Анжелина и холостяки

Глава 17

Рождественские подарки

На этот раз в сочельник не устраивали Обеда Семи Рыб. В этом году праздник пройдет тихо – вовсе не потому что перестали чтить традиции или нет праздничного настроения. Но у всех оказались свои планы. Петтибон переехал к Лесли; Дон Эдди и Фил отправились навестить старшую сестру Дона, Ронни, которая жила за городом; Джонни и Тина пригласили Джо, Марию, Джиа и миссис Каппуччио на семейную пасту с фрикадельками. Они, разумеется, звали и Анжелину с Фрэнсисом, но Анжелина решила провести последние дни перед Рождеством с сыном. Праздник попадал на четверг, так что она закрыла «Il Primo» во вторник, поставила дома елку, нарядила ее и успела даже пробежаться по магазинам.

Себе она подарила каждую свободную минуту, проведенную со своим малышом. Родным пообещала, что обязательно навестит их в Рождество, ближе к вечеру, когда все будут обмениваться подарками, веселиться и все такое. Но ей крайне необходимо было сейчас стать своим собственным Сантой – возможно, выпить бокал шампанского за Фрэнка, отдохнуть, послушать рождественские гимны, отпраздновать вместе с Фрэнсисом. Лучший способ – не гнаться за вечно ускользающим будущим, а хотя бы на один день остановиться и подумать, что же предлагает это самое будущее.

Бэзил весь день покупал рождественские подарки и вернулся домой уже в сумерках сочельника. Но здесь его ждала лишь записка от Дотти, сообщавшая, что сестра ушла купить ветчины к празднику, а Гай – в «Нэшнл». Бэзил вздохнул, вновь набросил пальто и решил тоже прогуляться до закусочной, съесть кусочек пирога.

Последние недели Гай вызывал у него серьезную тревогу. Он совсем притих, редко бывал дома. Когда Бэзил спрашивал, где тот пропадает, Гай только вздыхал или отвечал, что работал в библиотеке или гулял. Возможно, сейчас, подумал Бэзил, как раз удобный случай поговорить начистоту.

В закусочной было необычно тихо. Он сразу заметил Гая, тот задумчиво сидел над чашкой кофе.

– Вот ты где, – хлопнул он племянника по плечу, присаживаясь рядом.

– Привет, – равнодушно ответил Гай.

Официантка принесла меню, Бэзил сделал вид, что внимательно изучает его, заметив между делом:

– Тебя в последнее время почти не видно.

– Много времени провожу в библиотеке, – пожал плечами Гай.

– Да, и гуляешь. Это я понял.

Кофе остыл, и Гай сделал знак официантке.

– Отличное место, чтобы провести Рождественский сочельник. – Бэзил отложил меню в сторонку.

– Просто хотел посидеть и подумать.

Появилась официантка с кофе для Гая.

– Мне тоже кофе, пожалуйста, мисс, и кусок орехового пирога, – попросил Бэзил, потом сел поудобнее, положил руки на стол. – Посидеть и подумать, говоришь? Дома тоже есть стулья.

– Мне еще и пирога захотелось.

– Ну хорошо. И о чем же ты тут думал?

– О Рождестве. О Младенце Иисусе. О будущем.

– Ага. – Бэзил удовлетворенно крякнул, когда перед ним поставили тарелку с пирогом. – Кстати, о будущем. Может, пригласишь завтра Анжелину на обед? Я уже пытался, но, думаю, одинокая женщина с ребенком не сможет отказать тебе в светлый праздник Рождества.

– Она в Рождество остается одна? – поднял глаза Гай.

– Да, я тоже считаю, что это плохая идея.

Гай молчал.

Бэзил отодвинул пирог. Суховат, но зато кофе горячий и крепкий.

– Тебе ведь нравится Анжелина?

Гай оживился.

– Очень. Бэзил, я никогда не встречал таких женщин. Именно о ней я думал все это время.

– И…

Губы Гая сжались в тонкую линию.

– Но меня влечет и та жизнь, которую я оставил. Когда я был рядом с ней, особенно в тот день, когда родился малыш… Я никогда не рассказывал тебе, но сначала мы подумали, что с ребенком несчастье, что он не дышит. И она попросила меня окрестить его.

– И ты? – поразился Бэзил.

Гай на краткий миг словно вернулся в тот день, услышал крик и мольбы Анжелины.

– Нет. Не было необходимости. С малышом все оказалось в порядке. Но я понял, насколько это важно было для нее. Насколько важна ей именно душа ребенка.

