Страница 52 из 117
Опять что-то мерно гудело, но уже сзади, за их спиной. «До-о-о-о», - на одной низкой ноте тянулся долгий звук, не переставая.
- Я же говорил, что это ракшасы завывают... – Команг перешел на шепот, словно они его могли услышать.
- Подожди ты! – Бима не дал ему продолжить и вновь прислушался. Да, шумело где-то в горах, и он начал беспокоиться. – Команг, пойдем быстрее, нас ждут в храме... А про ракшасов... Ты же сам говорил, что они исчезают с восходом солнца...
С небольшого холма они увидели деревню. Хижины, спрятавшиеся под соломенными крышами, стояли в небольшой низине, вплотную прижимаясь к рисовым полям. А вот и крыша храма Пура Деса! Она возвышается над деревенскими строениями своими ступами – несколькими ярусами крыш. До деревни – рукой подать, так что вскоре Бима и Команг были уже на месте.
Их встретил священник в белой мантии, не закрывающей плеч и шеи, с длинным ожерельем из пальмовых листьев на загорелой груди и в высокой шапке в виде короны, украшенной золотым орнаментом. Венчал корону блестящий острый наконечник.
- Проходите, - поприветствовал он гостей и направился к помещению, из которого доносились ароматы мускатного ореха[169] и душистого лимонного сорго[170]. – Называйте меня Иман Гунтур[171]. А вас как зовут? Вот и хорошо... Ну что же, Бима и Команг, передохните с дороги и немного перекусите. Наверное, не завтракали?
Ребята молча переглянулись: неплохо было бы и пожевать чего-нибудь.
Они прошли за священником в помещение вроде столовой и, прикрыв за собой дверь, устроились на плетеных из бамбука ковриках. Здесь уже сидела миловидная девушка в зеленом саронге и нарядной желтой кебайя.
- Угощайтесь! – улыбнулась она и, сложив ладони лодочкой для приветствия, пододвинула к ним металлический поднос с небольшими кулечками-конусами из пальмовых листьев.
Юные гости ответили на приветствие и, сдерживая нетерпение, неторопливо развернули угощение. Там оказался рис с овощами и по брикетику темпе[172] – все такое теплое... А главное – испускающее тот самый аромат, который возбуждал аппетит еще во дворе.
- Кушайте, кушайте, я уже позавтракал! – Иман Гунтур присел рядом и отхлебнул из высокой кружки травяной напиток с корицей. Именно этот аромат был у Бимы одним из любимых.
– Как дорога? Не страшно было идти без проводника?
- Нет! Нисколечко! – выпалил тот, а самого так и подмывало спросить у священника о шуме, который они слышали по дороге. Но... не стал этого делать. Во-первых, очень уж не хотелось отрываться от еды, а, во-вторых, одолевало сомнение: а если хозяин храма подумает, что ребята просто испугались?
Иман Гунтур сам завел об этом разговор:
- Как там, в Пура Бесаких? Идут приготовления к церемонии?
- О, да, столько людей... и машин...
- Мы говорили президенту Ахмеду Сукарно, что неправильно выбрал день церемонии Эка Даса Рудра. Но как перенести ее на другой день, когда уже столько иностранцев успели наприглашать? Со всего мира! И вот теперь гневаются боги... Слышали?
- Так это боги? – удивленно воскликнул Бима.
- А кто ж еще? Или вы думали, что это ракшасы вас пугают? – Иман Гунтур засмеялся, будто подслушал их разговор на тропе.
Девушка вышла и тут же вернулась с небольшой плетеной коробкой в руках, не длиннее тех, в которых лежали куклы, и молча подала ее Биме. Он бережно подхватил ее, словно там лежали сокровища, и подал знак Комангу: пора идти.
Уже во дворе храма Бима обратил внимание, что небо немного потемнело, как будто бы собирался дождь. «Странно, - подумал он, - с утра было так ясно... Впрочем, тропические дожди начинаются неожиданно».
Они дошли до середины холма, по которому было так легко спускаться к храму. Бима еще раз оглянулся, словно прощаясь с деревней, еще раз пробежал взглядом по зеленым рисовым полям. Он стоял лицом к деревне, когда почувствовал спиной теплую волну воздуха «келод» - со стороны гор. Это тоже показалось странным, ведь с гор обычно дует прохладный ветер... А потом произошло нечто, еще более удивительное: там, впереди, где стоит великан Агунг, а за ним – чуть пониже красавцы Абанг и Батур, прогремел сильный гром. Его раскаты были совсем не такими, как во время грозы. Они походили на оглушительный хлопок, как будто лопнул гигантский воздушный шар. Но не на вершине горы, а под горой. После хлопка загрохотали камни, это взбешенный Агунг начал разбрасывать их вокруг себя. Он будто сражался с невидимым врагом, пытаясь уничтожить его. Это было не так просто, и тогда Гунунг Агунг взметнул ввысь из своей вершины мощный столб дыма, и тот начал закручиваться в крупные кудри, а с них посыпался черный-черный пепел.
Несколько секунд, а может быть, и доли секунды наблюдал такую картину Бима. Вторую волну воздуха с гор уже нельзя было назвать теплой, она обжигала и колола тело, как будто разогрели на костре огромного ежа. Запястье правой руки до боли сжимал Команг, а в левой Бима держал короб с бижутерией, как самый ценный предмет – у сердца. Всего одна мысль успела пробежать в голове: «А как же там, в Пура Бесаких, без бус?..» И его накрыл с головой стремительный поток горящего воздуха из преисподней.
Волна раскаленного воздуха была такой мощной, что два маленьких человечка, оказавшихся у нее на пути, походили на две спичинки для великанского костра. Поток вулканических газов, пепла и камней лизнул огненным языком все, что было в долине: деревенские дома и храмы, людей, которые поклонялись богам, собак, которые до этого выли и скулили, беспокойных, кудахтающих, кур и даже... рисовые поля. Он стремительно пролетел, как и положено ветру, а за ним уже двигался лахар[173]. Вязкий и плотный, как бетон, лахар полностью накрыл долину...
***
В Патале, на одной из подземных райских планет, в этот день царило оживление. Здесь правил могущественный махаджана Бали, великий и почитаемый, один из немногих, кому дозволил Бог Вишну проповедовать принципы дхармы. К дворцу непрерывно подъезжали колесницы, запряженные в небесных коней – драконов. И выходили из них нарядные гости. Они прогуливались по саду, наслаждаясь удивительным видом, вдыхали ароматы цветов и фруктов и слушали трели сладкоголосых птиц.