Знакомьтесь, Муся.

Знакомьтесь, Муся.Анна СемирольСказка про Мусю

Муся просто красавица. У неё густые волнистые светлые волосы и тёмные восточные глаза. Муся носит платья, не скрывающие круглых розовых коленок, и заплетает роскошную гриву в длинные толстые косы. Ей чуть больше двадцати и она одна на всём белом свете.

Муся любит Вивальди, красный чай, незаметно рисовать тонким карандашиком на обоях в коридоре и нанизывать землянику на соломинки. Зимой Муся катается на лыжах – выгуливает серебристо-серую курточку, полосатый шарфик тропических расцветок и любимые зелёные варежки; осенью Муся собирает в сквере яркие листья и прикрепляет их булавочками к стене в спальне; летом носится по двору с лейкой и спасает от жары нехитрые цветы на газоне и пару грустных кудлатых дворняжек. Весной Муся грустит, часто ходит в театр и носит на голове старомодный, но очень милый синий беретик. Она улыбается, когда ей неловко и стесняется своей улыбки, потому что кто-то сказал, что у неё при этом нос картошкой. Наврал, конечно, но Мусю легко смутить – она скромница и весьма тонкокожа.

Муся живёт одна и по вечерам сидит на подоконнике – смотрит в окно на засыпающий город и представляет себе, чем живут проходящие по улице люди. Людям всё равно, что о них думает какая-то Муся, а Муся думает о людях гораздо лучше, чем они того порой заслуживают.

На Мусиной кухне живут цикламены и кофе в кадке. Цикламены любят Мусю и цветут, чтобы доказать это. А кофе маленький и скромный, ему хочется цвести и радовать Мусю плодами, но он слишком юн, увы… Муся любит их всех. И улыбается им. Когда пасмурно – гораздо чаще, чтобы хоть немного заменить солнышко.

По ночам Мусе снится музыка. Музыка берёт её за руки и говорит, что Муся прекрасна. И что если бы у музыки было тело, она стала бы самым лучшим из мужчин и женилась на Мусе без промедлений. Муся улыбается в ответ и просыпается в пять утра в маленькой кровати под одеялом с самодельным лоскутным пододеяльником. Лоскутков много, и к каждому пришит маленький цветок. Муся ночует под цветочным одеялом.

Муся любит молоко и грустит, когда денег хватает только на белый холёный батон. Молоко можно пить горячим, холодным, с мёдом, с пряниками, с мюсли, с плюшками… а батон крошится. Муся чистит картошку и поёт про не растущих в огороде друзей. Картофельная шкурка вьётся весёлым серпантином.

Муся боится мечтать о любви. Первый раз ей было больно, от второго и третьего удовольствия тоже не было никакого, а на четвёртый раз парень сообщил ей, что нашёл себе более подходящий вариант. Муся не пишет стихов, потому что верит в то, что всё изложенное на бумаге где-то воплощается. Свои неприятности она рассказывает бегущей из крана холодной воде. Вода согревается, когда Муся поёт в душе.

 У Муси есть ракушка с пленным морем. Иногда они разговаривают друг с другом. Муся говорит, что обязательно съездит на юг и выпустит море на волю, а море вздыхает в ответ, потому что знает: Мусе в жизни не заработать на поездку «на юга»... но всё равно море надеется. Муся странная: она всех может заставить поверить в сказку. Даже себя.

Муся водит трамвай и по утрам подрабатывает дворником. Хватает на то, чтобы оплатить квартирку и нехитро покушать. Над Мусей смеются знакомые, но ей нравится то, что она делает, потому что она ко всем делам подходит так, что у окружающих тут же поднимается настроение. Жаль, что практически никому нет до этого дела…

Муся просто живёт. Следит за порядком в маленьком бестолковом городе. Под её чутким надзором сменяют друг друга день и ночь, идут дожди и снег, светит солнышко и прилетают весной птицы. В Мусином дворе всегда безупречно чисто, а пассажиры её трамвая никогда никуда не опаздывают. Муся тщательно хранит свой маленький секрет: хочешь быть счастливой – незаметно делай счастливыми других.

И мир теплом отзовётся.

12.07.2005г.

Влюблённая Муся

Розовый персидский цикламен, кофе в кадке и октябрьский ветер сидели на подоконнике в кухне и наблюдали, как Муся метёт двор.