Бэзил кивнул; Гай затронул очень глубокие проблемы, и сегодня ночью они звучат особенно пронзительно.

– Понимаю, некоторым мужчинам неловко встречаться со вдовами, особенно когда есть маленький ребенок. – Бэзил отхлебнул кофе.

– Дело не в этом. Совсем нет. Просто в моей голове больше вопросов, чем ответов. Мне нравится Анжелина, и то, что я помогал ей в родах, было самым сильным и волнующим переживанием в моей жизни. Но у меня куча вопросов – о вере, о себе самом. Кто я такой, где я должен быть, чтобы сделать именно то, что должен. А ей, наверное, необходим человек, который не мучается сомнениями день и ночь. Ей нужен тот, кто будет жить ради нее, заботиться только о ней, на ее условиях.

Бэзил почувствовал, что пришло время говорить откровенно.

– Гай, наверное, она заслуживает просто доброго мужчины с добрым сердцем, который будет рядом и будет любить ее и ребенка. Условия? Их можно обсуждать. Если хочешь услышать мое мнение, ей нужно жить дальше, и тебе нужно жить дальше. Но если не сделать первого шага, ничего не произойдет. Ты должен сделать выбор, Гай. В противном случае кто-то другой сделает его за тебя.

Гай мрачно кивнул, соглашаясь.

Появилась официантка, поставила перед Гаем белую картонную коробочку, перевязанную бечевкой.

– Кстати, мне предложили работу, – сообщил Гай.

– Правда? – Бэзил с трудом скрыл удивление.

– Ага, в одной местной газете, редактором и журналистом. Неплохое жалованье, учитывая, что газета не из важных. Многочасовые оттачивания пера в библиотеке, может, и принесут плоды.

– Ты намерен принять предложение?

Гай громко рассмеялся, сообразив вдруг, как он ответит.

– Еще не решил.

Теперь смеялся и Бэзил.

– Ладно, раз уж мы заговорили о деньгах, – отсмеявшись, вспомнил он. – У меня к тебе вопрос. На свадьбе Анжелина рассказала мне, как Джерри возил ее в магазин за детским приданым, и поблагодарила за то, что мы вскладчину оплатили все это. Я не стал ей ничего говорить, но, вообще-то, я не давал никаких денег, а ты?

– Нет, Джерри ничего такого не предлагал.

– Мне тоже. Я расспросил остальных, но и к ним он тоже не обращался.

– Выходит, Джерри сам, в одиночку, сделал такой подарок?

– Получается так.

Гай перевел взгляд на дверь, потом опять на Бэзила, как будто услышал звон колокольчика и увидел, как в дверь входит некто, хорошо знакомый. И все изменилось, что-то внутри него щелкнуло и встало на место – как последняя деталь невероятно замысловатого пазла.

Гай резко встал:

– Я должен идти. У меня важное дело.

– Когда вернешься домой? – Бэзил озадаченно смотрел на него снизу вверх.

– Не знаю. – Гай оделся, подхватил коробку со стола.

– Гай, послушай старика, когда-нибудь тебе все же придется принять собственное решение.

Гай опустил ладонь на плечо Бэзила, заглянул ему прямо в глаза:

– Знаешь, я только что это сделал. С Рождеством!

Ясным рождественским утром Анжелина слушала церковные колокола. Вчера вечером она укутала Фрэнсиса и пошла вместе с ним на ночную мессу – свою любимую службу в году. В церкви всегда удивительно красиво, и все мальчики-служки участвуют в мессе в своих красно-белых одеждах, и поют в эту ночь торжественнее обычного. Фрэнсис, впрочем, мирно проспал всю службу.

Они с Фрэнсисом позавтракали вместе, а потом Анжелина отнесла его в гостиную, и малыш широко распахнул глаза при виде коробок, свертков всех цветов, форм и размеров, которые Анжелина выложила под елкой накануне ночью. Несколько штук она раскрыла сразу, а остальные оставила на потом, чтобы растянуть удовольствие.

На рассвете Анжелине приснился Фрэнк, и она очень удивилась. Ничего такого не случалось уже месяца два, хотя она вспоминала о нем каждый день, и по нескольку раз, особенно когда смотрела на Фрэнсиса.

Во сне Фрэнсис был постарше, лет пяти, и они с Фрэнком возились в мастерской. Сооружали, кажется, школьную парту, как раз для первого класса. Фрэнк учил Фрэнсиса, как правильно держать молоток, как забивать гвоздь, как держать его ровно и крепко. Она наблюдала за ними некоторое время, а потом сказала: