Страница 177 из 213
— Да потому, что это самка! — сплюнул Брехт.
— Драконица! — осенило Кейтора. — Значит, где-то тут может быть гнездо с ее яичками?.. Эй, Каспар, как вы там поступаете? Яйца воруете или как? Вот бы мне одного драконенка!
Магри через плечо смерил короля двусмысленным взглядом, но ничего не сказал, а снова обратился к драконице на странном наречии.
— Что он говорит? — забеспокоился Тан.
— А гоблины его знают, — ответил орк. — Первый раз слышу!
Немного посучив лапами, драконица перевернулась, встала и решительно зашлепала на противоположный берег.
— Ага! — Кейтор подскочил бодрым кузнечиком, вытаскивая меч. — Сейчас мы ее… Брехт, брось копье, отвлеки ее внимание, чтобы я успел…
— Нет! — Каспар толкнул короля и решительно загородил драконицу собой. — Не смейте ее трогать! Она — вымирающий вид!
— Уйди! — тоже напрягся король. — Это мой подвиг! Я его всю жизнь ждал!
— Нет!
Больше никто ничего не успел сказать. Добравшись до берега, драконица внезапно рванула мимо человека и магри к крутому склону. Тан несолидно взвизгнул от неожиданности и попытался подстрелить зверя, но промахнулся впервые в жизни, и выпущенная в упор стрела лишь оцарапала драконью морду. Совсем близко, из-за спины, испуганно завизжал Льор. Брехт еще успел подумать, что как следует выпорет ушастого неслуха, замахнулся копьем, целясь в желтоватое брюхо, но в этот миг дракониха резко оттолкнулась от обрыва, распахнутыми крыльями ловя ветер.
— Улетай! — крикнул ей Каспар, подпрыгивая и махая руками. — Агоа-та нрис…
Больше он ничего не успел произнести. Заложив вираж, крылатая зверюга на бреющем полете пронеслась над речным берегом и ловко сцапала магри в когти задних ног. После чего стремительно ушла ввысь.
Глава 8
СЫН ЯЩЕРА
Молодой человек, почти мальчик, стоял навытяжку перед старцем, скрестившим на груди руки. В зале царила полутьма, лишь две чадящие лампады по обе стороны от массивного алтаря освещали его и нижнюю часть странной статуи. Потолок и стены терялись во мраке, с какой стороны выход, тоже рассмотреть было невозможно. Едко и сладко пахло кровью и дымом курильниц. На алтаре у ног статуи еще лежало нечто, недавно бывшее человеческим телом. Оно давно перестало подавать признаки жизни, и двое могли разговаривать без помех.
— Я прошу у вас разрешения, — произнес юноша.
— В который раз ты приходишь ко мне с этим вопросом, — ответил его собеседник. Старцем его можно было назвать лишь условно, внешне ему можно было дать не больше сорока лет. — И в который раз слышишь один и тот же ответ. Что заставляет тебя снова и снова повторять безнадежные попытки?
— Осознание своей правоты! Я должен…
— Никто никому ничего не должен! — покачал головой собеседник. — Это одна из наших основных заповедей…
— Но мое право по рождению…
— Твоя мать лишила тебя этого права!
— Она совершила ошибку! Я должен ее исправить! — стоял на своем юноша.
— Это мы совершили ошибку, когда позволили тебе узнать правду о твоем происхождении, — покачал головой старец. — Переступая порог, неофиты оставляют позади свое прошлое. И лишь ты несешь груз в душе. Отринь его, и ты поймешь, насколько легче тебе станет жить!
— Нет. — Красивое породистое лицо юноши исказилось. — Никогда! Я принадлежу к самой могущественной династии на западе! Я — принц крови! — Последние слова он выкрикнул прямо в лицо своего собеседника. — И не моя вина в том, что я оказался здесь!
— Это судьба, — согласно кивнул старец. — Ты бы не прижился в мире людей!
— Среди членов Династии есть прямое опровержение вашим словам! Владетельный герцог Паннорский и граф делль Орш…
— Тиш-ше, — болезненно поморщился старец. — Не стоит мирскими именами сотрясать воздух! Ты забыл, где ты находишься?
