Страница 60 из 69
Теперь же, когда она читает эти слова, в ее ушах звучит его голос. Она представляет выражение лица Флинна, слышит его интонации. И уже понимает, как устроен его необыкновенно гибкий ум.
«Что делает художника художником», — прочитала Мэлори.
Она дочитала колонку до конца и собралась перечитать еще раз. Мэлори Прайс почувствовала, что любовь вспыхнула в ней с новой силой.
Флинн сидел на краю письменного стола и слушал одного из журналистов, который хотел сделать репортаж о местном жителе, собиравшем клоунов.
Набивные куклы, статуэтки и рисунки. Фарфоровые и пластмассовые, с собаками и без. Танцующие, поющие, сидящие за рулем маленьких клоунских автомобилей.
— У него больше пяти тысяч клоунов, не считая клоунского реквизита.
Флинн на секунду отвлекся — сама мысль о собранных в одном месте пяти тысячах клоунов показалась ему устрашающей. Он представил, как они объединяются в клоунскую армию и идут в бой, вооруженные бутылками сельтерской воды и резиновыми битами.
Море красных носов и безумный смех. Пугающий оскал широких улыбок.
— Зачем? — спросил Флинн.
— Что?
— Зачем ему пять тысяч клоунов?
— А, вот вы о чем. — Тим, молодой репортер, отличавшийся пристрастием к подтяжкам и гелю для волос, откинулся в кресле. — Понимаете, коллекцию начал собирать его отец, еще в двадцатые годы прошлого столетия. Вроде как семейное увлечение. Сам он пристрастился к этому делу где-то в пятидесятые, а после смерти папаши ему досталась в наследство и отцовская коллекция. Некоторые экспонаты — настоящие музейные реликвии. За них предлагают приличные деньги.
— Ладно, займись этим. Возьми с собой фотографа. Я хочу снимок этого мужика со всей его коллекцией. И еще с парочкой самых интересных клоунов. Пусть расскажет об истории или ценности конкретных экспонатов. Обыграй общий интерес отца и сына, но начни с цифр и опиши самых дорогих и самых необычных клоунов. Подойдет для воскресного выпуска. И еще, Тим, постарайся исключить из статьи все «представляете» и «вроде».
— Понял.
Флинн поднял голову и увидел Мэлори, стоящую между столами с огромным горшком желтых хризантем в руках. Блеск в ее глазах заставил его забыть обо всем.
— Привет. Занялась садом?
— Возможно. Я не вовремя?
— Нормально. Иди сюда. Как ты относишься к клоунам?
— Отвратительно, если они нарисованы на черном бархате.
— Понятно. Тим! — окликнул он журналиста. — Сделай несколько снимков изображений клоунов на черном бархате. От самых изысканных до чрезвычайно нелепых. Может пригодиться.
Мэлори вошла в кабинет и поставила цветы на подоконник.
— Я хотела…
— Погоди. — Флинн поднял палец, прислушиваясь к сигналу вызова полицейской рации. — Не упускай свою мысль. — Он высунул голову в дверь. — Шелли, там у нас Д. А., пятый квартал Крисчент. Полиция и «Скорая» уже выехали. Возьми с собой Марка.
— Д.А.? — переспросила Мэлори, когда он снова повернулся к ней.
— Дорожная авария.
— А… Сегодня утром я как раз думала, сколько нужно умения, расторопности и сил, чтобы каждый день выпускать газету. — Она нагнулась и потрепала за ушами храпящего Мо. — И ты еще умудряешься жить полной жизнью.
— Если это можно назвать жизнью.
— Нет, у тебя очень хорошая жизнь. Друзья, семья, любимая работа, дом, дурацкая собака. Я восхищена. — Мэлори выпрямилась. — Я тобой восхищаюсь.
— Уф! Должно быть, вчера вы действительно хорошо повеселились.
— Да. Потом расскажу, а пока не хочу… как это говорится… ронять мысль.
— Упускать мысль.
— Точно. — Мэлори переступила через собаку, положила руки на плечи Флинна, прижалась к нему и поцеловала. Долгим и нежным поцелуем. — Спасибо.
Он почувствовал, как по коже прокатилась волна жара.
— За что? Хотя это было здорово и я не стану возражать, если ты поблагодаришь меня еще раз.
— Ладно. — Теперь Мэлори обхватила его за шею и добавила в нежный поцелуй немного страсти.
