Страница 80 из 117
- Альберт... – Катарина закрыла ладонями глаза, как будто это могло помочь ей оказаться совершенно в другом, пусть даже – в иллюзорном, мире. – Я не увижу своего сына?
- Да...
У нее подкосились ноги, она оперлась руками о поручни и посмотрела на небо. Там не было ни Бога Солнца Сурьи, ни его сыновей близнецов Ашвинов – Заката и Рассвета. На небе правил другой бог – Бог Ночи, а может, это была богиня... Он разбросал по куполу большие и маленькие звезды, и они горели на нем, как в опрокинутой чаше с водой зажженные свечки.
Катарина еще раз взглянула на свои ладони, словно что-то прочитала на них в полумраке ночи, и сделала резкое движение... Для Альберта это было так неожиданно, что он услышал только плеск воды, когда ее почти безжизненное тело перевалилось через поручни. Океанская волна тут же накрыла его и пошла гулять дальше – она не замечает ни людских радостей, ни людских печалей.
- Не-е-е-т! – прокричал он, всматриваясь в черную пустоту, нагнувшись так сильно, что казалось – тоже вот-вот улетит следом. – Не-е-е-т! Катарина!!!! Я смогу забрать ребенка, слышишь?
***
С каждой секундой корабль все дальше и дальше уходил от того места, где она осталась. Но Альберт не мог поверить в то, что потерял ее навсегда. Со стороны кают ему послышался негромкий голос: «Альберт, помоги мне найти Большую Медведицу...» Он побежал туда, но тут услышал смех, похожий на звон колокольчика, совсем с другой стороны: «Ха-ха-ха... Альберт, я выходила за тебя замуж не ради денег...» Он оглянулся, но никого не увидел.
И тут что-то засветилось на темном небе, он поднял глаза и совершенно растерялся. По небосводу, как по черному бархатному театральному занавесу, скакала белая лошадь с длинной, падающей на глаза гривой. Это была явно кобылица. Лошадь грациозно поднимала копыта, а потом упиралась ими в черные тучи и вновь отталкивалась. Но вот она остановилась, и лучи света, скользившие по черному бархату, высветили ее синие, как бездонное небо, глаза. Они были по-человечески задумчивыми и такими прекрасными, что Альберт не смог отвести от них взгляда.
- Кто ты? – застыл на его губах шепот.
- Я – Саранью, Богиня Облаков и Ночи, - сладким голосом проговорила кобылица. – Пока спит мой муж, Бог Солнца Сурья, я решила убежать... Хочу посмотреть на земной мир... Верны ли люди друг другу, как боги?
- А если ты сама покинула мужа, то какую верность хочешь найти среди людей? – заметил Альберт. – А может, ты и вовсе не богиня?
Она словно не слышала слов Альберта и продолжала говорить певучим голосом:
- Как жарко мне рядом с ним! Мой отец, Тваштар, срезал с него самые горячие лучи солнца, но мне все равно жарко... – она посмотрела на Альберта грустными глазами из-под огромных пушистых ресниц, и ему показалось, что из одного глаза скатилась маленькая, но сияющая, как бриллиант, слеза.
«Неужели и боги не всегда счастливы? – подумал он. – Неужели и в божественном мире есть такие же, как у нас, на земле, человеческие проблемы?»
Светлые блики с неба осветили палубу, и Альберт с изумлением увидел на ней белые женские перчатки, как будто кто-то только что небрежно сбросил их за ненадобностью со своих прелестных ручек. А на перчатках... А на перчатках лежала белая лилия с надломленным стеблем. Он поднял цветок и перчатки, прижал их к сердцу. «Странно, этих предметов я не видел у Катарины...» - подумал он и еще раз взглянул на небо. Белой лошади уже не было, и только легкая синяя подсветка черного занавеса напоминала о странной гостье.
Синий небесный луч скользнул по гребню высокой волны. Трудно было определить, какому океану эта волна принадлежала: Индийскому или Атлантическому – корабль разрезал острым носом границу между ними, он приближался к Капштадту, столице Капской колонии.
Альберт понемногу приходил в себя. Как человек, у которого долго болел зуб, и эта боль была такой невыносимой, что хотелось только одного – избавиться от нее любой ценой: биться головой об стену, сгореть в огне, утонуть в воде... И вот, наконец, появился на десне маленький нарыв, и гной в нем зреет и зреет, так что в один прекрасный момент нарыв надуется, как воздушный шар, и лопнет. Чем больше гноя вытечет, тем быстрее отступит боль. И вместо нее придет облегчение... Такое легкое умиротворение... Оно не сродни бестолковой буйной радости, потому как это – спокойное удовольствие.
«Вот и мыс Доброй Надежды, - мысли в голове уже не путались, они могли выстраиваться в логическую цепочку. – Она так мечтала еще раз посмотреть на него... Посмотреть в последний раз... Ведь возвращаться в Батавию не собиралась. Хотела попрощаться с ним, а вышло так, что осталась возле него навсегда... Только вот в каком океане?»
***
[183] Санти, индонез. Santi – женское имя.
[184] Кадек индонез. Kadek, общее (мужское и женское) имя.