Проклятый год

Почву на хребте изрыли норами сурки — старшие братья белок, покрытые жестким красно-коричневым мехом, с толстыми хвостами и мускулистыми лапами — верткие, как неприличные мысли. Все проверенные норы, похоже, были брошены обитателями, но Кэм все же решил поставить три коробчатые ловушки. Он не заглядывал на этот участок несколько недель — во-первых, Мэнни был рад без памяти, что ему доверили собственное дело; во-вторых, сурков мог спугнуть топот лишних ног. Юноша надеялся, что Сойер привел его сюда, чтобы показать свежие следы, новые норы либо весенний приплод, или — учитывая его мрачное расположение духа — доказательство, что все сурки давно передохли.

Нос щекотали запахи полыни и сосновой пыльцы. Кэм подставил лицо ветру и тут заметил странную выцветшую полосу, пересекавшую долину с севера на юг.

— Господи, и это все, что ты хотел мне показать?

Альберт оглянулся с явным недоумением. Кэм махнул рукой в сторону долины. Сойер быстро скосил глаза.

Буро-серые проплешины огромных размеров — больше полутора километров в ширину каждая — искромсали вечнозеленые леса. Кэм отчаянно пытался прикинуть в уме масштабы бедствия, мысли путал нахлынувший ледяной ужас: «Неужели все наши потуги впустую?»

— Это наночастицы поработали?

Сойер отрицательно покачал головой:

— Жучки или термиты. Если бы наноорганизмы достигли степени саморазвития, на которой научились разъедать древесину, они бы уже явились в гости на нашу гору. Пошли!

Кэм переставлял ноги медленно и осторожно, не в силах оторвать глаз от открывшейся внизу картины разрушения. В конце концов, эрозия почвы и оползни прикончат уцелевшие после нашествия жучков и термитов деревья. Долина превратится в безжизненное море грязи. И это лишь вопрос времени.

Пройдя еще двадцать метров, они достигли границы обитаемого мирка. Альберт остановился в ничем не приметном месте. Кэм заметил, что его спутник положил ладонь на кусок кварца с мутно-белыми прожилками. Сойер отмерил три шага и, прежде чем опуститься на колени перед одиночным валуном, бросил опасливый взгляд на верхушку склона. Камень как камень, но из-под него Сойер вытащил что-то завернутое в черный пластик.

«Еда!» — пронзила разум Кэма внезапная догадка. Он ощутил спонтанный прилив радости и благодарности. За ними с опозданием явилось чувство вины. Он тоже украдкой глянул вверх, вихрем закружились мысли об Эрин, случайных свидетелях, соленой ветчине и густой тушенке. Глаза сами собой закрылись, как у ребенка, внимающего шелесту разворачиваемого рождественского подарка. Сейчас, сейчас…

Сойер держал в руке револьвер.

Джим Прайс, как всегда, орал:

— Из Колорадо передают, что противоядие почти найдено! Им помогает экипаж орбитальной станции! Осталось совсем недолго!

Кэм обвел собравшихся взглядом — двадцать две фигуры. Все население горного пика столпилось на пыльной площадке перед избушкой Прайса, даже замотанный в одеяло Голливуд стоял, прислонившись к стене хижины. Вид у всех был одинаковый. Несколько месяцев лишений отразились на лицах обитателей горной вершины, превратив их в маски приговоренных к смерти.

О чьих-либо мыслях всегда легче судить по жестам и мимике, положению тела. Сторонники Прайса стояли позади вожака плотным полукольцом, скорее напоминавшим по форме слезу.

Никто из них не остался рядом с Голливудом. С чего бы это?

Джим взмахивал руками, как курица крыльями:

— Спасение вот-вот придет! У Колорадо — университеты, армия и астронавты…

— Не раскатывайте губу, — голос Голливуда прозвучал тихо, как шелестение ветерка, у парня не осталось либо сил, либо желания спорить. То, что гость произнес фразу безо всякого нажима, подсказывало, что он, возможно, повторяет свои доводы с обеда. — Колорадо последние пять месяцев долдонит одно и то же: еще немного, еще чуть-чуть… Им каких-то там проб не хватает.

— И все же лучше подождать!

— Всю оставшуюся жизнь?

