Страница 222 из 237
Бежать от этого самолета смысла нет, прятаться — тоже. Он сделан специально для охоты на повстанцев, боевиков иррегулярных военных формирований или на втором этапе войны, когда полностью подавлена система ПВО противника. На нем есть целый комплекс датчиков, способных засечь человека на фоне местности, даже если он прячется под маскировочной сетью, или например как мы — под кронами деревьев. А если эта машина тебя засекла — то шансы выжить равны нулю целым, и скольким то там десятым. Хреновые, в общем шансы.
Оставалось только одно. Не сговариваясь, мы спрыгнули с дерева, на котором начиналась «канатная дорога», не особо торопясь, двинулись вдоль нее, изображая патруль. Если нам повезет — у группы преследования не будет маяков, позволяющих самолету огневой поддержки сходу отличить своих от чужих, и огонь по нам он не откроет, примет за патруль. А может быть и откроет — все может быть…
Только пройдя чуть ли не полмили, мы окончательно убедились, что самолет улетел. Зато теперь, из-за допущенной нами ошибки — нам следовало поднажать, группа преследования, а возможно и не одна, были уже совсем близко…
Прямо у забора были одержимые. Забор был цел, и как мы успели убедиться — не под током. Здесь не было ничего такого, как скажем, на советской границе — контрольно-следовая полоса, вышки и все такое. Но и этого забора, футов десять высотой, с брошенной поверху колючкой хватало, чтобы останавливать желающих проникнуть на территорию одержимых. А одержимые тут были — прямо сейчас я видел двоих, причем один из них был в чем-то, напоминавшем остатки военной формы. Видимо — долгие скитания с минимумом пищи вымотали их, и они просто лежали на земле, не бросались на проволоку и забор.
Проблема была в том, что этот забор надо было пересечь. Причем желательно — не повредив, повреждение сразу укажет, куда мы ушли. А одержимые тихо нам уйти не дадут.
И еще эти проклятые вертолеты… Похоже они не уходят на дозаправку, чуть садится один — сразу взлетает другой. Хотя чего им — они над своей базой…
— Завали одного — подумав, сказал я — второго не трогай.
Майор повернулся ко мне, ожидая объяснений.
— Одержимые очень любят жрать. Если одержимый жрет — он не видит ничего вокруг, я это видел в городах много раз. Надо дать одному из них пищу, тогда он отвлечется и не бросится на нас. За это время — мы успеем уйти.
А те, кто потом найдут объеденный скелет при патрулировании, сделают вывод, что один одержимый просто разорвал другого одержимого и все.
Майор не стал тратить патрон, патронов к снайперской винтовке было немного и они сейчас на вес золота. Выстрелил я, из бесшумного пистолета. Уложил того, что мне показался военным, в остатках военной формы. Потому что мы — тоже служили, и не дело живому существу ходить в таком виде по земле. Все же человек. Надо было бы пристрелить и второго — но тут я уже ничего не мог сделать, второй должен был остаться в живых. Какая же мерзкая жизнь пошла, до сих пор тошнит — при таких ситуациях.
Первая же пуля попала в цель — одержимый странно, по-собачьи взвизгнул и остался лежать. Второй поднялся, недоуменно посмотрел в сторону, откуда раздался звук, потом потрусил туда, не поднимаясь на ноги — на четвереньках. Когда-то это была женщина, может быть у нее были дети — а теперь это просто жаждущая насытиться тварь. Возможно, группа, которая пойдет по нашим следам, окажет услугу и ей — упокоит навсегда…
Что я заметил — так это вялость и истощение и того и другого одержимого. Все таки человечество слишком зависимо от пищи, получаемой не из природы — а искусственным путем. Нас слишком много, чтобы природа сама, без человеческой помощи могла нас прокормить. И сейчас, по сути, происходит регуляция численности человеческой популяции в самом жутком варианте. В городах пищи все таки побольше, да и друг друга можно сожрать, случись что — а вот в сельской местности, да еще при наличии господствующего хищника — нормального, вооруженного и умеющего пользоваться оружием человека — симптомы вымирания лишней популяции «человека одержимого» уже наблюдаются. В зиму вымрут последние — те, кто не успел откочевать на юг, выжить они здесь не смогут. Мелькнула даже мысль, что эти двое пришли сюда, чтобы умереть от пули и не мучаться больше. Пришли зная, что здесь есть практика объезда периметра и объездчики окажут им такую услугу.
