Месть

Больше мы в ту ночь не разговаривали, каждый думая о своем. Слишком это дело деликатное и сложное, в каждой из сторон ринга стоит своя правда и свой смысл. Можно, конечно, было бы пустить все на самотек, просто ожидая того времени и того часа, когда проблема, наконец, наберет силы, взорвется гнойной сукровицей наподобие загноившейся раны. Но это не мое, нет, будем срывать пластырь резко и сразу, хватит этих игр, уже погибли люди, погибли глупо и по чужой вине, мои люди. Надо было сразу послушать тогда де Кервье, не беря на себя такой ответственности, попробовать как-то изолировать Рахов, жаль лишь, что понимание приходит только зачастую с горьким опытом в обнимку.

На следующий день мы спустили в подвал к графу всех заинтересованных лиц. А я солгал, солгал любящему отцу, что так надо и ничего не грозит его сыну. А потом солгал сэру Дако, что никаких глупостей не наделаю. Не пришлось лгать лишь Хенгельман, бабуля была недовольна, но держала язык за зубами, храня мой секрет в тайне. Вообще она должна была помочь, не знаю тонкостей и нюансов дела, но это должно выглядеть как спуск во тьму пещеры вслепую по канату. Десмос опускает в нужную точку канат, Хенгельман поддерживает меня, чтобы я не ушел влево-право, ну а мне остается лишь надеяться на крепость рук, вернее, на полноту энергетических резервуаров и подкачку Мака, они должны мне дать силы преодолеть весь этот путь от начала и до конца. Причем еще бы желательно с последующим возвратом. Желательно.

— Барон, я мало что понимаю в том, что происходит и как все это будет выглядеть. — Фава Рах был бледен и напряжен. — Но есть ли возможность мне тоже посмотреть его память?

Я перевел взгляд на Хенгельман, отрицательно качающую головой, потом на Десмоса, также не согласного с предложением.

— Можно попробовать. — Я кивнул ему. — Но тогда появится небольшой риск.

— Это не смертельно? — Он с надеждой воззрился на меня.

— Нет, не смертельно, но неприятно. — Вот и снова ложь. — Ложимся на лавки, закройте глаза и постарайтесь хоть немного расслабиться.

Мы улеглись на лавки рядом с безвольным парнем, причем из стоящих осталась одна лишь бабуля, пребольно ущипнувшая меня за ляжку и злобно прошипевшая в ухо: «Мы еще с тобой потом поговорим…» Была еще Тина, но она вроде как пряталась в дальнем конце подвала, на что я не стал заострять внимание.

— Готовы? — Старушка еще раз оглядела всю команду, суетливо проведя руками по расставленным на небольшом столике скляночкам и колбам с различными настоями на случай срочной реанимации. — Ну, тогда, господин Десмос, начинайте. Ульрих, разворачивай ментальную сеть, только не спеши, умоляю, тебе еще лера Раха ей накрыть нужно. Не спеши, говорю.

Для весомости слов она вновь ущипнула меня за ногу. Вот же неугомонная, не спешу я, не спешу. Ментальную сеть вязать меня учил еще Дако, когда я с горем пополам пытался осваивать нелегкий труд левитирования мелких предметов, чтобы, с его слов, нормализовать процесс инициализации, ну или, как я думаю, заставить правильно работать приобретенную мной опухоль. Трудность здесь для меня была в том, чтобы нащупать разум лера, а также присоседиться к построенному графом каналу в разум юноши. Для меня это пока сложно, нет, можно было бы прописать весь путь через Мака, но прописывать должен человек знающий, а не как я, наугад да наобум.

Заклинание, постепенно набирая обороты, раскрывало свои объятия, в конце концов, захватив разум отца Немнода. Лер был напуган, эмоционально чувствовалось и легко читалось его смятение и страх, впрочем, волновался не он один, мы на пару неплохо потрясали эмоциональный фон своими сердечными ритмами. Единственное, что смущало, это вроде бы как присутствие, помимо графа, еще одного стороннего наблюдателя. Это было неожиданно, госпожа некромант должна была закрыться, а до Тины я бы при всем желании не дотянулся, легкая полутень присутствия не давала мне соскользнуть дальше в глубину по канату, выстроенному вампиром, так как я тупо не знал, кто это, ведь нагрузка и так более чем приличная. А тащить на себе еще одного пассажира мне совершенно не улыбалось.

«Помоги мне!»

