Страница 178 из 213
И которого Змееныш, сын королевы Гвельдис, недавно узнавший о своем происхождении, считал самым страшным врагом.
Не испытывая никаких чувств к человеку, являвшемуся его отцом, Змееныш с помощью гипноза допросил бывшего короля Клеймона, и тот под влиянием магии вспомнил о давней юношеской мечте младшего брата — убить дракона во славу любимой девушки, как поступали герои рыцарских романов и старинных баллад. Правда, сей мечте не суждено было сбыться двадцать шесть лет тому назад… но мечта никуда не делась.
За эти два года тот, кто мог бы стать королем Клеймоном Четвертым, а стал просто Змеенышем, успел многое. Он нашел дракона и подчинил тварь своей воле, он подготовил ловушку для короля Кейтора и имел право гордиться собой. Сегодня его план мести будет претворен в жизнь. С одной стороны, немного жаль, что вместо кого-то из принцев совершать подвиг отправился сам король. Для Змееныша было бы лучше, если бы к нему в руки попал кто-то из кузенов…
«Братья, — раздраженно подумал он. — У меня три двоюродных брата и три родных сестры…»
К слову сказать, это ему ровным счетом ничего не говорило. Он вырос, не зная семьи. Он не умел произносить слово «мама» и никогда не пробовал материнского молока. И не испытывал никаких чувств к людям, для которых готовил смертельную ловушку.
Из окна открывался прекрасный вид на море. Башня стояла на высоком пустынном берегу — просто удивительно, как ему удалось отыскать этот дикий уголок. Со всех сторон ее окружали вересковые холмы, где летом бродили стада овец, но сейчас, зимою, тут гулял ветер да море с ревом и грохотом катило на берег свои свинцово-серые волны. Безрадостный пейзаж, наводящий тоску и уныние… На этих островах даже снег нормальный не выпадает. И эти холмы — последнее, что увидит в жизни его пленник.
Нет, конечно, жаль, что на подвиг собрался сам король. Змеенышу было бы гораздо удобнее заполучить одного из принцев и, вдоволь намучив отца неизвестностью и тревогой за судьбу ребенка, прикончить кузена. Потом — не сразу, а через некоторое время — в другую ловушку попался бы второй принц, а еще время спустя — и третий. И когда у короля Кейтора не останется наследников, можно явиться к нему с гордо поднятой головой и потребовать своей доли наследства — а именно признания его прав на престол Великой Паннории. Как все просто!
…И как просто этот план нарушил король Кейтор одним своим присутствием! Впрочем, почему нарушил? Может быть, лишь ускорил неизбежное? Лишившись отца, принцы станут беззащитны. Он легко справится с кузенами, не строя долгих планов. Да, именно так он и сделает!
Осталось дождаться возвращения дракона. Змееныш знал, что охота была удачной. Он был магом и наблюдал за зверем через линзу, которую в Храме называли Зрачок Разрушителя. Таких Зрачков было несколько, и один из них беглец прихватил с собой. Ящеры не проповедовали высокие моральные принципы, и Змееныш не испытывал угрызений совести от того, что обокрал Храм. Разрушитель, конечно, разгневается, но он же и похвалит ловкого адепта, если план сработает. Ибо Ящер приветствовал разрушения во всех смыслах этого слова, а Змееныш собирался разрушить королевскую семью.
Только что-то долго не видно дракона! Куда он запропастился? Или король Кейтор сумел его уболтать и зверь сейчас тащит его в столицу?
Только он так подумал, как в лицо ему пахнул ветер.
Змееныш даже вздрогнул. Он узнал знак: точно такой же порыв всегда сопровождал возвращение дракона, когда юный маг отпускал его поохотиться. Места охоты дракона всегда находились довольно далеко от башни на берегу, но Змееныш знал, что драконы могут мгновенно перемещаться в пространстве, покрывая огромные расстояния. Людям и эльфам для телепортации требовалось создавать специальные порталы, которые подчинялись сложным законам. Как правило, поблизости всегда находился маг-телепортист, обслуживающий сложное устройство и поддерживающий его силами своих чар. Да и не у каждого мага хватит энергии и умения создать телепорт. Но драконам для этого не нужны ни заклинания, ни приведения в действие сложных законов природы. Они просто делали это — и все.
