Разум Вселенной

— Что за новый метод, о котором говорил Павел Александрович? — спросил Ярослав, усаживая девушку на табурет посреди комнаты. Виола смущенно улыбнулась.

— Парамагнитная микроскопия, — коротко объяснила она.

— Парамагнитная? — недоумевающе переспросил Ярослав. — Что же это такое?

— Прижизненная микроскопия, — ответила Виола. — При увеличении до миллиона раз.

— До миллиона? — удивились девушки. — Это что же — электронная микроскопия?

— Нет, здесь другое, — пыталась объяснить Виола. — Изображение получается на экране... Как в телевизоре. А получается оно с молекул живой клетки.

— Каким образом? — спросил Юрий.

— Мне трудно объяснить, — смутилась еще больше Виола. — Конструкция очень сложная. Я знаю только, что используется парамагнитный резонанс.

— И что же изучают у вас с этим микроскопом?

— Реакции клетки... на разные воздействия... Я очень мало знаю об этом, — ответила Виола.

— Постой, постой, — вмешался Ярослав. — А на какие воздействия?

— Температурные... — растерянно ответила Виола, — и другие.

— Радиационные?

— Да.

— Теперь все ясно, — торжествующе сказал Ярослав.

— Очень! — насмешливо отозвалась Тоня.

Ясно было одно, что профессор Панфилов располагает новыми данными, относящимися к реакции клетки на лучевое поражение. Эти данные получены с помощью разработанного на кафедре метода парамагнитной микроскопии. Юрий решил пойти к Панфилову и поговорить с ним о всех волнующих вопросах. Но ему не хотелось являться на кафедру морфобиохимии не подготовленным к тому, что он мог там услышать. Обложившись книгами и справочниками по возбужденным электронным состояниям, Юрий с сокрушением убедился, что он почти не подготовлен к усвоению этого материала. Он листал страницы с малопонятными терминами и формулами, пытаясь получить хотя бы самое общее представление о парамагнитных явлениях, и видел, что за один день овладеть всем материалом невозможно. Поэтому он старался рассмотреть этот материал в самой общей форме, не вдаваясь в его математическое обоснование.

Наиболее твердо запомнившееся ему еще со школьных лет явление в области магнетизма была электромагнитная индукция. Он знал, что электроток, идущий по спирали, сообщает магнитные свойства железному стержню, равно как и намагниченный стержень, движущийся внутри железной спирали, вызывает в ней электроток. Юрий мог разбираться в электрофизиологии, понимал устройство приборов для снятия биотоков с нервных волокон и мышц, представлял значение электрокардиограмм и электроэнцефалограмм. Во всех этих явлениях лежал один общий закон — возникновение электромагнитных полей при изменениях положения заряженных тел в пространстве.

Ему было хорошо известно, что любой атом должен обладать магнитными свойствами, так как в нем вокруг ядра вращаются заряженные частицы — электроны. Каждый атом, по существу, является элементарным магнитиком, источником магнитного поля. Магнитными свойствами обладают также и молекулы, состоящие из нескольких атомов благодаря возникновению общей электронной оболочки. Вращение электронов по определенным орбитам создает парамагнетизм молекул, то есть их способность притягиваться к полюсу магнита или располагаться вдоль силовых линий внешнего магнитного поля, подобно железному порошку, встряхиваемому на бумаге над магнитом.

Теперь Юрию становилось ясно, что молекула любого вещества должна быть парамагнетиком. В поглощении энергии внешних магнитных полей, как понял Юрий, и заключается парамагнитный резонанс. Молекула дает свои позывные. Остается только их регистрировать.

Парамагнитный резонанс регистрируют с помощью сложных приборов. Эти приборы дают показания о суммарном резонансе — о резонансе всех молекул данного вещества. Но ведь его источником является парамагнетизм каждой отдельной молекулы, создаваемый движением ее электронов и других заряженных частиц. Позывные дает отдельная молекула, занимающая определенное положение в пространстве. Следовательно, задача заключается в том, чтобы принять каждый из этих позывных в отдельности и воспроизвести так, чтобы из них сложилась картина распределения каждой молекулы в пространстве.

По-видимому, в этом и заключался принцип парамагнитной микроскопии.

«Интересно, как же им удалось осуществить это воспроизведение?» — думал Юрий, блуждая в дебрях определений, схем и формул. Принцип становился более или менее понятным. Воспроизводится же изображение предмета на экране телевизора путем превращения светового импульса в электрический. Вероятно, что-то подобное достигнуто и в парамагнитном микроскопе. Но как этого удалось добиться, Юрий понять не мог.

Курс электронной микроскопии читал профессор Тенишев, на кафедре биоэлектроники студенты отрабатывали и практический курс. Юрий хорошо знал этот метод, разбирался во всех его достоинствах и недостатках. Ему было известно, что электронная микроскопия имеет дело только с мертвыми объектами.

«Значит, у Панфилова какой-то другой метод. Что же, прийти прямо и спросить: „Я хотел бы знать, как вы изучаете парамагнитные процессы в протоплазме, не убивая клетки“? А зачем, собственно, мне это нужно? Лучше прямо спросить: „Как выглядят взаимодействия между нуклеиновыми кислотами и белками в живой клетке? Может ли белок создавать для себя нуклеиновую кислоту, которая его воспроизводит? Может ли протоплазма после разрушения белка и нуклеиновой кислоты ионизирующей радиацией восстанавливать нуклеиновую кислоту и с ее помощью воспроизводить разрушенный белок?“» Но все вопросы выскочили у Юрия из головы, как только он отворил дверь и вошел в кабинет Панфилова.

— Я вам не помешаю, Павел Александрович? — спросил Юрий взволнованно.

— Входите, — услышал он спокойный голос Панфилова и почувствовал на себе его внимательный, изучающий взгляд. — Садитесь. — Он указал рукой на одно из кресел, стоящих около письменного стола. — Слушаю вас.

— Я хотел бы спросить вас, — Юрий неловко, как-то боком, сел в кресло. — Я слышал ваше выступление по докладу Всеволода Александровича...

— Вы с кафедры космической биологии? — быстро спросил Панфилов.

— Да, — угрюмо ответил Юрий. — Но это не имеет значения... Мне хотелось бы уяснить вашу точку зрения... Я читал вашу книгу «Происхождение организмов»... И в вашем выступлении тоже... — он сбился и замолчал, с ужасом ощущая, что не может толком объяснить, зачем пришел.

— Понимаю, понимаю, — Панфилов поднялся со своего места и подошел к окну, за которым синел морозный вечер. — В моей книге действительно не все ясно. Дурная привычка писать заумным языком научные труды. О чем же вы хотели меня спросить?

— Скажите, Павел Александрович, — с усилием заговорил Юрий, — можно ли понять вашу мысль так, что ионизирующее излучение не обязательно разрушает живую материю? То есть я имею в виду не состояние витрификации, а нормальную жизненную деятельность. Может протоплазма восстанавливаться после лучевого поражения?

Панфилов повернулся к Юрию и в упор, внимательно посмотрел ему в лицо.

— А вы как думаете? — медленно спросил он.

— Я думаю, что да... Хотя экспериментально обосновать это не могу... Но мне кажется, что по своей распространенности в природе ионизирующее излучение должно входить в состав основных условий жизни.

Панфилов кивнул.

— Вижу, что вы внимательно прочитали мою книгу, если так поняли мою мысль.

— Почему же в эксперименте мы не обнаруживаем этого?

— Значит, неправильно экспериментируем. Или неправильно толкуем результаты эксперимента. Расскажите о ваших опытах.

Юрий сбивчиво и, как ему казалось, путано рассказал о своей работе.

— Продолжайте ваши эксперименты, — сказал Панфилов и прошелся по комнате, — и вы убедитесь, что организм реагирует на лучевую травму не так просто, как вытекает из ваших первых наблюдений.

— Не только разрушением?

— Конечно, не только разрушением. Но и восстановлением разрушенного. В этом и заключается реакция живой материи на лучевую травму.