Господи Иисусе! Опять она?! Как на этот раз умудрилась проскочить, я же не трогал эльфийскую вязь, или она привязку на меня каким-то образом кинула? Нет, так не пойдет, я попытался свернуть сеть, выходя обратно в привычный мир из ментальной проекции, но неожиданно понял, что уже не властен над структурой! Призрак не просто так бездействовала, она все это время окружала нас своей сущностью, подчиняя наше сознание.

«Адель! Отпусти нас, мы можем пострадать!» — Паника охватила меня, я забился, словно рыба в сетях, лишь еще больше увязая с перепугу в энергетике заклинания, теряя смысл происходящего и поддаваясь истерии.

«Я должна! — Голос умершей девушки был наполнен печалью. — За что?»

Ее мощь темным вихрем подхватила нас, увлекая вниз в глубину разума бессознательного юноши, каруселью закручивая в неконтролируемый «не полет», а нечто больше схожее с падением. Мак вывел сто и одно предупреждение на колоссальный расход энергетических ресурсов, уходящих из моих бережно собранных запасов, словно песок сквозь пальцы.

Ночь принесла прохладу после жаркого летнего дня, но не как не избавление от хлопот. Лер Немнод сидел у костра, задумчиво разглядывая игру теней и языки танцующего пламени. Болели натруженные за день руки, немного ныла спина и все еще ныла ушибленная завалившейся кладкой ступня, хоть уже прошло больше недели с той поры. Старший мастер каменщик, дородный мужик с всклокоченной бородой, принес ему нехитрой походной стряпни, оставив деревянную дымящуюся миску рядом с сидящим в задумчивости господином.

— Ростик, — позвал он мастера. — Созывай народ.

— И этого? — Мужчина кивнул в сторону виднеющегося в отдалении отдельного костерка, где едва различима была фигура человека.

— Нет. — Немнод скривился, как от горькой пилюли. — Армуса не звать, совсем спятил старик, сдает он что-то в последнее время.

— Ну, знамо дело… — Здоровяк безуспешно попытался скрыть ухмылку в бороде. — С бабами завсегда так…

— Иди отседова! — Юноша запустил в спину мужику принесенной только что миской с едой. — Тоже мне выискался знаток!

Злость всколыхнулась в груди, бурля и вновь поднимая муть бешеной ярости из-за случившейся пару недель назад оказии. Старый пень решил поиграть в папочку, указывая своему господину, как он должен вести себя с девушками. Ему, видите ли, совестно, что он, молодой лер, ведет себя, как кобель, не пропуская ни одной юбки в округе. Этот идиот привел Адель на сенокос как раз в тот момент, когда он собирался влезть на дочку местного кузнеца, которую он столько времени обхаживал, теряя время и нервы на выслушивание всей той ахинеи, что она несла. Какого демона он это сделал? Его какое собачье дело?

Молодой Рах с остервенением принялся ломать сухие ветки для костра, со злостью поглядывая в сторону одинокой фигуры. Ну зачем, ну зачем, спрашивается, он это сделал? Адель… она ведь другая, Адель — для души, другие так, потехи ради, он что, не понимает? Мы даже пожениться собирались, уже и отцу письмо отослал, обрадовав его, а теперь все по новой, опять все ухаживания сначала. Радует, правда, что простила, сразу видно, искренне любит, искренне душа болит, и все из-за этого старого козла! Нужно будет по возвращению в артель обязательно сказать отцу, чтобы выпорол еще для порядка мерзавца, мало я ему морду помял тогда в поле, Адель не дала хорошенько разойтись…

Эх, Адель… Милая, кроткая и такая ласковая по ночам, не то что все эти дурехи, которым хоть подол на голову натягивай, чтоб не видеть их тупые морды. Умничка, и улыбнется, и повернется, а то и сама не постесняется на лопатки завалить! Нет, что ни говори, хорошая будет жена, бойкая.

— Господин. — К костру подсели двое братьев Аппарель, молодые парни, старшие у подсобников. — Сейчас остальные подойдут.

Постепенно к костру стал стягиваться народ, старшие по бригадам, каменщики, столяры, подсобники. Мастера, уважаемые в артели, люди проверенные и надежные, не один год топчущие пыль дорог и грязь строек. Тот же Армус еще его отца пацаном безусым учил ремеслу, эх, жаль, такая несуразица с ним вышла, все же мужичок он ушлый, знает свое дело хорошо.