Игра на Цезаря

– Два напуганных ребенка в схватке с жестоким миром. И одно свечение на двоих… У вас оно до сих пор – одно. Поэтому, ты его найдешь.

– Да? – хрипло выдохнула я.

– Так точно, Агата Вешковская-Подугор. Хотя… могла бы его фамилию первой поставить, – и вновь тихо зашелся в смехе.

– Ник так сам мне предложил, – по-детски проблеяла я. – Он сам, – да чтоб меня, магия этого места.

– Это – конечно, – вскинул узловатую руку канцлер. – Он по-другому и не может, – и, вдруг, стер улыбку. – В настоящем времени, Агата.

– В настоящем, – почти шепотом повторила я. – Так вы мне поможете найти моего мужа?

– Помогу, – кивнул он. – Только, знаешь, что? У меня к тебе просьба есть…

– А вот это место не изменилось нисколько! – дверь распахнулась до жалобного скрипа в петлях и высветила со спины силуэт, застывший во всем величии. За силуэтом мелькнула чья-то тень и исчезла. – А вот в этот раз я, кажется, помешал, – оглашено было без малейших за то угрызений.

Да за что же наказа… честь мне такая? Пришлось вновь подскакивать со стула. Канцлер Исбург, опершись на свой стол, чинно встал:

– Прошу вас, Ваше Величество. Окажите мне честь, – значит, все-таки – «честь».

И Оное ее «оказало». Приземлившись напротив меня.

– Да садитесь вы… А ведь я был не лучшим кадетом, – обвел глазами Василий Второй кабинет. – А вы были хорошим педагогом. И наставником. Да, госпожа Вешковская-Подугор. У нас с вами – общий наставник. И теперь, я надеюсь, он позволит мне поговорить с вами… наедине?

Мы оба перевели взгляд на канцлера. Тот, глядя на меня, кивнул:

– Конечно, – и, обогнув стол, пошел на выход. Прямо и так же медленно. – Конечно, Ваше Величество.

Ба-бах! Удесятерившись в голове, грохнула за ним дверь. Я сцепила на коленях пальцы. Его Величество выждало паузу… «Вот сейчас он театрально подскочит и растворится… Вот сейчас…»

– У меня к вам вопрос, Агата, – не «растворился»…

– Какой? – сипло выдала я.

– Я вам – друг. Я уже говорил. Вы это помните?

И такое в жизни вряд ли забыть:

– Да-а.

– Вот. Я вам – друг. А вы ко мне за помощью не пришли. Хотя в ней нуждаетесь.

– Но, ведь, Ваше Величество, там предполагались…

– Другие причины? – улыбнулся он. – Согласен, да. Другие. Наверное, поэтому я и пришел к вам сам… И именно к вам. Я очень долго, Агата, наблюдал со стороны за вашими ошибками и метаниями. Я вам сопереживал и старался помочь, как мог. Но, делал это тоже со стороны. А вот теперь, думаю, настал момент узнать вас гораздо ближе. Потому что вы мне дороги.

– Ваше Вели… – перехватило у меня голос. – Ваше… Величество.

– Вас это удивляет? – качнулся он ко мне. – Монархи тоже способны на эмоции, Агата. Иначе они были бы «правителями камней». И если вы попытались забыть то, что было, я все помню прекрасно. Помню и… жажду реванша, Агата. Не сочтите это за слабость. Или хуже того, шантаж сильным слабого, – накрыл он своей рукой мои сомкнутые пальцы. – Я лишь предлагаю вам дружбу. Настоящую, полноценную. И отложенную на много потерянных лет.

– Ваше Величество, о чем вы… я вас не понимаю. Совсем, – выдавила я из себя.

– Совсем-совсем? – прозвучало с явной грустью. – Очень жаль мне подобное от тебя слышать. Очень… жаль. Неужели ты меня не… – начал он и, не выпуская моих рук, встал. – не помнишь? – склонился, зависнув сверху.

– Нет, – отчаянно мотнула я головой. – Что я должна помнить?

– Очень жаль, мой… воробушек.

– Мама моя! – дернувшись, подпрыгнула я.

– Агата… – больно стиснул он мои пальцы. – Агата… – и оглянулся на стук в дверь. – Кто здесь?!

– Канцлер Исбург… Ваше Величество, окажите мне еще одну честь первым залпом праздничного фейерверка.

– Ну что ж, – разжал он руку. – Мы наш разговор, все ж, закончим, – и не оглядываясь, вышел вон.

– О-о, – тихо осела я в тишине мимо стула…

И даже не удивилась, когда тишина эта изрекла вполне знакомым мне голосом:

– Черт… Черт, Агата. Я так и знал. Черт!

