Разум Вселенной

А.СТУДИТСКИЙ

РАЗУМ ВСЕЛЕННОЙ

РОМАН

Моему верному

другу

Ирине Александровне

Студитской

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ПИЦУНДСКИЙ МЕТЕОРИТ

Глава первая

Гипотеза профессора Панфилова

— Вот это здорово! — Ярослав хлопнул ладонью по развернутой книге.

— Что такое? — машинально спросил Юрий, очнувшись от сладкой дремоты.

Ярослав не ответил и опять уткнулся в книгу. Блаженный покой снова сковал тело Юрия, разогретое горячим черноморским солнцем. Шли последние дни каникул — чудесные, незабываемые дни, до краев полные ощущением молодости и здоровья, словно разлитых в воздухе, сверкающем над раскаленной галькой пляжа. Шестеро друзей лежали на гребне вала из гальки, намытой прибоем у самой кромки моря, подставив плечи и спины сияющему августовскому солнцу. Ярослав, как всегда, располагался с краю — самый подвижной и непоседливый из всей их компании. Справа от Юрия — Андрей. За ним, несколько поодаль, девушки — Майя, Тоня, Виола.

— Да ты только послушай! — снова встрепенулся Ярослав, толкая Юрия и бросая негодующие взгляды на неподвижные тела товарищей. — Будет вам спать, друзья!

— Ну, мы слушаем, — сказала успокоительным тоном Майя, приподнимаясь на локте. — Что случилось?

Ярослав поудобнее сел на теплую гальку, положив книгу на худые загорелые колени. Ему не терпелось поделиться впечатлениями от прочитанного, но в то же время сделать это так, чтобы произвести наибольший эффект.

— Знаете ли вы, мои дорогие друзья... — он выждал многозначительную паузу, — что такое космозоиды?

— Космозоиды? — недоумевающе переспросила Майя, широко открыв светло-голубые глаза. — Ну, по-видимому, обитатели космоса... А какие же в космосе обитатели? Это космонавты, что ли?

— Эх ты, космонавты! — насмешливо передразнил ее Ярослав. — Читать надо, друзья, следить за развитием науки.

Андрей перегнулся через плечо Юрия, приподнял обложку книги, лежащей на коленях Ярослава, прочитал название и снова улегся на свое место.

— Читали, — сказал он равнодушно. — Ну, и что ты всполошился?

— Как что? — возмутился Ярослав. — Неужели на тебя это не произвело никакого впечатления?

— Нет, почему же? Только еще большее впечатление произвела критика на эту книгу.

— Ну ладно, критика, критика, — поморщился Ярослав. — А что такое критика в науке? Чаще всего это вода, с помощью которой старое пытается погасить искру нового.

— Очень образно! — отозвался Андрей. — Скажи лучше — ветер. Слабую искру погасит, а сильную только раздует в пламя.

— Ну, перестаньте, мальчики, — попросила Майя. — Прочти, о чем там, Слава.

Ярослав кашлянул, покосился на лежащего ничком Андрея и прочитал:

— «Пыль жизни — несметные скопления космозоидов, выброшенные великими силами электромагнитных полей с обитаемых планет в мировое пространство, за неисчислимые сроки развития бесконечной вселенной стали неотъемлемым компонентом межзвездной среды, составной частью звездной пыли. И — кто знает? — может быть, это удивительное свойство жизни — существовать в виде комочков витрифицированного белка бесконечно долго в мировом пространстве — является залогом единства жизни во вселенной».

— А дальше? — спросила в недоумении Майя.

— Больше ничего. Так заканчивается книга, — ответил Ярослав, довольный произведенным впечатлением.

— Ничего не понимаю, — растерянно сказала Майя.

— Постой, постой, — вмешался Юрий, вдруг сообразив, о чем идет речь. — Так это же... Аррениус?

— Да, да, именно Аррениус, — насмешливо подтвердил Ярослав. — Тот самый Аррениус, который умер в 1927 году. А теперь вновь воскрес и издает новую книгу на эту тему... На русском языке...