А объезд периметра конечно же тут есть. Причем, если здесь кого то убивают — то утилизируют, не оставляют у забора, чтобы не приманивать одержимых халявной пищей. Вон, колея по ширине примерно соответствующая Хаммеру, а вон, кажется место, где кого-то отправили на тот свет, следы остались.
Одержимые вымрут. Мы — останемся. Жалкие людишки, оставшиеся в живых после великой катастрофы и даже сейчас не желающие объединиться…
Почти над самыми головами, ревя турбиной, прошел вертолет. Одержимого они не могли не видеть — но даже не дали очередь по нему…
— Пошли!
Схема простая. Сначала — куртку на колючку, иначе эта колючка изрежет тебя всего. Потом, бросок на волю — пистолет сразу в руки, но одержимый не реагирует, он занят пищей, возможно, это единственная пища, которую он нашел за несколько дней. Потом майор передал мне с той стороны два рюкзака и отдельно — оружие, его и мое. Потом перебрался сам, я снял с колючки куртку — подкладку можно было выбрасывать, да и вся куртка была не в лучшем ее виде — но другую мне никто не выдаст, придется ходить пока так. На глазах у одержимого мы разобрали вещи и трусцой побежали на юго-запад. Места здесь лесистые, лес прикроет. Все почему то идет так гладко, что даже не вериться…
Катастрофа, день сорок восьмой
Лемон Спрингс, Южная Каролина
Пожарная часть
Ночь на 19 июля 2010 года
Местность здесь была лесистой — и в то же время урбанизированной, очень много небольших складов, отдельных домов, поселков — типичная одноэтажная Америка, только вот вместо полей, засеянных пшеницей и тростником под спирт — здесь леса. Это и хорошо и плохо — сложнее идти, но легче укрыться от патрулей.
В Лемон Спрингс были одержимые, но не так много. Тоже вялые, неактивные, многие просто лежали. Мы вышли на населенный пункт со стороны леса — а уже надо было думать где ночевать — и первое, что увидели мы на своем пути, так это здание с тремя большими воротинами. Это не могло быть ничего иное — как пожарная часть округа, довольно интересное место, где можно отдохнуть — для пожарных на дежурстве создаются неплохие условия.
Вот только через Гринвуд-роад — Гринуд элементари, самое большое здание в округе, наверное. Средняя школа округа Гринвуд. А там — как будто бой с саддамовскими феданами произошел, не иначе. Машины, стоявшие у школы искорежены пулями, а стены — даже снарядами, целые провалы в стенах и следы пожара. По одному корпусу такое ощущение, что шарахнули термобарическим из танковой пушки, ничего другое такую картину оставить не могло. Жутковатое зрелище…
— Остаемся?
Майор молча кивнул.
То, что мы делали — противоречило полевым уставам по партизанским и контрпартизанским действиям. После проведения специальной операции за первый день нужно уйти как можно дальше от места проведения акции, чтобы сбросить с хвоста поисковые команды. Если ты этого не сделаешь — тебе сядут на хвост и загонят как оленя. Мы были слишком близко от Форт Брэгга, недопустимо близко чтобы оставаться тут на ночлег. Но жизнь вносит свои коррективы в армейские полевые уставы — сейчас только полный отморозок рискнет осуществлять поисковые мероприятия ночью. Ночь теперь — время бесов в самом прямом смысле слова, а до ночи — меньше часа.
Последняя из заложенных гранат ловушек — не взорвалась. Это могло означать все что угодно — либо за нами уже никто не идет, либо ее просто сняли. Интенсивность вертолетного патрулирования тоже снизилась. Хорошо, что у них здесь нет легких самолетов разведки, наподобие тех, каких полно в Кэмп-Балад в Ираке — от них не скроешься.