Страница 47 из 60
— Приступай, — просит Таваддуд.
Кафур открывает бутыль и вытряхивает ее содержимое на Таваддуд. Песок нежно осыпается по коже, словно поглаживая. Соприкасаясь с телом, он начинает светиться. Ощущение напоминает Таваддуд ласки тумана, испытанные ею давным-давно в саду.
Она ложится в гроб и прижимает к лицу дыхательную маску. Температура воды тотчас повышается до температуры тела. Затем крышка захлопывается, и Таваддуд остается наедине с пустыней.
В первый момент она не чувствует ничего, кроме странного сочетания легкости и тяжести скользящего в воде тела. Затем появляются голоса: тысячи шепотов на незнакомых наречиях, шелестящие, словно сухие листья. Не об этом ли говорил Абу: голоса пустыни?
Затем загораются огоньки. Это похоже на другой Сирр, показанный ей Абу, только теперь Таваддуд видит целый мир. Она парит в центре Галактики, а вокруг раскинулась гигантская паутина света — яркие точки, соединенные переплетающимися петлями и спиралями.
Зайбак, шепчет она. Приди ко мне.
Ее голос присоединяется к хору шепотов, и слова бесконечными отголосками эха повторяются в светящейся сети.
Ее сердце замирает, когда приходит ответ. Щупальца света тянутся к ней и вьются вокруг. Таваддуд смотрит вверх. Над ней, словно кракен в океане, парит какое-то сияющее существо и смотрит любопытным детским взглядом. Одно из щупальцев кракена слегка задевает ее, и она ощущает отголосок непреодолимой тоски. Но через мгновение светящийся силуэт пропадает, растворяясь в сети легким завитком дыма.
Таваддуд повторяет призыв. Зайбак, где ты?
Опять приходит ответ, но уже другой. Целым косяком налетают продолговатые существа, похожие на змей без глаз, зато с острыми, очень острыми зубами. Они вьются вокруг ее рук и ног, задевают упругими, холодными и скользкими телами. Дикие джинны, почуявшие плоть. Таваддуд выкрикивает Тайное Имя, но здесь оно не действует: джинны отскакивают от нее, однако остаются кружить поблизости, выжидают.
Зайбак!
Появляются еще джинны — они выглядят как цепи, тороиды и странные завитки, пожирающие сами себя. Их очень много, все жаждут воплощения, и с каждым разом они подходят все ближе и ближе. Таваддуд пытается почувствовать свое тело, пытается нащупать крышку гроба, чтобы позвать Кафура и Сумангуру и выбраться отсюда. Но у нее нет ни голоса, ни плоти.
Налетевший ветер разгоняет обитателей пустыни. Он дует сквозь нее и вокруг нее, это прикосновение, голос и поцелуй в одно и то же время, и внезапно она вспоминает пар, поднимающийся после дождя над крышами склепов в Городе Мертвых.
Аксолотль.
«Таваддуд».
Я так хотела тебя увидеть.
«Я так хотел побыть тобой».
Молчание.
«Почему ты здесь?»
Алайль. Покажи мне, почему?
Сожаление. Стыд.
Покажи мне.
Путешествие по пустыне в поисках цели. Сады историй, где живет Аун. Блаженство и пустота.
Возвращение в город. Так называемые масруры, джинны-мятежники, говорят о защите пустыни. Их слова звучат искренне. Они утверждают, что являются мечами Ауна, они поставили перед собой цель избавить пустыню от машин Соборности. Сражения. Отвага. Смысл.
Мухтасиб, заявляющий, что все изменится. Сирр даст имена машинам Соборности, чтобы Аун не смог уничтожить их. Больше не будет пустыни. Не будет историй.
«Он говорил, что мы можем остановить это. Обещал выдать предателей Сирра, если мы доверим ему свои истории».
Значит, из-за этого погибла Алайль?
«Она не умерла! Если ты знаешь тайну, пустыня не убивает. Прошепчи человеку тайну Принца-цветка, и можешь взять его с собой в пустыню. Он станет историей, как мы, как Аун, живущий вечно среди дикого кода. Она здесь, Таваддуд. И Сирр может быть здесь. Без Соборности. И ты можешь быть здесь. Пойдем со мной. Позволь мне снова открыть тебе тайну. Она красивая и яркая. Мы можем вечно быть вместе».
Вечно. Есть одна история, рассказанная темным человеком, о двух женщинах на Венере. Одна из них не хотела, чтобы что-то продолжалось вечно.
