Живые тени ваянг

- Да ну? А в ресторане не были?

- Нет.

- Странно. А что же он хочет от тебя?

- Паула, сегодня ночью я улетаю. Вот и вся история... Хочет... хочет... Что он может хотеть, когда меня уже... нет? Я одной ногой – здесь, другой – в Питере. Да и вообще он мне не пара... Лучше расскажи, что это за «непостоянство гениев», о котором ты утром мне шепнула?

- А-а-а, это? Умрешь – не встанешь!

Она лихо нарезала овощи и складывала их в большую прозрачную салатницу. Катя обратила внимание на то, что Паула, как и она – любительница салатов. Вот под ее нож попала большая розовая помидорина, а вот – ярко-красная паприка...

- Короче... – она откинула с лица прядь пшеничных волос и продолжила:

- Короче... меня, как корпоративного психолога, пригласили на один эксперимент. И... впервые... заметь, впервые в мире, такое исследование провел кто? Нидерландец Симон Риттер[129]! А мои коллеги просто попробовали его повторить. Где-то сотню студентов они разделили на две группы и дали две минуты на обдумывание проблемы: сделать ожидание чего-то приятного не таким скучным. Так и сказали им: представьте, что вы оказались в очереди. Но ваш мозг – работает. Первая группа пусть приступит к делу сразу, а вторая – может пару минут поиграть в видеоигру, то есть, немного расслабиться. В чем, скажешь, смысл? Да в том, что за время игры подсознание студентов должно само найти решение.

- И-и-и? – протянула Катя.

- И – обе группы выдали одинаковое количество идей, хотя... ожидалось, что вторая группа выступит лучше.

- И в чем же здесь смысл? – Катя не выдержала и положила в рот ломтик свежего огурца.

- Слушай дальше... Самое интересное, что студентов попросили выбрать лучшие идеи, которые и были выданы за это время, так сказать, время ожидания. Все они, кстати были изложены на бумаге...

- ПрОтокол! – пошутила Катя.

- Да хоть и так! И вот... Снова одна группа приступила к заданию сразу, а вторая ушла играть. В итоге вторая группа отобрала в два с лишним раза больше удачных решений, чем первая.

- То есть, играть перед работой полезно? А кто же оценивал результат? Может быть, он неправильный? – Катя, прищурившись, давала понять Пауле, что тоже может быть довольно серьезным критиком.

- Ты знаешь, какая там была комиссия экспертов? – та словно не заметила ее подкола. – Одни доктора философии... Правда, и я в их числе, хоть и не доктор... Но ты ж не сомневаешься в моих профессиональных способностях?

- А применительно ко мне какие можно сделать выводы? – не сдавалась Катя. - Мне ведь не столь интересно, что там у других...

- Применительно к тебе? – переспросила Паула. – Ага! Тебе надо отвлекаться и расслабляться! Ха-ха-ха!

И она опять захохотала как ненормальная.

- А еще эксперимент доказывает, что многое зависит от настроения испытуемых. У кого лучше настроение – у того лучше результат.

- Понятно, - согласилась с ответом Катя. – Но при чем здесь «непостоянство гениев»? Гениев, заметь, а не сереньких людишек!

Паула задумалась, и от напряжения на ее лице появились морщинки:

- Так вот, эти исследования и подтверждают, что даже самые блистательные таланты выдают удивительно заурядные работы. Никто не застрахован от провалов...

- А знаешь, почему? – добавила она после короткой паузы. – Да потому, что одного воображения недостаточно, нужно выбирать лучшее, так сказать, отсеивать. Об этом писал и Ницше в книге «Человеческое, слишком человеческое»...

- Неужели начнешь цитировать? – Катя язвительно улыбнулась.

- Конечно, нет! Но сказать своими словами смогу... А что, тебе неинтересно?

- Да нет, почему же... Ну, говори-говори... – Катя подошла к плите, здесь на сковородке жарились котлеты, и перевернула их. – Спалишь ужин, подруга.

- Так вот... Ницше считает, что художники и мыслители, то есть творческие люди, заинтересованы в том, чтобы народ верил во внезапное творческое озарение. А на самом деле фантазия гения выдает и гениальные, и средненькие, и вовсе никудышные идеи. А вот разум, заметь, разум – делает их отбор... Вот так!

- Получается, что все великие люди были просто великими тружениками?

- Именно! Отсюда вывод? Ну? Вывод про нас! Катя, не спи!

- Отсюда вывод, что у нас гораздо больше шансов стать гениями!

- О! Вот что значит – моя школа! – Паула показала указательным пальцем на себя, словно в помещении была еще одна такая же дива, и, выложив котлеты на плоское блюдо, поставила его рядом с гигантской салатницей.

- Ты знаешь, Катя, - произнесла она, устраиваясь поудобнее на стуле с высокой спинкой, - я живу здесь, в большом городе, и все у меня есть, а будто одна...

- Паула, у тебя так часто меняется настроение! – заметила Катя. – Может быть, тебе нужно сходить...

- Да-да, подруга, договаривай! И к кому же мне обратиться? К психологу? То есть, к самой себе? – Ее указательный палец с длинным ногтем грозил проткнуть тонкую шелковую ткань на груди.

- Ладно, проехали... – произнесла с ноткой сожаления Катя. – Ну, а что касается одиночества... Так это же синдром «одиночество в мегаполисе». Помнишь, ты мне о нем рассказывала?

- Даже если и он? – не останавливалась Паула. – Может, поэтому и Вилли... вместо кошки...

- Дура ты! – Катя стукнула по столу вилкой.

Но Паула на звук мельхиора не отреагировала и продолжала ныть:

- Случись что со мной, а ребенок никому не нужен...

- Паула, да у тебя – мехлюдия! Явный депрессняк! Это не мне, а тебе нужно «отвлекаться и расслабляться»!