Оба упали на колени, сложив руки на груди и склонив головы. Оба забормотали молитвы пополам с заклинаниями, ибо дух божества незримо витал вокруг. Храм Ящера-Разрушителя издавна был оплотом самых могущественных магических сил. Если бы не польза, которую иногда приносили адепты Разрушителя, его бы давно стерли с лица земли. Например, пятьсот лет назад, когда весь мир запада встал против Темной Империи Ма-Гри, только ящеры оказались достаточно умелы и сильны, чтобы сражаться с врагом. Остальные школы человеческой магии были бессильны.
— Ты волей судьбы оказался вознесен на вершину, которой никогда не достичь остальным! — прошептал чуть погодя старший ящер молодому. — Тот, чье имя ты упомянул, мог бы занять достойное место в наших рядах, но остановился, сделав лишь первый шаг. Этот путь до конца можешь и должен пройти лишь ты!
— Но у меня свой путь, — упрямо покачал головой юноша. — Я должен попытаться…
— Ты потерпишь поражение, — вздохнул ящер.
— Все лучше, чем торчать тут и ничего не делать! Они убили мою мать, они заставили ее отказаться от меня, они лишили меня всего! Я отомщу!
— Но проклятие снято с Династии за три года до твоего рождения! У тебя ничего не получится!
— Я должен! Я лишь прошу у вас разрешения покинуть эти стены! Остальное сделаю сам! Я больше ни о чем вас не прошу! Только позвольте мне переступить порог!
Он умоляюще заглянул в глаза своего собеседника.
Тот молчал так долго, что, казалось, даже статуя начала проявлять признаки нетерпения. Во всяком случае, дымок курильниц как-то странно начал вибрировать, пока наконец не упало одно короткое слово:
— Нет.
В глазах юноши вспыхнул огонь.
— Я все равно выйду отсюда! — запальчиво воскликнул он. — Все равно!
Круто развернувшись на пятках так, что полы его темной хламиды взметнулись крыльями, он со всех ног ринулся прочь. Шлепанье босых ног по плитам пола скоро поглотил мрак.
Вздохнув, ящер повернулся к статуе.
— Думаешь, мне стоило его задержать? — задумчиво спросил он. — В конце концов, каждый сам выбирает, в какую яму свалиться…
Изваяние молчало. Как всегда, боги медлили с ответом, с тем чтобы потом легче было манипулировать людьми, совершившими ошибки.
С тех пор прошло почти два года. Два неимоверно долгих года — для молодого человека, ибо юность живет здесь и сейчас и ей претит долгое ожидание и кропотливое планирование своих шагов. Юность торопится жить так, словно жизнь готова оборваться в любой миг. Это ей, а не зрелости и тем более стоящей в конце пути старости свойственны спешка и поступки, на обдумывание которых не хватает времени. И тому, кто в Храме Разрушителя носил имя Змееныш, два года показались ужасно долгим сроком, несмотря на то что все это время он отнюдь не сидел без дела.
Враги — вернее, всего один враг — были хорошо известны. Оставалось малое — подготовить ловушку, да такую, которой они не просто не смогут, а не захотят избежать. По счастью, у Змееныша — по-другому к нему не обращались, и мальчик, а потом и юноша считал кличку своим именем, — с младых ногтей был острый ум, отточенный учителями и адептами Ящера.
Ему удалось незамеченным проникнуть во дворец, на ту половину, которую занимал ныне ставший инвалидом бывший король Клеймон Третий, правивший ничтожно мало — всего каких-то три с половиной года — и искалеченный в припадке ревности своей супругой, королевой Гвельдис. Впрочем, повод для ревности был серьезный: королева застала мужа в объятиях собственной дочери от первого брака. Девушке было девятнадцать лет, она недавно приехала из провинции, чтобы найти подходящего жениха. Королеве к тому моменту исполнилось сорок пять, и врачи сказали, что без вмешательства магии она не сможет больше родить. А королю очень нужен был сын — наследник, ибо единственного мальчика, рожденного Гвельдис, сразу после рождения забрали ящеры, поскольку он был обещан им в качестве платы за услуги в те далекие времена, когда делла Гвельдис еще не была королевой и пыталась уничтожить лорда Даральда делль Орш, дядю своего будущего супруга.
Королева набросилась на парочку с ножом и успела нанести несколько ударов прежде, чем на крики сбежались слуги. Ее дочь умерла практически сразу, король Клеймон истекал кровью. Лорд-целитель Даральд Паннорский спас королю жизнь, но ставший калекой Клеймон Третий не смог управлять страной и спешно послал в соседний Кришталл гонца к младшему брату Кейтору, который вот уже более двенадцати лет прекрасно руководил Великой Паннорией…