Человек из чужого времени

– То есть вы осмысленно приносите себя в жертву?

– Вы ошибаетесь, Лена. Мы оба прячемся. Только я стараюсь быть осторожным, а он хочет жить настоящей жизнью. Он ученый и не очень осторожный человек. Он хочет быть бунтарем, но, как у всякого интеллигента, на этот шаг у него не хватает смелости. Он выходит на Сенатскую площадь и в решающий момент покидает ее, он соглашается на то, чтобы взорвать бомбу, но боится того, что она действительно взорвется.

– А может быть, есть и еще какой-то секрет?

– Может быть. Я не знаю. Но свой путь, свою миссию – разобраться во всем и помочь ему – я обязан свершить. Этот путь я должен пройти до конца. И здесь второго Михаила быть не должно. Историки должны созерцать, когда творить начинают юристы.

– Ну да, юристы натворить могут много чего.

– Новое время – новые правила, а новые правила – это новые законы. Эти законы могут быть во благо или во вред людям. Вот тут-то и нужна бомба, которую держит в руках мой родственник.

– И как долго он будет нянчить свою бомбу?

– Все должно случиться до двадцатых чисел августа… Иначе все теряет смысл – и все его исторические знания, и мой исторический опыт, и мой юридический профессионализм, и наша гражданская позиция. Нам выпал шанс сказать свое решающее слово сильным мира сего.

– Ваша бомба наделает много шума, но ровным счетом ничего не изменит. Один в поле не воин.

– Самое печальное заключается в том, что они не хотят даже шума. Они считают себя идеальными, а нас – сумасшедшими.

– Идиотами.

– Что-то типа того. Это у них раздвоение личности. Это они будут красиво говорить от нашего имени и жировать за наш счет. Вот, Лена, почему бунтует нынешняя молодежь.

– Вероятно, так оно и есть. Интересно, откуда вы все знаете наперед? – Лена сделала очередную продолжительную паузу. – Михаил, скажите откровенно: вы действительно обладаете сверхъестественной силой?

– Это вам Лева сказал?

– Да. Это мне сказал Лева.

– С чего же он так решил?

– На даче он поддался вашему гипнозу и все делал так, как вы его попросили.

– Он все сделал по собственной воле.

– Допустим. Но Лева не тот человек, который будет все делать так, как ему говорят. Поймите, Михаил, мне как психологу надо понять человека… Только тогда я смогу ему верить, а самое главное – доверять. А вас я пока что не понимаю, – она сделала очередную паузу.

У Лены вообще была такая манера разговаривать: скажет несколько фраз и замолчит, смотрит внимательно в глаза собеседника, потом неожиданно снова продолжает разговор.

– Я могу верить, но доверять при этом все же не стану. Я в принципе вообще никому не доверяю… И мне от этого плохо…

– Я согласен и очень хорошо вас понимаю.

– Как оказалось, даже самый дорогой человек из лучших побуждений может тебя предать. Потому что, как оказалось, у нас были разные представления о предательстве. Оправдание всегда под рукой – все было вызвано самыми благими намерениями. Но никакая цель, никакие благие намерения не оправдают подлость. А уж тем более если ее совершил близкий человек из лучших побуждений…

– Я вижу, у вас в жизни, как и у меня, было сильное потрясение?

– Давайте закроем эту тему.

– Хорошо. Я согласен, необъяснимыми поступками руководит подсознание.

– А это как раз та область, в которой вы ориентируетесь лучше других… Трудно поверить, что человек, обладая такой фантастической способностью проникать в сознание и подсознание других людей, не извлекает из этого никакой для себя выгоды.

– Вы сильно преувеличили мои способности, Лена. Психология подсознательного – это совершенно иная категория знаний, по-моему, она никак не относится к доверию и вере. Вера – это своего рода мера платы за информацию. А доверие – это ценность более высокого порядка. Человек не доверяет, когда боится продешевить или утратить то, что ему дорого, или когда не видит перед собой достойного покупателя. У меня выгоды действительно нет никакой, если под этим понимать приобретение благ. Верить мне надо хотя бы потому, что у нас с вами одна явочная квартира.

