Страница 73 из 88
— Тяжелый день? — спрашиваю я.
— У меня все дни тяжелые, — говорит Тони.
За мартини он рассказывает мне обо всем. Он работал под руководством Филиппа. По мнению Тони, это хороший повар, который никогда не станет шефом.
— Нет у него творческой жилки, понимаешь? Ну, ты же знаешь таких типов, — говорит Тони, делая большой глоток мартини.
Знаю, конечно. Мы с Джейком повидали их немало. Но как в таком случае, несмотря на разгромную статью в «Таймс» и весьма скромные успехи Филиппа в качестве шеф-повара, им удалось добиться повышения прибыли на десять процентов? Что-то здесь не складывается.
— Понятно, — говорю я. — Как же тогда им удается держаться на плаву?
Тони качает головой:
— Честное слово, Мира, похоже, эти парни гении по части бизнеса. Смотри, что они сделали. Во-первых, отказались от всех дорогих поставщиков. Ты слышала о Ренате, да?
Я киваю.
— И Эдди. Но это только начало. Потом они сократили персонал, значительно расширили список вин и добавили отличный мартини-бар. Все вина отборные, мартини самых экзотических марок, дорогих и интересных. Только теперь к нам ходят другие клиенты. У нас по-прежнему полно народа, столики на выходные заказывают за две недели вперед, наши доходы сильно возросли, так что все неплохо, правда?
Неплохо? Хотя Маркус и Джаспер говорили о неких переменах, я как-то не осознала до конца, как именно они отразились на «Граппе».
— Тони, что ты такое говоришь? В этом городе достать выпивку можно где угодно!
Тони насмешливо поднимает руки.
— Знаю, знаю, — говорит он. — В общем, наша кухня начала сдавать позиции, но мы пока еще держимся, в основном за счет былой славы. Кстати, я принес тебе подарок, — говорит Тони, озорно сверкнув глазами. Порывшись в сумке, он достает оттуда небольшой пластиковый контейнер. — Вот. Buon appetito, — с улыбкой говорит он. Я открываю контейнер. Внутри лежит небольшая порция клейких на вид ньокки[45] и горсть вялых сморчков. — Я подумал, что если ты еще не решила, стоит ли тебе возвращаться, то, возможно, это тебя подтолкнет. — Я пытаюсь поддеть на вилку клецку-ньокки, которая оказывается более упругой, чем нужно. Даже не пробуя, я могу сказать, что тесто слишком круто замешано.
— Тесто слишком крутое, — говорю я, откладывая ньокки на край хлебной тарелки.
Тони выуживает из контейнера одну клецку и отправляет себе в рот.
— Точно, и с приправами перебор. А сморчки вообще можно выбросить, они испорчены, — говорит Тони. — Нет, идея вступить в синдикат мне нравится, и те доходы, что они обещают, нельзя сбрасывать со счетов. Но чтобы «Граппа» продолжала существовать, ты должна вернуться. Ты права, достать выпивку можно везде, а клиенты рано или поздно поймут, что наша кухня больше не та. Честно говоря, они уже начали это понимать. К нам все реже приходят завсегдатаи. Но если ты вернешься, я думаю, мы все исправим. — Тони допивает мартини и делает знак Бобу, чтобы налил еще. — Слушай, я просил своего адвоката изучить деловые бумаги «Эй-И-Эль». Он говорит, с виду все чисто. Я уже вложил в них половину своих сбережений и хочу вложить остальные. Но с одним условием: если ты тоже войдешь в синдикат и возглавишь «Граппу». Что скажешь? Когда ты вернешься?
Я молчу. Мне нужно многое обдумать. Хочется спросить о Джейке и Николь, но я не знаю, как это сделать. К счастью, Тони догадывается, о чем я думаю.
— Джейк все время в «Иль винайо». В «Граппе» он почти не бывает, — говорит он. — Когда поварам сократили зарплату, многие уволились. Фреддо ушел и Зои, — говорит Тони, покачивая головой.
— Зои? Она же пришла к нам сразу после кулинарной школы! Она училась шесть лет.
Зои была одним из поваров на линии, высокая, здоровая девица со Среднего Запада. У нас она работала на гриле. Ее отличали такая преданность делу и стойкость, какие нечасто встретишь в ресторанном бизнесе. Мы с ней поссорились незадолго до того, как я уехала из Нью-Йорка. Это были мои последние дни работы в «Граппе». Я устала, перенервничала и уже не помню, из-за чего разозлилась, я только помню, что кричала на Зои, а она, возвышаясь надо мной, как башня, молчала, стараясь не расплакаться.
