Страница 100 из 103
– Сейчас за Михаилом неустанно наблюдают. Юля обещала, что он и носа на улицу не высунет до нашего возвращения. Как только ты появишься в Питере, все внимание будет приковано к тебе. Мне кажется, они уже понимают, что на все их вопросы только ты можешь дать исчерпывающий ответ… После свадьбы Юля и Михаил переезжают жить на Мойку. Юлина мама решила полностью посвятить себя внучке.
– Здорово!
– Конечно, здорово. Но есть и еще одна причина, – Лиза сделала паузу. Михаил терпеливо ждал. – В их квартире снова появилась старуха. Правда, ее слышала только Юля, но и этого достаточно.
– Они уже пообщались?
– Да.
– Это она сказала переезжать на Мойку?
– Да.
– Тогда все правильно.
Эта тема явно пугала Лизу, и она быстро ее поменяла.
– Ты знаешь, мне три раза устраивали досмотр вещей, с пристрастием. А самое забавное заключается в том, что пленку для тебя я все же вывезла.
– Я это уже понял в прошлый раз в аэропорту.
– Снимки на ней – хорошее дополнение к тем документам.
– Я передал ее Михаилу. Документы он тоже переснял на микропленку.
– Вероятно, эту пленку они и искали в моих вещах и на мне.
Михаил наклонился и снова прошептал Лизе на ухо: «Микропленку вывезла Юля. Теперь документы в Америке, в надежном месте».
– Нет. Юля рисковать не станет. Она не будет рисковать. Любовь и семья для нее дороже. Может быть, она и права.
– Тогда где же эти пленки?
– Сейчас это уже не имеет значения.
Глава 15. Как мимолетное виденье, как гений чистой красоты
Лиза столкнулась с одной маленькой проблемой, в которую не хотела посвящать Михаила. Эти три проблемных дня она стеснялась его. Ей явно было некомфортно. К тому же в поезде ее слегка просквозило. Самый тяжелый период в ее положении пришелся на девятнадцатое августа. Это было раннее утро. Через каждые полчаса Михаил приносил ей то чай, то носовой платок. Она немного капризничала.
– Я, наверно, выгляжу ужасно.
– Ты не можешь выглядеть ужасно по определению.
Через некоторое время она снова произносила:
– Я ужасно выгляжу, да?
– Принцесса была не ужасной, принцесса была прекрасной.
Потом снова.
– Я тебя, наверно, замучила?
– Пустяки, дело-то житейское, как говорил Малыш.
– Я похожа на Фрекен Бок?
– Ты похожа на Карлсона.
– Такая же толстая?
– Ты очень стройная и красивая, просто ешь очень много меда и шоколадных конфет.
– Включи мне, пожалуйста, телевизор.
– Хорошо, любовь моя.
Михаил включил телевизор. По всем каналам транслировали симфоническую музыку.
– Мама мия, неужели опять кто-то помер?
– Почему ты так решила?
– Так это наша национальная традиция. Как кто из руководителей умирает, сразу же музыкальная пауза. Все Политбюро собирается вокруг покойника и ждет до обеда, оклемается он или нет. А в это время по всем каналам симфонические концерты транслируют, чтобы народ смог все понять и подготовиться к очередной невосполнимой утрате.
– Ты язвишь, потому что плохо себя чувствуешь.
– Я язвлю, потому что у меня язва. Прости, милый, последнее время я вся на нервах.
Она кому-то позвонила. Михаил не стал ей мешать, вышел в соседнюю комнату и занялся своими делами.
– Милый, – громко позвала его Лиза, – ты можешь съездить на Декабристов, забрать мою машину?
– Конечно.
Михаил пошел собираться в дорогу. Неожиданно раздался телефонный звонок. Лиза взяла трубку, сказала: «Привет» и молча выслушала что-то очень важное. Это было написано на ее лице. Положив трубку на аппарат, она очень серьезно сказала.
– Сегодня умерли сразу все советские руководители.
Помолчав, она добавила:
– В стране начался переворот. Мне позвонил брат. Сказал, чтобы мы пока никуда не выходили.
