Страница 1 из 4
Алексей Котов
У ангела болели зубы
У ангела болели зубы…
На столе лежала открытая тетрадка. К авторучке подползал солнечный зайчик…
Людочка бродила по комнате, заложив руки за спину и с отчаянием, а то и со злостью косилась на чистый лист. Сердце казалось упругим, горячим и переполненным… Но первые, такие необходимые и уже, казалось бы, витающие в воздухе стихотворные строчки, все равно не приходили.
«Я не могу сказать «прощай»… Я не могу поверить в это… — рой мыслей в голове был похож на ураганчик. — Слова усталого поэта… Нет, сонета… Нет-нет!.. Моя тяжелая карета….»
Людочка нервно прикусила губку.
«При чем тут карета?! — она на секунду остановилась. — Чушь!»
Молодая женщина на мгновение представила себя печальной принцессой. Образ казался довольно милым и привлекательным. Но внутренний настой, слишком резкий, рождающий слишком стремительные чувства и слова, мало гармонировал с печальным и меланхоличным личиком венценосной особы.
Людочка подошла к окну.
Муж Ленька полол огород. Дачный участок, освещенный веселым утренним солнцем, сиял как сцена перед премьерой. Но в прелести наступающего дня не было ничего бутафорского и искусственного. Мир был свеж, прост и чист.
«А сказать «прощай» кому? — Людочка потерла щеку. — Леньке, что ли?!»
У Леньки была широкая спина борца. Упругие мышцы чуть вздрагивали под загорелой кожей в такт ударам тяпки.
«Слон несчастный!..» — не без укора подумала Леночка и вернулась к столу.
— Ты что?..
— Я это самое… Я воды попить.
Под тяжестью Ленькиных шагов чуть поскрипывали половицы.
— Хорошо, только не мешай мне.
Людочка что-то быстро писала. Она разговаривала с мужем, не поднимая головы.
Ленька, не отрываясь от кружки с водой, покосился на часы. Стрелки показывали половину двенадцатого.
— Жарко уже… — как бы, между прочим, сказал Ленька.
— Что? — сухо спросила Людочка.
— Жарко, говорю…
— Да.
— К вечеру закончу с огородом. А потом крышу на сарае поправить нужно.
— Да.
— А еще… Это… Ну, в общем…
— Да! — резко оборвала Людочка.
Ленька потоптался на месте.
— Что, «да»?.. — не уверенно переспросил он.
— Не мешай мне, пожалуйста!
Склонившееся над тетрадкой лицо жены было удивительно красивым и в тоже время бесстрастным, как лицо врача.
— Да я ничего… Пишешь, значит, да? — Ленька смутился. — Ладно, с огородом я сам справлюсь.
Голос Леньки вдруг стал виноватым. Он тихо закрыл за собой дверь…
Людочка откинулась на спинку стула и самодовольно улыбнулась.
Строчки рождались уже сами собой и почти не требовали усилий. Они приходили ниоткуда. Какой будет следующая, Людочка искренне не знала…
Пауза получилась хотя и легкой, но продолжительной.
Авторучка снова замерла… Но только на пару секунд.
«Ха-ха-ха!..» — едва ли не сказала вслух Людочка.
Нинка Федорова полола огород в купальнике. У нее было большое сильное тело и красивая грудь. Грудь едва помещалась за узкой полоской лифчика.
«И как он только не треснет, лифчик этот?!» — подумал Ленька.
Особенно остро подобные мысли беспокоили Леньку, когда соседка нагибалась к земле.
— Ленька, слышь!..
Погода назад Нинка развелась с мужем. Женское одиночество сделало ее смелой и простодушной. Особенно в общении с Ленькой.
— Ленька!..
— Ну?
— Жена твоя где? Опять стихи пишет?
Нинка стояла, опираясь на тяпку, и пристально смотрела на Леньку.
Ленькин взгляд снова уткнулся в полоску ткани на женской груди.
— Обед она готовит, — соврал Ленька.
— Вкусный, наверное?
— Кто?
— Ни кто, а что. Обед.
Ленька промолчал.
— Ленька, скажи честно, жрать хочешь? А то пойдем, накормлю.
Полуголая, уже успевшая вспотеть от работы, Нинка была похожа на булочку с маслом. Ленька вдруг почувствовал, как его «мужское начало» огнем обожгло низ живота.
— Нет, спасибо…
Ленька отвернулся. Он с силой, почти не разбирая где сорняк, а где картошка, заколотил тяпкой по земле.
— Дурак ты, Ленька!
Ленька сжал зубы и едва не кивнул головой в ответ.
Людочка торжествовала… Она ерзала на стуле и боялась отстать от убегающих, торопливых строчек.
Мысли опережали возможности их изложения. Строчки «…Не челюсть — сердце боль свела, Ах, рифмы — серая тоска!..» не находили себе места.
Ленька вошел в комнату тяжелым, командорским шагом.
Широкая ладонь легла на плечо Людочки.
— Леня, ты что?!..
Властные руки потащили ее в спальню.
— Обалдел, да?!
Леня страстно сопел и молчал. Людочка отчаянно отбивалась, не выпуская из рук тетрадки и ручки. Вскоре лицо мужа стала похоже на разрисованную физиономию индейского вождя решившего объявить войну всем соседям.
— Уйди, идиот, а то убью!
Людочка укусила мужа за палец.
Ленька тихо охнул. Он оставил в покое женщину и сунул палец в рот.