Проклятый год

Несмотря на хромоту, Кэм двигался в темноте так, словно провел в ней всю жизнь. Рут и охрана тыкались белыми лучами фонариков в гладкий асфальт и смотрели под ноги, чтобы не споткнуться. На расстоянии в пятьдесят метров, отделявших избушку от палаток, Кэм быстро оторвался от спутников.

В двух окнах горели фонари — у входа и в комнате Сойера. Кромешная темнота вместо тревоги вызвала у Рут ощущение причастности. Ночью, несмотря на холод, пространство казалось меньшим, чем при свете дня; тьма скрадывала километры пустоты вокруг горной вершины.

До ушей донеслись неясные голоса детей внутри дома, потом мужской бас. Лучи фонарей выхватили из темноты стоящие на крыльце фигуры Кэма и доктора Андерсона. Оба заслонялись от света руками.

— Спасибо! Почему бы вам не подождать снаружи? — предложила Рут двум солдатам.

— Нет, мадам, — покачал головой штаб-сержант Гилбрайд.

— Весь смысл в том, чтобы не вваливаться туда целой толпой…

— Мы подождем за дверью комнаты. Он даже не будет знать, что мы там.

Гилбрайд двинулся вперед, подав знак Кэму, их окатило ярким светом из открывшейся двери. Визитеры вошли гуськом, Рут — между штаб-сержантом и другим солдатом.

Какой приказ отдал Эрнандес своим людям? Не допустить, чтобы местные взяли ее в заложники и вынудили отряд к возвращению в Колорадо? Но ведь Сойер намного ценнее ее. К тому же, обитатели вершины сами сделали все, чтобы тот оказался в распоряжении военных…

Трое мальчишек играли в карты на полу у фонаря — Рут не смогла определить, в какую игру. Среди детей на коленях стоял доктор Андерсон. Кэм провел Рут и морпехов по короткому коридору к другой комнате и остановился.

— У тебя голова вроде бы нормально варит, — сказал он, глядя ей прямо в глаза. Рут в ответ на комплимент лишь пожала плечами. Кэм шепотом предложил:

— Пофлиртуй с ним.

— Что? А-а, ладно.

Рут несла лэптоп в здоровой руке. Она инстинктивно прикрыла тонким корпусом компьютера грудь и горько улыбнулась, почувствовав раздражение от мысли, что ее, судя по всему, выбрали на эту роль исключительно из-за наличия сисек. Могли бы найти бабу получше.

Кэм не ответил на ее улыбку:

— Я серьезно. Только не перегибай палку — действуй по обстоятельствам.

— Ничего, справлюсь.

В комнате Сойера стояла кислая вонь. Его кишечник не работал как надо и постоянно давал сбои. Доктор Андерсон предупредил, что переваривание плотной пищи отнимало у Альберта почти столько же энергии, сколько поставляла сама еда, перечислил вслух симптомы: жесткий стул, метеоризм, приступы нестерпимой боли. Видимо, Сойер не удержался от соблазна поесть говяжьих ребрышек и теперь страдал от вздутия живота. А может быть, Кэм специально накормил его, чтобы тот помучился и растерял спесь?

Рут никак не могла разобраться в связывавших двух мужчин отношениях. Кто они — братья, враги? Оба одновременно и зависели друг от друга, и соперничали.

— Как ты, приятель? — спросил Кэм. — Теперь получше?

— Не-е… — Сойер лежал на правом, усохшем боку, поджав накрытые одеялом колени. Левая рука, как краб, бегала по матрасу, то замирая, то снова приходя в движение. Веки опущены, вот-вот отключится совсем.

Рут хотелось оказаться подальше от этого места. Она понятия не имела, как себя вести. Гневаться? Упрашивать? Но что они могли предложить Сойеру в его нынешнем состоянии? Ученая с грустью вспомнила Уланова — на станции бедняга целыми днями и неделями пытался заставить ее вернуться к работе, а она лишь глазела в иллюминатор.

Альберт опять сумел преподнести сюрприз. «Пришла?» — спросил он довольно внятно, с почти детской интонацией и оттенком раскаяния.

Если Рут измоталась до предела, то Сойер, будучи намного слабее, должно быть, и вовсе едва дышал. Не иначе, Кэм выжидал момент, готовился…

— Она просила, чтобы ты подробнее рассказал о своих задумках, — произнес он.