– Это для вас она явочная.

– Бога ради, простите, ляпнул, не подумав.

– Ничего, в конспирации тоже есть своя прелесть.

– Я имел в виду общий источник информации и общие маленькие тайны. А доверять – ну что ж, всему свое время.

– Хорошо, с этим все понятно. И все же вы когда-нибудь пользовались своими особыми способностями?

– Не знаю, что вы под этим понимаете, но мне кажется, Лена, вы мистифицируете простые вещи. Я не делал ничего противозаконного.

– Вы уходите от прямого ответа.

– Чисто по-человечески и без всякой мистики я помог нескольким людям решить их проблемы. Но я даже не могу себе представить, что стану обогащаться или кого-то подчинять своей воле или просто влиять на судьбу близкого мне человека, менять его мысли, чувства, желания и поступки, извлекать какую-то выгоду.

– Не увиливайте, вы прекрасно понимаете, о чем я говорю.

– То, о чем вы говорите, я сделать и не могу, и не имею на это ни права, ни способности. У меня даже цели такой никогда не было. Умышленно вторгаться в чужое сознание или подсознание – это грех. Человек сам должен во всем разобраться и поступать так, как подсказывает ему его совесть. Если я и обладаю чем-то особенным, то, уверяю вас, воспользуюсь этим лишь в случае выбора между жизнью и смертью. Вот видите, я ничего не приобрел от вас, но передал безвозмездно ценную для меня информацию. А это значит, я вам доверяю. Какова цена вашего доверия?

– Вероятно, сопоставимая… Скажите, а эта ваша способность, она у вас от рождения?

– Я вижу, вас не переубедить. Ладно, притворюсь. Я приобрел ее взамен на хороший удар по голове. Так лучше?

– Уже лучше. Про ваш героический поступок я тоже слышала. Ну и?..

– И есть еще кое-что. До этого одна девушка все время говорила мне, что я ее гипнотизирую. Можете поверить мне на слово, я этого никогда не делал. Скорее наоборот, это она меня загипнотизировала. И я безумно в нее влюбился. Материализация ее мыслей. Вот где чудеса.

– А может быть, вы все же ее влюбили в себя?

Михаил засмеялся. Ему действительно было весело, оттого что Лена смотрела на него, словно завороженная, слегка приоткрыв рот. Как ребенок.

– Лена, только не вздумайте сказать, что я и вас загипнотизировал. Кстати, психолог – это не специальность, это житейская грамотность. А по настоящей-то специальности вы кто?

– Психотерапевт.

– Это другое дело и объясняет ваш особый интерес к моей персоне.

– Уверяю вас, здесь нет никакого профессионального интереса. Хотите, я покажу вам записку, которую написала утром незадолго до вашего прихода?

– Интересно взглянуть.

– Не верю, вы и так знаете, что там написано.

– Я вам говорю правду, я не знаю, что написано в этой записке.

Лена протянула Михаилу листок. Он развернул его и прочитал.

«Ни в какие дискуссии не вступать и душу не раскрывать. Я не должна проявлять к нему интереса. Он меня не загипнотизирует! Бороться и не поддаваться».

– У меня исключительная сила воли. Если я чего решила, то вопреки всему сделаю так, как задумала. Но вы все поломали. Вы сломали все мои защиты.

– Уверяю вас, я здесь ни при чем.

– Те, кто знают меня, скажут, что я вообще-то немногословна. Все мои разговоры – только с пациентами и только на профессиональные темы.

– Я тоже в их числе?

– Как вам такое пришло в голову?

– Шучу.

– Скорее, я ваш пациент.

– А я думаю, вы просто хотели кому-то довериться, но не было случая. А тут я – беглец с чумовой репутацией. Как вы там говорите, «типа рокер».

– Лихо вы закрутили. И что дальше?

– А дальше просто настало время, когда вам самой захотелось поговорить о самом сокровенном с тем, кому вы хоть чуть-чуть, но доверяете. Чумовому рокеру. Или по-прежнему не доверяете?

– На полпути.

– Это обнадеживает. А вот теперь я действительно попытаюсь угадать ваше желание. Можно?