Кэм, Эрин и Сойер, еще две пары и несколько одиночек остановились у края площадки. К ним присоединился Мэнни. «Большинство тех, кто с нами, согласятся идти, — сделал мысленный вывод Кэм. — Люди Прайса напряжены, насторожены. Наши, наоборот, спокойны».

Тому, что они были в меньшинстве, не приходилось удивляться.

У Маккрейни девять недель назад разбились очки, он не сможет передвигаться без поводыря. Ему нашли другие, но в них Маккрейни почти ничего не различал с расстояния больше трех метров. Джордж Уэксмен осенью из-за атаки наночастиц потерял глаз и теперь отказывался выходить за барьер. Сью Спенглер — на шестом месяце беременности. Даже если согласится рискнуть, с таким пузом далеко не уйдет, а ее любовник, Билл Фолк, без нее — никуда. Эйми Вонг и Эла Пендерграффа удерживал на месте маленький ребенок, сынок Саммер.

Не отходя от Прайса ни на шаг, Лоррейн вылила на сторонников новый водопад слов, обращаясь ко всем сразу и ни к кому конкретно:

— Нам ни за что не пройти через долину! Вы только посмотрите на него — он сюда-то еле добрался, а кормежка у него была получше нашей!

Кэм спокойно возразил:

— На этой вершине нам тоже нечего ловить. Здесь слишком много народу, и выжить смогут только единицы.

— Зачем уговариваешь? Пусть остаются, — пробормотал Сойер.

— Голливуд не выдержит перехода. Чтобы прийти в себя, ему потребуется еще несколько недель. Мы тоже могли бы набраться сил, доев припасы.

— Фиг вам! — выкрикнул Маккрейни.

— Без припасов мы долго не протянем! — Прайс демонстративно выступил вперед. Фолк и Даг Силверстейн шагнули за ним следом.

Безучастность на лицах собравшихся сменилась гримасой жадности и нетерпения. Уэксмен и несколько отдельно стоящих фигур поспешно отодвинулись из круга, но Кэм, ощутив прилив адреналина, наоборот, ступил прямо в его центр.

В такие моменты он как никогда остро чувствовал разницу между собой и остальными, его смуглая кожа как бы обретала вес и плоть — юноша начинал ощущать ее физически, особенно лицом, широкими скулами. Промелькнуло опасение, не выдаст ли он мимикой сокровенные мысли, не заметят ли другие, что ему страшно?

— Выслушайте меня, — попросил Кэм.

«Я нашел эту штучку на роскошной зимней даче с видом на реку, — рассказал накануне Сойер, — помнишь эти хоромы?» Кэм помнил: рай на земле, да и только, — шестиметровый диван вокруг сложенного из камня камина, двойные рамы, огромная печь, два нагревателя воды и целая цистерна пропана. Они прочесали сваленный в кучу лыжный инвентарь и запасы консервов, набивая и так уже раздутые рюкзаки, оставляя ошметки кожи и кровавые отпечатки пальцев на мебели из полированного дуба. «Дело швах, — продолжал Сойер. — Этот скот Лумас начал припрятывать еду. Прайс опять носился с идеей выборов. Я прикинул, что девятимиллиметровый ствол и две пачки патронов могут пригодиться больше, чем лишняя пара пакетиков с крекерами».

— Нам здесь больше ничего не светит, — Кэм старался говорить ровным тоном, не повышая голоса. — Мы и так чуть не отдали концы. Вы же сами знаете. Попытка перейти на другую вершину опасна, но нам ничего иного не остается.

Прайс потыкал указательным пальцем в направлении Кэма и его группы.

— Идите, если хотите. Мы вас не держим. Но мы не позволим доесть всю нашу провизию!

Кэм даже пожалел, что не испытывал к Джиму ненависти. Так было бы проще. Прайса окружали хорошие люди, лучшие из лучших по определению, бойцы. Они вместе истекали кровью, делились последним и в холода согревали друг друга теплом своих тел. У них общие грехи. Разве это не стоило попытки спасти их?

Спасутся они — возможно, и ему простится.

Кэму хотелось добрым поступком загладить собственные грехи. Если все начать сначала, зажить лучшей жизнью, может быть, еще получится не вспоминать об ужасах, творившихся на этой горе под оком холодных, бескрайних небес.

Прайс в поисках поддержки оглянулся через плечо на группу сторонников, точь-в-точь как перед ним это сделала Лоррейн: