Помни имя свое

— Не-е-е-е-на-а-а-ави-и-и-и-жу-у-у-у…

— Ненавидишь, тварь? А я то вас как ненавижу! Вы, падлы, твари немытые, на мою землю пришли, здесь права качаете, русских убиваете, сами подохнуть готовы, только бы нас перебить. Но я, с…, пока жив… я вас зубами рвать буду, поняла, тварина, зубами, я все ваше семя под корень выведу. Вы десять убьете, а я сто убью, вы сто убьете, а я тысячу. Поняла, тварина, не будет по твоему, поняла, тварина… не жить вам здесь…

— Не-е-е-е-на-а-а-ави-и-и-и-жу-у-у-у… агхр…

Котов обхватил командира сзади, рванул со всей силы.

— Будет, б… будет. Будет, ну! Руки отпусти, руки…

Вдвоем — обезумевшего командира удалось оторвать от матери террориста.

— Будет, будет… Серый, возьми его.

В свете фар — Котов подошел к женщине. Сидящей на краю ямы, куда сбросили ее сына. Который в свою очередь был террористом и напялил на себя пояс шахида, чтобы убить как можно русских людей.

— Что же вы делаете, б… — негромко сказал он — что вам, тварям, не живется? Какого… вы сюда приехали? Что вам у себя не жилось? Что же вы жить то не хотите, мрази? Мужа закопали, старший в банде, так ты младшего, гадина шахидом сделать решила? Что же ты за мать то такая, змеина подколодная…

— Мужа закопали. Копалка не выросла… он тебе голову отрежет… придет время. Кто его убил? — вдруг спросила женщина, хрипя от передавленного горла.

— Я — ответил Котов.

— Чтобы у тебя дети как кутята в ведре с водой подохли… Чтобы тебе смерти не нашлось…

— Не беспокойся, найдется. Только я сначала твое все кубло перетоплю. Пока жив буду — рвать буду, пока за каждого, кого вчера, сегодня… по десятку не изведу, не уймусь. Весь ваш народ в могилу сведу, чтобы мстить было некому. Джихад хотите — так будет вам гадам, джихад… Что же тебе и выродку твоему не жилось, что же вы убивать то нас пошли?

Котов говорит спокойно — но от этого еще страшнее.

— Не понять тебе этого. Не понять…

Женщина вдруг бросилась на него — но Котов был начеку.

— Ы-ы-ы… Как же вы не понимаете! Как же вы не понимаете?! Почему вы не понимаете? Почему они борются? Почему они с вами борются? Почему они не прекращают? Почему они не прекращают? Почему они не прекращают?!!! Почему они умирают!? Почему они умирают, шайтаны вы… чтобы вашим матерям так же…

Очередной бросок — и снова мимо. Котов ногой спихнул женщину в яму, она уже не пыталась выбраться — а просто тряслась на груди убитого сына.

— Почему они умирают… почему они умирают… почему лучшие умирают… почему лучшие умирают…

Котов — сделал несколько шагов, как слепой наткнулся на капот машины. С силой шарахнул по нему кулаком, так что до крови. Капот промялся под кулаком…

— Су…а, су…а, су…а… — как заведенный нудно бубнил он и бил кулаком по капоту, чтобы прийти в себя от боли…

— Будет… Будет…

— Старшой…

Скворец хлопнул его по плечу.

— Засиделись мы тут, пора по сто грамм и на нары. Кончишь ее?

Котов ошалело посмотрел на Старшего.

— Не…

— Сам видишь, тварь какая.

— Не… Я с бабами воевать не подписывался… не… не подписывался, не…

Скворец подошел к ближнему бойцу, взял у него ружье, подошел к яме. Оглушительно бабахнул выстрел, вой и причитания оборвались.

— Серый, Лузга, закопайте… — почти обычным голосом сказал он, возвращая ружье.

— Есть. Есть.

Двое принялись забрасывать яму в безжалостном свете фар.

— Что же ты, брат? Этого — кончил и не поморщился. Он ведь меньше был виноват, чем тварина эта, тому мозги промыли, а эта…

— Закурить дай.

— Ты же не куришь.

— Дай…

Скворец достал пачку Винстона, задумчиво тряхнул.

— Бросать надо. Да все равно своей смертью не помрем.

Котов неумело принял губами сигарету. Поджег, втянул дым, закашлялся и выронил сигарету изо рта. Затоптал.

— Эх, ты… слабак.

— Не… Не прав ты, Старшой. Нельзя…

— Что — нельзя?

— Так — нельзя. Так мы как они сделаемся. Я ублюдка кончил, потому что знал, какая гнида. Если бы я не выстрелил, всех бы — в куски, понимаешь? Всех.

— А так бы — не выстрелил?

Котов помолчал какое-то время.

— Не знаю, Старшой.

— А я знаю — командир заговорил тихо и строго — я тебе одну историю расскажу, может и поймешь. Давно это было. Я тогда срочку ломал, молодой, б… В поле ветер, в ж… дым. В Чечню мы с севера заходили…

Командир и сам прикурил. Прополоскал рот дымком, затем продолжил говорить.

— Там сельцо было… не сказать что богатое, но у дороги. И речка — через него. Поступил приказ зачистку делать. Зашли в адрес… мужиков нет… понятно, где все. Баба да детишек целый выводок. Волком смотрят. Парнишка у нас один был… тоже срочник. Он в подвал, полез… А там…

Командир снова затянулся.

— Дети там… Пацаны и девчонка одна… не знаю, как там оказалась. Короче… баба эта рабов держала, зиндан у нее был. Не сама, конечно, просто перевалочная база. Для похищенных, наверное. Как только она бэтры наши увидела, так она задвижку отворила, которая с реки на водоводе и… И все…

Помолчали.

— И что? — наконец, спросил Котов.

Что-то… Парнишка этот… фамилию забыл, Серегой вроде звали. Он из подвала вылез, молча. И эту тварь со всем ее кублом… одной очередью. Пятнадцать лет ему потом дали… пожалели. Не знаю, где сейчас. Девчоночка та… беленькая, молодая совсем, в платьишке… в гарем похитили твари. Мы потом мстили за них… пленных не брали. Срочняки, а понимали. Не служил ты там брат, поэтому и не поймешь…

— Если хочешь, из десятки уйду — сказал Котов.

Скворец посмотрел на снайпера.

— Уйду… Ты брат мне. И пацанам этим теперь — что второй папа, жизнь подарил. Мы в ответе за тех, кого приручили — не слыхал, что ли?

— Слыхал.

— Вот и заткнись. Уйду…

Скворец глянул на зарытую яму, смял пальцами окурок. Затем — аккуратно подобрал и окурок Котова.

— Надо дом как следует обшмонать. Мы что-то упустили…

— Я… надо компьютеры вскрыть… — Башлыкова потряхивает, но он пытается не подать вида — там может быть… информация.

Скворец и Башлыков смотрят друг другу в глаза. ФСБшнику деваться уже некуда… кровью повязанный. Что же за жизнь то такая пошла… скотская…

— Добро. До города дойдем, там — свободен. Что найдем — отзвоним. И еще… Если тревога — просто звякни мне на мобилу. Два звонка и отбой. Потом какой другой номер набери… чтобы незаметно. Понял?

— Понял.

Кто-то торкнулся в дверь, в голос выругался матом, застучал кулаком… точнее даже забарабанил. Котов выругался, закрыл ноутбук, сунул его под стол. Он боролся с экстремизмом, в том числе в Интернете, и взламывать пароли, тем более несложные, стандартные — мог и без криминалистов. Глянул на часы — два ночи…

Надо открывать…

За дверью был Сбоев… невысокий, с хитрым лицом пройдохи… тот еще липач. По десятку дел в месяц, причем реальных сроков — раз-два и обчелся. Но это уже никого не колышет, дело есть — есть. Расследовано, закрыто? Расследовано, закрыто. А то что на выходе пшик — так кому какая разница. Не е… как говорится. Он мечтал о переводе в Москву и потому — рвал когти.

— Ты чо?

— Не спится…

— Начальство всех, кого может, собирает. Аврал! Чо заперся?

— Щас, иду…

Внизу, в холле — раздавали автоматы, спешно облачались в бронежилеты. Было двое из москвичей.

— Вот еще, товарищ Песков. Из террора.

Москвич коротко глянул.

— Одевайся. Броник, автомат, один бэка. На стрельбище давно был?

— Давно.

— Хрен с ним, в оцеплении постоишь. Что за хрень, целое здание — и никого не найдешь.

Башлыков хотел огрызнуться — мол все вторые сутки на ногах. Но не стал…

— Да не так…

Москвич показал, как правильно надо надевать бронежилет.

— А что произошло?

— Раскололи сотовые. У этого ублюдка сотовый оказался, он его не уничтожил. Удалось «историю» расшифровать, кажется, вышли на лежку террористов. Может, пустышка, а может и козырей потянем.

Москвич злобно выругался.