Из общей комнаты послышались аплодисменты.
— Нужно повесить здесь жалюзи! — Флинн закрыл дверь, хотя эффект был чисто психологический. — Мне нравится быть героем, но хорошо бы узнать, какого дракона я убил.
— Я читала твою колонку.
— Да? Обычно если кому-то нравится моя колонка, он говорит: «Молодец, Хеннесси!» Но твой способ явно лучше.
— «Художник не только тот, кто держит в руке кисть и пишет картину, — процитировала Мэлори, — но всякий, кто видит силу и красоту, могущество и страсть, кто привносит в жизнь свет и яркие краски». Спасибо.
— Не за что.
— Каждый раз, когда я начну жалеть себя, потому что не живу в Париже и не вращаюсь в мире искусства, я буду перечитывать твою статью и напоминать себе о том, что у меня есть. Кто я такая.
— Думаю, ты восхитительная.
— Сегодня я с тобой согласна. Проснулась в отличном настроении, чего не случалось уже несколько дней. Просто удивительно, что может сделать крепкий ночной сон — или маленький голубой камешек под подушкой.
— Не понял.
— Неважно. Ровена мне кое-что дала. Она присоединилась к нам вчера вечером.
— Да? И во что она была одета?
Мэлори рассмеялась и села в кресло.
— Ровена не осталась на заключительную часть нашей вечеринки с ночевкой, но, следует признаться, прибыла как раз вовремя. Мы втроем забавлялись со спиритической доской.
— Ты шутишь!
— Нет. У Зои возникло предположение, что мы трое — ведьмы, только не знаем об этом. И мы решили… тогда нам это показалось логичным. В любом случае результат получился неожиданным. Пламя свечей взметнулось вверх, подул ветер, и появился Кейн. Ровена сказала, что мы открыли дверь — вроде как приглашение.
— Черт возьми, Мэлори. Черт возьми! Ты соображаешь, что значит играть с… потусторонними силами? Он уже один раз приходил к тебе! Это опасно.
«Какое у него лицо! — подумала Мэлори. — Потрясающее лицо. Как быстро оно меняет выражение — от интереса к удивлению и ярости буквально за долю секунды».
— Вчера вечером Ровена сказала нам об этом. Так что нет смысла сердиться на меня сегодня.
— До этой минуты ты не давала мне такой возможности.
— Совершенно верно. — Мэлори недовольно фыркнула, когда Мо, разбуженный гневными интонациями в голосе Флинна, попытался запрыгнуть к ней на колени. — Ты абсолютно прав — нам не следовало играть с вещами, в которых мы ничего не понимаем. Поверь: я раскаиваюсь и больше не собираюсь этим заниматься.
Флинн протянул руку и дернул ее за волосы.
— Я пытаюсь устроить тут скандал. Ты, по крайней мере, могла бы не сопротивляться.
— Сегодня я слишком счастлива для того, чтобы участвовать в скандале. Давай поскандалим на следующей неделе. Я просто принесла тебе цветы. Наверно, и так отняла у тебя много времени.
Флинн посмотрел на хризантемы — Мэлори второй раз приносила ему цветы.
— У тебя прекрасное настроение.
— А почему бы и нет? Я влюбленная женщина, которая, кажется, приняла правильное решение о…
— О чем? — спросил Флинн, увидев в ее глазах растерянность.
— Выбор, — пробормотала она. — Момент принятия решения, момент истины. Почему я не подумала об этом раньше? Может быть, это был твой дом, но мое представление об идеале изменило его? Тогда все сходится. Скорее мой, чем твой. А может, дом тут вовсе ни при чем. Дело в тебе.
— О чем ты?
— Ключ. Мне нужно осмотреть твой дом. Ты не возражаешь?
— Ну…
Охваченная нетерпением, Мэлори не обращала внимание на замешательство Флинна.
— Послушай, если у тебя там спрятано что-то интимное, вроде порнографических журналов или секс-игрушек, я дам тебе возможность их перепрятать. Или просто не буду замечать.
— Все порнографические журналы и секс-игрушки заперты в сейфе. Боюсь, я не могу дать тебе ключ.
Мэлори прижалась к нему, провела ладонями по груди.
— Я понимаю, что прошу слишком многого. Мне бы самой не понравилось, если бы кто-то рылся у меня в доме в мое отсутствие.