«Эта история не про нас. Мы Зайбак и Таваддуд».
Пауза.
Я Таваддуд. Я теперь из другой истории. Разве не об этом ты мне говорил? Что ты слишком стар и силен. Ты был прав. Я хочу быть Таваддуд.
«Прости. Так легко стать тем, чем были мы».
Я знаю. Все в порядке. Но скажи мне, что именно потребовал мухтасиб?
Имя. Тайное Имя, известное Алайль.
И ты открыл его ему?
«Нет».
Стыд. Обман.
«Это была уловка. Алайль сказала мне. Мухтасиб работал на Соборность. Она знала его. Я убежал вместе с ней в пустыню, чтобы сохранить тайну».
Почему представители Соборности желали причинить вред Алайль? Она собиралась дать им то, что они хотят.
«Ей был известен секрет аль-Джанна Пушки. А он им нужен больше, чем души».
Кто это был? Кто был тот мухтасиб, который предал тебя?
Огненная змея.
Абу Нувас.
Имя оглушает ее, словно удар грома. Оно почти разрывает сплетение, но облако тепла, которым предстает Аксолотль, притягивает ее обратно.
Нам следует все рассказать.
«Теперь ты стала сильнее. Ты должна уйти со мной. Какое тебе дело до тайн, Соборности и Сирра? Что они дали тебе?»
Отпусти меня.
«Иди со мной!»
Я не могу. Не заставляй меня.
«Идем!»
Нет.
Таваддуд открывает глаза и захлопывает мыслекапсулу Соборности вокруг Аксолотля.
Крышка гроба поднимается. Таваддуд выходит из воды, кашляя, словно новорожденное дитя. Глаза щиплет. Кожа зудит, кажется сухой и очень горячей. Таваддуд ощупывает лицо: под кожей остались жесткие рубцы. Девушка негромко всхлипывает.
Ей на плечи ложатся теплые руки. Чей-то голос произносит Тайное Имя. Воздействие дикого кода еще сохраняется, и ее кожа внезапно покрывается крошечными джиннами, голодными треугольниками, пожирающими заразу. Ощущение похоже на прохладный душ. Затем они перебираются на голову, и Таваддуд невольно вскрикивает от холода. Но через мгновение все заканчивается. Она оборачивается, чтобы взглянуть на врачевателя…
…и видит огненную змею.
Абу Нувас печально улыбается. Он стоит посреди комнаты с гробами, в руке ружье-барака, рядом огромные мыслеформы джиннов в виде остроконечных клубов черного дыма. Между ними отчаянно бьется Сумангуру. Неподалеку Кающийся Рамзан скрестил тонкие руки перед безликой головой.
— Спасибо, — произносит Абу, вылавливая плавающее в гробу устройство Соборности. — Мыслекапсула? Я не думал, что ты зайдешь так далеко, Таваддуд. Но ценю твои усилия. Я уже давно ищу этого типа.
— Ты мелкий ублюдок! — шипит Таваддуд. — Где Кафур? — Она выпрямляется, все еще стуча зубами от холода. — Это его Дворец. Он тебя не выпустит с этим.
Кто-то хрипло кашляет. Кафур набрасывает одежду на плечи Таваддуд. Его прикосновение вызывает у нее дрожь.
— Мне очень жаль, малышка Таваддуд. Старому Кафуру предложили более высокую цену. И господин Нувас всегда был хорошим покупателем.
— А теперь идем, — говорит Нувас. — Ночь только начинается. И я обещал тебе ужин в моем дворце, разве не так?
Глава двадцать вторая
ИСТОРИЯ ПЕЛЛЕГРИНИ И ЧЕНА
Повелителя Вселенной она находит на берегу бросающим камешки в море. Он в облике ребенка. Старое воспоминание. Он специально выбрал его для нее? Это не то место, где они встретились впервые. И очень отличается от его обычных виров — абстрактных пространств, заполненных символами.
— Здесь очень неплохо, — произносит она.
Мальчик поднимает голову. Глаза широко раскрыты, в них нет страха, но нет и ни малейшей тени узнавания.
Какую игру затеял Матчек? Она потратила немало времени на подготовку. Пришлось просмотреть весь Каталог, чтобы отыскать воспоминание о том, какой она была в тот раз: столетней женщиной в белом, которой на вид можно было бы дать не больше сорока, если бы не едва уловимая хрупкость. На ней шляпа и солнцезащитные очки, скрывающие шрамы под кожей, на загорелых пальцах золотые кольца.