Страница 50 из 103
Чай был готов. Именно такой, какой нравится Юле. Михаил вошел с ним в комнату, расточая его пряный аромат по всей квартире, словно ладан кадилом. Юля спала. Он взял записку Михаила за образец и попытался повторить его почерк на чистом листке бумаги. Всего несколько попыток, и у него это стало хорошо получаться. Тогда он написал ей новую записку.
«Я поехал в больницу. Попробую сам уладить свою проблему. Если до утра не вернусь, поступай так, как ты решила. Может быть, твоему отцу что-то и удастся сделать для нас.
Я люблю тебя.
Надеюсь на то, что все будет хорошо.
Целую. Твой Михаил Петров».
Михаил вспомнил свой вещий сон. На этом месте он обрывался, и что будет дальше – Михаил не знал. Вернее сказать, закончилась логическая связь событий, но отдельные всплески, эпизоды и картинки все еще оставались в его памяти. Ему еще предстояло встретиться со своим куратором – «милым и добродушным душеведом». Сейчас Михаил был готов к этой встрече, но будет ли он готов к ней в тот момент, когда она состоится? Михаил не знал и об этом уже не думал. Сегодня ему предстояло сделать либо большую глупость, либо один из лучших поступков в его жизни.
Глава 17. Наше будущее – это наши поступки сегодня
Михаил вновь оказался на автостоянке. Надо было поставить машину на место, кое-что забрать в психушке, вернуться на Просвещения, взять Юлю, отвезти ее домой, на Старо-Невский, и начать действовать по своему сумасшедшему плану.
– Что-то ты зачастил к нам, – добродушно приветствовал гостя сторож на автостоянке, с которым Михаил расстался чуть больше трех часов назад, – или что забыл?
– Новое дело появилось, придется машину снова поставить на денек-другой, можно?
– Да хоть на месяц, лишь бы платил исправно. Я тут продлю тебе еще на пару дней, давай два рубля, а там рассчитаемся по факту. Идет?
– Да уж куда лучше. Спасибо большое.
– Не за что.
Прямо с автостоянки Михаил направился в больницу. Путь был недалекий. Он не стал подходить к воротам, а решил обойти территорию вдоль забора. Каково же было его удивление, когда он обнаружил сразу в нескольких местах проходы и хорошо исхоженные тропы. Было очевидно, что ими пользуются регулярно. Услышав звуки шагов и чью-то неразборчивую речь, Михаил нырнул в высоченный бурьян и стал наблюдать. В проломе показались две женщины. Одна из них была стройная, молоденькая и очень симпатичная девушка, не старше шестнадцати лет, а другая, в белом халате – миловидная толстушка лет сорока. Они остановились.
– Ну все, дальше неси сама. Придешь домой, приготовь еду. Не вздумай куда-нибудь уйти. Я скоро буду. Если дома не застану, голову оторву. Поняла?
– Да поняла, поняла. Давай сумку. Тут скоро сама психом стану.
– Не кусай руку, которая нас кормит. Слава богу, хоть на питание не приходится тратиться. С моей зарплатой даже на похороны не хватит. Ну все, солнышко, иди домой.
Она передала сумку девушке и поцеловала ее в щеку.
– Ну, мама, – словно стесняясь, произнесла девушка, – я пошла.
Девушка ушла, а ее мать все еще стояла в проходе и смотрела ей вслед. Вероятно, Михаил пошевелился, и женщина это услышала.
– Ой, господи, кто там? – произнесла она испуганно.
Пришлось ему вылезти из убежища и встать во весь рост.
– Фу, окаянный! Михаил, ты меня напугал. Что ты здесь делаешь?
– Да вот, вышел погулять. Услышал шаги и спрятался.
– Слушай, с тобой одни хлопоты. Почти месяц был человек человеком, а тут наладил удирать куда-то. Всех на уши поставил. Я говорю им: апрельский синдром, как у мартовских котов, а они мне – не положено. Ладно, идем обратно, скажу, мне помогал, мусор выносил.
– Да у меня тут свидание должно быть через час с одной девушкой.
– Ну вот, я ж говорила – синдром. Хорошо хоть с одной, – пошутила толстушка. – Неудачное выбрал время для свидания, сейчас как раз будет проверка. Какая-то комиссия едет. Ну да ладно, что-нибудь придумаем. Проведу я тебя.
– Вы меня найдите, когда можно будет. Хорошо?
– Да уж найду, куда ты денешься. Вы тут все наперечет.
– Я сейчас догоню, только кое-что сделаю.
– По-маленькому, что ли? Ну давай мигом и догоняй. Вон, видишь, дверь открыта? Когда дела свои сделаешь, шмыгни туда. Я пока не буду ее запирать.