«Вернулся! — Адепт Ящера в волнении потер руки. — Вернулся с добычей!»
Он был уверен в послушании огромного зверя — слишком мощные чары сковали это существо, и только он, Змееныш, знал ключ к этим чарам. Лелея надежду освободиться, дракон будет повиноваться ему, пока в нем живет нужда. А потом… Потом он найдет способ избавиться от твари.
— Что ж, — сам себе сказал Змееныш, — не настала ли пора познакомиться с родственником поближе?
Сказать, что Каспар испугался полета, было бы преувеличением, хотя он практически никогда не летал. В Эвларе, где жила большая часть магри, им запрещалось вспоминать обычаи предков, да и много ли запомнят испуганные, чудом уцелевшие дети, кроме того, как на их глазах казнили отцов и матерей? Нет, кое-что было в крови магри — они рождались с этими знаниями, как утка рождается с умением плавать, младенец — с умением сосать, а олененок — с умением бегать. Кое-что было потом почерпнуто ими из книг, в которых описывали обычаи народа Всадников-на-Драконах, кое до чего взрослые магри дошли сами, проводя исследования, пока очередным законом всем магри запретили изучать магию. Многое забылось, но многое и сохранилось. И Каспар, никогда в жизни не поднимавшийся в небо, — крылья женщины-магри гораздо чаще раскрывали в переносном, а не в прямом смысле, — сразу почувствовал себя на высоте как дома. Он даже начал находить своеобразное удовольствие в том, что висел в когтях огромной драконицы. Самка несла его быстро, легко и аккуратно. Она даже не порвала когтями одежду, ухватив мужчину под мышками.
Лишь однажды Каспар почувствовал страх — когда внезапно они провалились в черный зев портала. Не будучи магом в обычном понимании этого слова, хотя его лекарские способности предполагали наличие колдовских сил, он ничего не понял и ощутил леденящий ужас, когда мир вокруг исчез и осталось только ничто. Здесь не было верха и низа, правой и левой сторон, времени и пространства. Здесь исчезло ощущение собственного тела. Осталось лишь голое «я» наедине с пустотой.
«Наверное, именно это ощущает душа, шагая за черту в миг смерти, — мелькнуло в голове. — Миг — и больше ничего нет!.. И…»
Ощущение собственного тела и окружающего мира вернулось так внезапно, что Каспар зажмурился и не успел рассмотреть ни поросшие вереском неуютные холмы, ни берег моря. Примерно пару минут спустя дракониха резко заложила вираж, и это заставило Каспара открыть глаза. Громада башни встала перед ним, словно из ниоткуда. Часть стены на высоте примерно в четыре человеческих роста была разрушена. Там зиял провал. Дракониха несколько раз взмахнула крыльями и ловким движением забросила свою ношу внутрь.
Шлепнувшись на каменный пол, Каспар кубарем перекатился, спасая бока от ударов, и вскочил на ноги как раз в тот момент, когда его похитительница приземлилась на самый край пролома, покачиваясь там, как огромная птица на насесте. Ее туловище и крылья почти полностью скрыли пролом.
Отступив на несколько шагов, Каспар огляделся. Он оказался в просторном зале, который, судя по окошкам, занимал практически весь этаж. Возможно, раньше тут находилось несколько комнат, но кто-то уничтожил перегородки. Неровности на потолке и груды камней подтверждали эту гипотезу. Но кто мог это сделать? Ведь не драконица же!
За спиной послышался трубный глас его похитительницы, и магри быстро обернулся. Неловко опираясь на пол запястьями, драконица подковыляла к нему, вытягивая шею.
На земле воздушный дракон — зрелище довольно жалкое. Эти существа обитают в горах, где можно цепляться за скалы, используя их именно как насесты. В полете драконы едят, пьют, спариваются, выясняют отношения, обмениваются информацией, развлекаются и просто проводят время. Серебряные драконы, в которых превращались женщины-магри, тоже принадлежали к драконам воздушной стихии. Разве что их окраска, размеры и пропорции некоторых частей тела отличали их от тех же инеистых драконов, например.