Он оглядел комнату и произнес:
— Ну вот. Теперь вы знаете больше, чем раньше. Этого хватит?
— А Тесса? Почему она не хочет, что бы вы гонялись за Граалем? — спросил я.
— Она хочет его себе, конечно, — ответил Никодимус. — Но я разберусь с ней, прежде чем мы начнём. Тут нечего обсуждать. Я даю вам свою личную гарантию.