Тони пожимает плечами.
— Что у вас случилось? — спрашиваю я, откусывая кусочек артишока из салата, который принес мне официант.
Тони почему-то смущается и ерзает на стуле, не зная, что ответить. Он уже собирается что-то сказать, но в это время официант ставит перед ним тарелку со стейком. Тони откидывается на спинку стула и ждет, пока официант расчищает место для огромной тарелки. Сначала я думаю, что Тони просто тянет время. В кулинарном мире Нью-Йорка сплетни разлетаются мгновенно, поэтому Тони, вероятно, не хочет, чтобы официант услышал его. Но когда тот уходит, Тони отрезает сочный кусок стейка, цепляет его на вилку и подносит ко рту.
И по-прежнему молчит.
— Так что же у вас случилось, Тони?
— Николь ей проходу не давала. Превратила ее жизнь в ад, вот что, — отвечает Тони.
— Почему?
— Черт, я был уверен, что ты знаешь. Я думал, тебе Рената все рассказала.
— О чем?
Тони шумно и печально вздыхает.
— О Зои и Джейке.
Я недоуменно смотрю на него.
— Что о Зои и Джейке?
Тони аккуратно кладет на тарелку нож и вилку. При этом он старается на меня не смотреть.
— У них роман был. Несколько месяцев назад, — говорит он.
Официантка приносит нам мартини, и я делаю большой глоток, чтобы проглотить эту поразительную новость. Шесть месяцев назад, пять… черт, да еще два месяца назад эта сплетня наполнила бы меня надеждой! А сейчас я и сама не понимаю, что чувствую.
— Это случилось, когда Николь улетела в Вегас, — продолжает Тони.
— Что?
Тони перестает жевать и отодвигает тарелку.
— Господи боже, ну что в этом Джейке такого, чего нет во мне? Почему женщины на него вешаются, ума не приложу. Когда Николь вернулась, ей потребовалось пятнадцать минут, чтобы понять, что произошло. Ты бы видела, что творилось на кухне! Рабочий день в самом разгаре, а она велит Зои немедленно собирать монатки и валить ко всем чертям. Зои смотрит на Джейка, а тот стоит, разинув рот, как устрица, и молчит. Тогда Зои кричит, что она никуда не уйдет и что она им обоим фитиля вставит, если они ее уволят. Тут Николь хватает их обоих — Зои и Джейка, — затаскивает в кабинет, и они там закрываются. Проходит полчаса. Тишина. Мы работаем — клиенты ведь ждут. Тот еще вечерок, скажу я тебе. А потом было то, что тебе уже известно: Зои уволилась, к нам заявились Маркус и Джаспер, и на свет появился «Иль винайо».
— А куда ушла Зои?
— Я слышал, вернулась домой, в Чикаго. Очень может быть, что с кругленькой суммой в кармане.
— И как они теперь… Джейк и Николь? У них все хорошо?
Я впервые произнесла ее имя, поэтому невольно делаю гримасу. Тони внимательно за мной наблюдает, затем пожимает плечами:
— Не знаю, Мира. Я же тебе говорил, Джейк у нас редко появляется. Они оба работают в «Иль винайо». — Тони подается вперед и кладет пухлую ладонь на мою руку. — Мира, послушай меня. Джейк не умеет управлять «Граппой». А ты умеешь. Забудь о нем. Теперь он тебе не подходит. Знаешь, я думаю, что он никогда тебе не подходил.
Тони аккуратно вытирает рот салфеткой, бросает ее на стол и делает знак официанту.
— Возвращайся, Мира, — говорит он.
— Я подумаю, Тони.
Глава 30
Почти все воскресенье я провожу, копаясь в чулане, который находится в подвале моего бывшего дома на Перри-стрит. Большую часть имеющегося здесь барахла вообще не стоило бы хранить: коробки со старыми кулинарными журналами, ставшие теперь совершенно ненужными, поскольку в наше время все можно узнать через Интернет, непарные чашки и блюда, два сломанных пылесоса и целый набор джинсов такого размера, какой я не буду носить больше никогда.
И конечно, тонна вещей Джейка.
45
Gnocchi (ит.) — небольшие клецки из муки, манной крупы, яиц и сыра.