— Намно-о-ого подробнее, — кокетливо подхватила Рут, взвешивая на руке лэптоп. — Покажешь, что есть у тебя, — я покажу, что есть у меня.

— Хэ! — неопределенно хрюкнул Сойер, но в то же время попытался вскинуть голову, отчего по мышцам шеи пробежала дрожь, переходящая в конвульсии. Калека с тяжелым вздохом повалился на матрас.

Кэм вернул приятеля в сидячее положение, распутав его бессильные ноги. Альберт вскрикнул от боли. Рут опустилась на колени и занялась компьютером, украдкой наблюдая за ним. Наконец, Сойер угнездился. Жаль только, что Кэм, очевидно по привычке, уложил его на левый бок — Рут предпочла бы во время беседы видеть ту половину лица, в которой еще теплилась жизнь.

Ученая сидела очень близко, но гипс на руке разделял собеседников как стена. Приопущенное веко и оплывшая щека тоже служили своеобразным барьером. «Вот, лучшее из того, что нам удалось сделать», — сказала Рут, положив лэптоп себе на колени.

Первыми шли картинки Вернона — упрощенная последовательность событий, — при виде которых большим шишкам, ничего не смыслящим в науке, полагалось воскликнуть «ух ты!». Четыре квадрата в верхнем ряду и четыре в нижнем — что твои комиксы в воскресном выпуске газеты. На картинках непропорционально большая двухмерная звезда АНЧ «охотника-убийцы» атаковала и кромсала на куски такой же преувеличенно большой крючок «аркоса». Подписи под квадратами были короче десятка слов.

— И фы это испойсуйте? — булькая, произнес Сойер. Кэм машинально воспроизвел:

— И вы это используете?

— Пока лишь проводим испытания. Это не более чем макет. Но фундамент — солидный, мы довели эффективность до пятидесяти восьми процентов. Ключ распознавания несомненно работает.

— Пяэсят фосем — мао.

Рут не столько поняла слова, сколько угадала их смысл по самодовольному тону Сойера.

— Пятьдесят восемь — курам на смех. Но если наши частицы будут действовать быстрее «аркоса», даже высокий коэффициент ошибок не сыграет роли.

Сойер поерзал и снова что-то буркнул. Рут, не разобрав, ощутила досаду — что он сказал: «да», «нет» или что-то еще? И сколько остается недоговоренным, потому что речь дается ему с таким трудом? Рут в поисках поддержки перевела взгляд с искалеченного лица Альберта на Кэма.

Парень им пригодится, надо бы объяснить ему смысл заговора. Без него Сойер может стать неуправляемым, да и во время возможной схватки лишняя пара рук не помешает, но риска — столько же, сколько пользы. Где гарантия, что он тут же не донесет о заговоре Эрнандесу?

Внимательно следивший за ее мимикой Кэм принял взгляд Рут за подсказку.

— Может быть, вместе у вас получится довести показатель до ста процентов? — спросил он Сойера.

— Ахха, — Сойер утвердительно кивнул.

— Я захватила контрольные расчеты и схемы, — поддакнула Рут.

— Тай сюа, — Сойер начал одной рукой шарить по клавишам компьютера. Женщина попыталась помочь, но ей мешал гипс. Кэм тоже протянул руку. Втроем они кое-как водрузили лэптоп на колени инвалида.

Альберт просмотрел подготовленные Верноном данные — диаграммы в поперечном сечении, анализ контрольных испытаний. Пробормотав что-то неопределенное, хлопнул здоровой рукой по постели. Кэм, глядя на экран, перевел рычание Сойера, похоже пытаясь попутно разобраться в терминологии и концепциях:

— Если АНЧ будет находиться внутри организма, этот факт сам по себе должен усилить способность частиц к различению цели. Они начнут накапливаться в тех же местах, что и «аркос», — конечностях, рубцовых тканях.

Рут кивнула, ощущая себя сапером, идущим по минному полю. Спорить опасно. Возьмет и замолчит на неделю, чтобы преподать им урок, — что тогда делать? И все же живые люди — не пустые сосуды. Живой организм, под завязку набитый километрами кровеносных сосудов и тканей, во много раз сложнее любой внешней среды. Система кровообращения, вполне вероятно, доставит нановакцину в места скопления «аркоса», но те частицы, что избегнут встречи с ней, получат возможность беспрепятственно размножаться.