Живые тени ваянг

...Она стояла на палубе корабля, который держал курс на Амстердам. Еще совсем недавно мечтала отправиться домой, и только домой. Ей так хотелось покинуть страну, в которой она не просто оказалась одинокой, но и получила уроки жестокости. Даже там, где этой жестокости не было, тревожно гремели барабаны, как в те ночи, когда туземцы били в них за стенами крепости Батавии.

- Не спится?

Сзади подошел Альберт и обнял ее за плечи:

- Забудем все, что могло разделить нас! Я тебя очень прошу! Ведь ты сказала, что простила меня, так?

Она сделала резкое движение плечами, пытаясь сбросить эту тяжелую мужскую руку:

- Альберт, прошу, мне нужно побыть одной... Мои раны еще не зажили...

Она замолчала, продолжая вглядываться вдаль, а потом вдруг спросила:

- А как ты догадался, что меня нужно искать на Бали?

- Да я ведь знаю, что Сухарто оттуда родом. Так что все просто. И оставаться на Яве ему было опасно, ведь она в подчинении Ост-Индской компании. А Бали... Бали – свободный остров...

- Но ведь твои люди не могли курсировать вдоль всего побережья! Как они догадались, где именно нас искать?

- Мне донесли, что Сухарто из рода Менгви, их фамильный храм на юге острова... А добраться до него лучше по воде, так что...

- Так что ваши люди курсировали вдоль берега, да?

- Катарина! А ты знаешь, сколько белых женщин со светлыми волосами и в длинных голландских платьях разгуливает по таким островам?

- И сколько?

- Только ты одна! Все остальные сидят дома, вышивают гладью или крестиком, плетут кружева, наряжаются, ходят на балы... И только ты стаптываешь свои туфли на еле заметных дорогах чужой страны...

- Но ведь ты меня бросил! Вот и пришлось идти куда глаза глядят...

- Пойми, были такие обстоятельства... Дик меня шантажировал... Короче, вляпался я в историю с драгоценностями так, что еле-еле выполз из нее. Только благодаря... – Альберт замолчал, недовольный тем, что проговорился.

- Благодаря кому, Альберт? Или – чему? – Катарина предполагала, что в этой истории ей известно не все.

- Знаешь, ведь Дик погиб... – задумчиво произнес он.

- Как погиб? Надеюсь, что ты к этому непричастен?

- Конечно, нет... Его убили на острове в море Банда. Там он с дружками решил поохотиться...

- За драгоценностями?

- Да.

Они замолчали, и слышен был только шум океана за бортом, где острый нос корабля разрезал толстые водяные пласты. Наконец, она неуверенно произнесла:

- Я тебя действительно простила... Но сможешь ли и ты меня простить?

- Сколько раз я говорил уже об этом! – Альберт выплеснул на нее волну раздражения. – Я уже сказал, что тоже прощаю тебя...

- Ты знаешь, Альберт, - в ее голосе прозвучали нотки скорби. – Мне сейчас кажется, что я и есть та самая девушка из старой голландской легенды, которой парень не вернул перчатки. Он питал к ней горячие чувства, поэтому хотел, чтобы перчатки остались у него в знак любви...

- И что же?

- Да ты не знаешь эту легенду?

Катарину охватило отчаяние, и это видно было по слегка вздрагивающим, как от плача, плечам, по опущенной, как в храме, голове, по стекающим вдоль туловища безжизненным рукам...

- А ведь без этих перчаток она не могла жить... – Катарина застонала, все больше подчиняясь охватившему ее чувству горя. – Вот почему река Мёз окрасилась ее кровью!

- Дорогая, у тебя больное воображение... В жизни все гораздо проще, чем в легендах. И прозаичнее...

- Нет-нет, Альберт, в жизни так же, как и в легендах! Я думаю, что у этой девушки перчатки были из ее кожи... Вот почему она не могла долго жить без них!

- Какой бред, Катарина! Пойми, это – легенда, вымысел...

- Нет! Не вымысел...

Она посмотрела на свои кисти рук, как будто бы на них тоже были перчатки. Последний раз Сухарто оставил на этих руках тепло в то утро, когда они почти дошли до лодки...

Альберт почувствовал, что от нее веет холодом. Вот сейчас она стоит рядом с ним, а думает о другом, и не просто о чужом мужчине, и не просто о своем любовнике... И он не сдержался, выплеснул ей в лицо то, что до этого тщательно скрывал:

- О Сухарто думаешь? Забудь, его уже нет!

- Я знаю, Альберт... Его уже нет в моей жизни...

- Я – о другом! Его вообще нет!

- Что ты имеешь в виду? – она резко повернулась к нему и вцепилась руками в рубашку. – Говори, Альберт!

- Его убили... Не я, не смотри на меня так! Его солдаты убили – это их работа...

Она отдернула от его груди руки и поднесла их к своим глазам, словно показалось ей, что по белым перчаткам потекли струйки крови. Она так близко держала кисти рук перед глазами, что он подумал о сумасшествии этой женщины. Что там она увидела? И так захотелось ему в этот момент причинить ей еще больше боли! Вот сейчас он об этом тоже скажет, вот сейчас... Внутренний голос просил успокоиться, но Альберт сам не хотел его слушать и тем более – подчиняться ему:

- И еще, Катарина... Я не заберу назад твоего сына... Он так и останется в деревне... Я тебя обманул: у меня нет с той женщиной договора о том, что возьму ребенка назад... Так что она воспитает его вместе со своими... Их там полный двор... и все – босиком... Он станет таким же черным, как они, и будет разговаривать только на их языке...

- Альберт...

Он подумал, что сейчас она побледнела. Не видно в темноте, но побледнела – это точно. Вот теперь, наконец, чувствовал он свое превосходство над ней, свою власть. Ребенок – это последняя его «козырная карта», теперь эта женщина будет мягкой, как шелк, ведь только от него зависит, сможет ли она увидеть сына.