– А-а, – усмехнулась я. – Ты «знал». Все эти годы.

– Еще бы, – присел передо мной Глеб. – Мы с ним тогда… нос к носу столкнулись. В твоей двери. А таких личностей надо «знать» даже в маскарадной маске…

ГЛАВА 7

Солнце, пробиваясь сквозь густую листву, играет с ветром в карусели на траве. Высокой и сочной, будто и не сентябрь. Но, сентябрь – чидалийский. Особенный.

Я, щурясь, оглядываюсь по сторонам: лишь деревья, деревья и сквозь их грифельные стволы, вдали – море. Тоже, залитое солнцем. Как из лейки. «Солнечной лейки».

– Агата! – из-за самого ближнего выглядывает, смеясь, Варя. – Так не честно! Кто же так ищет-то?

– А как… надо? – растерянно уточняю я. Для меня и сам «поиск» – новость. – А как?

– Ой-й, – выпрыгивает из «убежища» дитё. – Как-как?.. Ник?! Мы же правила повторяли?!

– Ник? – резко разворачиваюсь и уже через миг отпрыгиваю в сторону – под треск и кружащие узорные листья в траву приземляется он:

– Повторяли, – смотрит на меня строго-насмешливо. – Давай еще раз.

– Ну, давай, – вздыхаю, соглашаясь.

– Даю, – снимает Ник с моей макушки древесный листик. – Я тебе сейчас глаза платком завяжу. И ты будешь нас с Варварой искать.

– А-а…

– Периметр ограничен. Мы ж договаривались, – и, скользнув мне за спину, перетягивает глаза темнотой. – Теперь ты все поняла? – слышу я совсем рядом его голос, но мешает платок, скрывший уши. Пытаюсь сдвинуть его, но руки мне тут же накрывают теплые ладони Ника. – Ищи, любимая. Ищи хорошо. И, да… без всякой магии. А то – не интересно.

– Ладно, – с вызовом закусываю я губу. И проворачиваюсь на месте. Прислушиваюсь. Делаю это честно – «без магии». – Вы… еще здесь?.. Варя?.. Ник? – тишина. Тишина и темнота. Я замираю и слышу детский смешок откуда-то справа. – Вы здесь?!.. Ник?! – опять лишь тишина и темень. Но, что-то, вдруг, меняется и в картину эту, взметнув мне волосы, врывается порыв ветра. Я, как охотничья собака бросаюсь за ним и улавливаю уже пролетающий мимо сладкий аромат… Знакомый. До боли. Нет, до «боли» другой. Боли томной и невыносимо ноющей. Сладкий древесный запах. – Ник?! – тишина. И только стук собственного сердца в ушах. – Ник?!! – срываю с глаз платок и вновь… окунаюсь в пугающую темень. – Ник!!!

– Ник!

– А-гата, – щурясь, приподнялась Варя с подушки. И потерла щеку с красными отпечатками на ней от костяшек моих пальцев. Вечная привычка –пихать под себя во сне все подряд. И чреватая. – Агата, ты чего?

– Ни-чего, – упала я обратно на спину. – Извини… Сон.

– А-а, – зевнула она. – А что снилось?

– Сон был… вещий.

– Да ты что?!

– Про то, как мы втроем скоро махнем в Чидалию. Ага. Там место есть одно замечательное. Мы с Ником в нем уже были. И даже жили совсем рядом целых две недели.

– И что за «место»? – теперь уже Варя подпрыгнула.

– Роща из леденцовых деревьев. Целая роща на берегу Моря радуг. И плоды на них очень вкусные, сладкие и так пахнут. М-м-м, настоящими конфетами – леденцами. И все – в красной кожуре, будто в ярких обертках. Из них варенье местные варят, сиропы и…

– А я знаю.

– Что именно? – прищурилась я.

– Про деревья эти. Читала о них… Значит, Агата, мы туда все вместе? Втроем?

– Так точно, – щелкнула я ее по носу. – А сегодня мне пора.

– Рань же такая? Только светает?

– Ну и что, – сползла я с кровати. – Дел много, – и взглянув на кресло со свисающим с него вчерашним платьем, скривилась. – Дел… полно. А ты спи, мотылек. Спи.

– А-агу-у, – согласно зевнули за моей спиной.

Утро, действительно, только-только начиналось. И на первом этаже в остатках мрака по углам еще прятался ночной холодок. Но столичные воробьи за открытыми в сад форточками уже бодрствовали вовсю. Наподобие ранних торговок с развала: «У тебя сегодня по чём? По чём?.. А я – по четверти. По четверти».

– Т-фу. И придет же в голову…