— Так ведь это же его идея — о переносе жизни в виде спор бактерий с планеты на планету...

— Ну, что значит идея? — с досадой отмахнулся Ярослав. — Одно дело идея, да еще антинаучная, реакционная, отвергающая возможность новообразования жизни, утверждающая вечность жизни. А другое дело — экспериментально обоснованный научный факт.

— Кем же это он экспериментально обоснован? — недоверчиво пожал плечами Юрий.

— Головой, какую дай бог всякому, — с уважением сказал Ярослав. — Нашим профессором Павлом Александровичем Панфиловым.

— Панфиловым? — удивился Юрий. — Павлом Александровичем? — Он невольно посмотрел на Виолу — она работала на кафедре Панфилова лаборанткой. Подняв голову, девушка внимательно слушала их разговор.

— Да, да, да. Нашим уважаемым и дорогим Павлом Александровичем. Он целый год читал тебе «Основы морфобиохимии», из которых ты, очевидно, ничего не понял, если тебя удивило то, что ты услышал. Чудак, это же его главная идея. А ты — Аррениус!

— Ну, довольно, довольно язвить, — опять вмешалась Майя. — Ты расскажи, что тебя так поразило в этой книге.

— Он доказал, что на высотах от пятисот до тысячи пятисот километров над Землей имеется белок.

— Ну и что же?

— Да ты понимаешь, о чем спрашиваешь? — возмутился Ярослав. — Белок. Основа жизни. Более того, сложный белок — нуклеопротеид, из которого построено все живое, и этот белок обнаруживается на высоте до тысячи пятисот километров, практически в космическом пространстве.

— А-а, теперь я вспоминаю, — разочарованно протянул Юрий. — Да, да, мы были тогда на втором курсе. Была какая-то дискуссия. И все признали, что Панфилов впал в ошибку. Это ведь методика ловушек?

— Да, ловушек. Здесь у него все подробно описано, — ответил Ярослав, перелистывая книгу. — Он добился, чтобы наши космические корабли снабжались такими ловушками — в виде широких воронок, смазанных изнутри вазелиновым маслом. На заданной высоте автоматическое устройство открывает ловушку, и на ее стенках оседает космическая пыль. Перед снижением корабля ловушка герметически закрывается.

— А потом? — спросила Майя.

— Потом, уже после приземления корабля, содержимое ловушек смывается и подвергается биохимическому анализу.

— И что же?

— Павел Александрович нашел в нем белок.

— А в чем же здесь ошибка?

— Никакой ошибки нет, — уже с некоторым раздражением ответил Ярослав. — Он подробно разбирает все сделанные ему возражения! Одно противоречивее другого! То опыт нечист — следы белка будто бы могли попасть в ловушку еще на Земле, то белок в ловушку попал на малых высотах, где его наличие не подвергается сомнению, то белок этот — продукт разложения, лишенный жизненных свойств. Нашлись и такие, что признали факт захвата белка на больших высотах, но отрицают возможность его заноса из мирового пространства. Как будто одно не вытекает из другого. Если уж белок с Земли выносится в мировое пространство, то что мешает попасть ему на Землю из мирового пространства? Да дело совсем не в этом. После той дискуссии прошло три года, и за это время Павел Александрович собрал новый огромный материал. Его критикуют как раз за идею Аррениуса.

— Вот видишь, — не удержался Юрий, — я же тебе говорил, что это идея Аррениуса.

— Ну и что же? Разве в идее дело? Дело в том, как и с какой целью эту идею использовать, — рассердился Ярослав. — Разве идея Пастера о невозможности самозарождения жизни в гниющих средах неверна? А ведь использовали же ее для защиты учения о сотворении жизни! Словом, друзья, как хотите, — Ярослав встал и сбросил свою широкополую войлочную шляпу, — а Павел Александрович гений!

— И ты тоже так думаешь? — обратился к Виоле Юрий. На ее смуглом лице выступил румянец. Но она сказала твердо, словно утверждая бесспорную истину:

— Да, он большой человек... А гений он или не гений, — она покраснела еще больше, смущаясь от взглядов товарищей, — покажет будущее.