Она ушла. Планы срывались. Михаил понимал, что в ожидании комиссии вся психушка будет стоять на ушах, все будут начеку и утащить нужные бумаги ему не удастся. Но чем черт не шутит? Именно ради этого он и прилетел сюда. Надо было пойти еще на одно преступление – похитить собственные документы.
Теперь Михаил уже не походил на пациента этой клиники, вид у него был вполне приличный, интеллигентный и респектабельный. Может быть, попробовать выдать себя за доктора?
Белый халат нашелся сразу, белая шапочка – тоже. Михаил уверенно шел в регистратуру клиники. Все вокруг суетились и бегали с какими-то неотложными делами. На спокойного доктора никто не обращал внимания. Войдя в регистратуру, которая совмещала и функции канцелярии, он не обнаружил там ни одного человека. В дверце шкафа, в котором хранились личные дела больных клиники, торчали ключи. «Что у них тут, пожар объявили? Таким везением грех не воспользоваться. Сказав “а”, надо сказать и “б”. Надеюсь, это будет моим последним преступлением в двадцатом веке. Беззаконие вынуждает прибегать к беззаконию».
Спустя минуту Михаил уже перебирал личные дела. А вот и документы Михаила Петрова. Здесь же лежал и паспорт. Он взял всю папку целиком и засунул ее за пазуху.
– Что это ты удумал, Михаил?
От неожиданного вопроса Михаил вздрогнул и резко обернулся. Перед ним стояла та самая пухленькая и добродушная медсестра.
– Я взял свои документы.
– Но это же преступление!
– В нашей стране все шиворот-навыворот. Я забираю свое. Разве это преступление?
Она молчала.
– Иначе мне отсюда никогда не вырваться.
– Дурачок ты, дурачок. Куда ты денешься? С документами или без документов, тебя быстро найдут. В нашей стране бежать некуда. Вот теперь я вижу, что ты точно ненормальный, – и, помолчав, добавила: – Как и все мы.
В конце коридора показались два близнеца-медбрата. Их свирепый вид не предвещал ничего хорошего.
– Помогите мне, – он сделал паузу и спокойно с нескрываемой мольбой в голосе, сказал медсестре: – Пожалуйста.
С этими словами Михаил повернулся к медбратьям спиной и стал рассматривать график, который машинально взял со стола.
Медбратья приближались к регистратуре. Пока что они были заняты своим разговором. Один из них держал в руке сопроводительные документы на Михаила, которые им выдали в Военно-медицинской академии. «Двое из ларца» несли его сопроводительные документы, как заразу, с отвращением и ненавистью. Вид у этих здоровяков был настолько свирепый, что Михаил ощутил это даже спиной.
Медсестра схватила швабру и стала протирать пол мокрой тряпкой. Медбратья вошли в кабинет.
– Куда, окаянные! Не видите, что ли, уборка! Что приперлись?
– Да вот документы привезли, сопроводительные.
– Давайте сюда, сейчас доктор освободится, я их ему передам. Ну, что встали?
– Вот, держите, – произнес один из медбратьев и нерешительно протянул ей пакет. Медсестра выдернула пакет из рук и тут же шепотом произнесла:
– Ну все, сдали и идите с богом, занимайтесь своим делом. Сейчас не до вас, сам главврач приезжает. Ну идите же, что встали, как истуканы?
Медбратья даже не взглянули на Михаила. Они развернулись и отправились в обратную сторону.
– Ой, Михаил, все же взяла я грех на себя. Ты прямо загипнотизировал меня. Ну уж чего теперь, давай я тебя провожу, только мигом.
– Вы помогли мне. Вы спасли меня. Но почему?
– Я тут своего вспомнила. Он, конечно, муж был никакой, но не преступник. За никчемностью руководство завода его все время в совхоз посылало, на уборку урожая. Идет он как-то вдоль поля и видит – повсюду вдоль дороги морковка валяется. Из ящиков повыскакивала, когда грузовики по ухабам ехали. Ну он и насобирал полную сумку. А тут милиция. Словом, дело дошло до суда. Статья ему грозила за хищение социалистической собственности. Ему бы извиниться, поплакаться, а он в бутылку полез, мол, что ж вы, мерзавцы, творите? Человека за три кило морковки судите, которую он из грязи достал на проезжей дороге, а директор совхоза, который ворует машинами, если попадется – только выговором по партийной линии отделается. Это справедливо? Словом, дали ему «по справедливости» два года химии. Хорошо хоть не колонии. Был никчемным, а вернулся совсем пропащим. Я с ним развелась… Не тягайся ты с властью, не лезь на рожон. Вот я о чем подумала. Вот тебе еще принесли бумаги, забирай и их.