- Что-то не так, - качнул тремя яркими бутонами цикламен, - Она уже третий день не танцует. И слишком часто смотрит на небо.

- Может, она боится дождя? – робко спросил юный кофе.

- Нет, - громыхнул жестяным подоконником ветер, - Это же Муся! Она ничего не боится. Ей нечего бояться, её все любят. Но то, что она не танцует – факт. А мне так нравится вальсировать с ней листопадом…

Кофе взглянул на фигурку любимой хозяйки – такую маленькую с высоты седьмого этажа – и незаметно вздохнул. Что-то было явно не так. Вот и собаки почувствовали: подбежали к Мусе, приветливо виляя хвостами, и в последний момент остановились в двух шагах.

- Она забыла печенье, - с укоризной заметил ветер.

- Да и молоко вчера не купила, - пробурчал из недр кухни холодильник.

- Муся не растяпа! – испугался кофе.

- Может, она заболела? – предположил цикламен.

Ветер спихнул с подоконника излишне любопытную галку, устроился поудобнее и предложил:

- Давайте за ней понаблюдаем. Надо разобраться и придумать, как помочь. Вы следите за ней дома, я беру на себя улицы. Ну, полечу поговорю с Мусиным трамваем.

Трамвай, как ни странно, ничего такого в поведении любимой вагоновожатой не заметил. Может, оно и правильно – работа есть работа, и когда водишь трамвай, тебе не до странностей – надо быть внимательной. Ветер побродил по городу, теряясь в подворотнях догадок, и вернулся в знакомый двор.

Муся смотрела в небо. Высоко в закатных лучах таяли лёгкие перья облаков, октябрьский воздух был настоян на горечи осенних костров и тихих звонах колокольцев далёких синичек в сквере. Ветер покружился по двору, сгоняя в кучу разбежавшиеся опавшие листья (ах, Муся! Где ж ты витаешь, смотри, сколько нападало!), немного помялся поодаль, и на цыпочках подойдя к застывшей Мусе, решительно заглянул ей в глаза.

И увидел корабли. Они парили высоко-высоко, в сиреневых сумерках где-то среди серебряных бликов едва намеченных облаков и меланхоличных отблесков первых вечерних звёзд. Большие, лёгкие, крылатые корабли со вздымающимися парусами беззвучно шли в осенней выси, и кроны деревьев качались золотыми волнами, клонясь перед призрачной воздушной флотилией…

Ветер задел выбившуюся из-под беретика светлую прядь, Муся вздрогнула, сморгнула и принялась торопливо мести двор, пряча взгляд – как будто провинившаяся перед всеми. Растерянно захлопав крыльями, потрясённый увиденным ветер улетел под крышу до утра.

- Муся влюблена, - поведал дома синий беретик.

Кофе заплакал бы, если умел. Цикламены потускнели бутонами. Ракушка с шумящим далёким пленным морем примолкла и задумалась о своём. Всем сразу стало как-то странно и почти одиноко. Только одеяло обняло покрепче спящую Мусю, и подушка нежно потёрлась о Мусину щёку. Девушка безмятежно улыбалась плывущим сквозь сон кораблям…

А назавтра надела лучшее платье, достала самые красивые свои туфельки, заплела золотистый водопад роскошных волос в две аккуратные косы, облачилась в плащик, покрутилась перед старинным прабабушкиным зеркалом, поправляя беретик, и вышла в осеннее холодное утро. Любопытный октябрьский ветер долго-долго шёл за Мусей по набережной, переулками, двориками… и потерял её в толпе у метро.

Муся ехала в вагоне и улыбалась своим воспоминаниям: четыре дня назад она зашла в торговый центр – там на первом этаже в супермаркете она обычно покупала молоко и уходила, но в этот раз она из супермаркета зачем-то поднялась на эскалаторе на третий этаж, где располагалась картинная галерея. И среди огромного числа полотен увидела её – ту самую картину, ставшую для неё одной-единственной.

Маленький дворик, окружённый скромными пятиэтажками с плоскими крышами, устремившими в небо щёточки антенн. Играющие в сиреневых сумерках дети и щенки. Тёплый жёлтый свет в окошках домов. Большеглазые смешные кошки на крышах. И высоко-высоко – крылатые корабли, что увидел удивлённый ветер в Мусиных влажно блестящих глазах несколько дней спустя…