Из вечерних новостей они узнали подробности происшедших событий. Как-то неубедительно прозвучала фраза о том, что Псковская десантная дивизия направилась в сторону Питера.
На следующий день они узнали, что эта дивизия застряла где-то под Лугой.
– Интересно, – сказала Лиза, – они что, преодолевали сто километров целые сутки? Это каким же способом они добирались, по-пластунски или на телегах? Если учесть, что лошадей в армии нет, то на телегах оно, конечно, трудновато будет. А ведь мне всегда казалось, что десантники летают на самолетах. Или я не права?
– Ты во всем права. И знаешь что, я даже рад. Все развивается именно так, как описал это в приложении к документам отец Михаила. Значит, эти документы уже никому не нужны. Их актуальность пропала. Теперь мы можем жить спокойно. Мы с тобой преодолели все трудности. Ура!
– Боюсь, что ты ошибаешься. Именно потому, что отец Михаила оказался прав, опасность документов возросла вдвое.
– Ты думаешь?
– Думаю, да. А сейчас пойдем гулять. Посмотрим, что происходит в городе.
– Но ведь брат просил тебя никуда не выходить.
– Мы запутаем всех врагов, – засмеялась она Михаилу в ответ.
– Но каким образом?
– Никто не видел, как мы сюда приехали. За время нашего отпуска и в связи с последними событиями они утратили бдительность.
Михаил не стал возражать. Сопротивляться было бесполезно. Лиза во всем была права. А о том, что сказал ему Андрей, ей знать не следовало.
Через десять минут они уже были на улице. Пустынный двор не предвещал ничего дурного. Через дворы они вышли на Московский проспект, и Лиза тут же поймала какого-то азербайджанца на «запорожце». По-русски он говорил плохо, но город знал и до Невского проспекта довез без ошибок.
А в городе ничего особенного не происходило.
– На Невском мы в безопасности. Здесь мы как иголка в стогу сена. Можешь расслабиться.
Многотысячные демонстрации коммунистов с одной стороны и сторонников нового порядка с другой стороны наговорились от души и без ограничений регламента. Теперь участники этого стихийного мероприятия мирно расходились по домам, вливаясь в праздный поток горожан и гостей города. И теперь вечерний город выглядел так, словно ему было абсолютно безразлично, введено в стране чрезвычайное положение или нет.
Нагулявшись вволю, на Невском они зашли в кафе Вольфа и Беранже. Там был литературный вечер. Какой-то актер из Молодежного театра на Фонтанке читал отрывки из романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита».
Михаил не слышал его. Он монотонно повторял про себя только одну фразу, одни и те же проникновенные и вечные слова воистину великого поэта: «Как мимолетное виденье, как гений чистой красоты…» Какая связь была между Булгаковым и Пушкиным, он не знал. Наверно, как и то, что не ощущал своей связи с суровой действительностью. Он все смотрел и смотрел на Лизу. Он любовался ею. Михаил был абсолютно убежден в том, что Пушкин посвятил эти стихи именно ей. Она была всегда – и во время Пушкина, и во время Михаила, и сейчас, здесь – в августовский день уходящего века. С каким-то особым сожалением он подумал еще и о том, что пролетевшие сто лет оказались абсолютно бессмысленными и ошибочными в истории России. Борьба за народную власть и уход от капитализма к социальному благополучию, с которой они начались, закончилась переворотом в обратную сторону, назад к произволу капитала и его полной победой над народом и социальным благополучием. Единственным смыслом во всем этом столетнем периоде хаоса и абсурдных идей была любовь.
Они взяли такси и поехали назад в квартиру, где остановились на несколько дней «отсидеться в безопасности» перед дальней дорогой в чужую, но спасительную страну.
– Нам бы следовало наведаться еще на одну квартиру. К моим родителям. По нашей договоренности с братом завтра, двадцать первого августа, они прилетают обратно и привозят с собой мою девочку.
– Значит, на двадцать второе мы можем брать три билета на самолет.
– Я вся на нервах. Неужели скоро весь этот кошмар закончится? Поскорей бы.
– Мы так и не поблагодарили Марину за визы.