Чужие игры

Младшая дочка Капельмара, двенадцатилетняя Нельма, однажды ночью, поднимаясь к себе под ручку со своей служанкой, услышала в дальнем темном коридоре чьи-то едва уловимые шаркающие шаги. Нельма со служанкой, сгорая от любопытства, стали выискивать источник шума, краем взгляда уловив образ какого-то старика, бредшего по их дому. Нужно ли говорить, что девушки сразу смекнули, чья полупрозрачная фигура посреди ночи идет коридорами дома? Им бы бежать без оглядки, да только слишком красочными были образы золотых монет, что по легендам скрываются где-то в тайнике прямо у них под носом. Слишком. Девочки не то что не убежали, они проследили за призраком, который, в конце концов, вывел их в какую-то из комнат, где — вы не поверите! — одна из плиток на полу была вскинута вверх, а внизу, куда они заглянули, переливалось целое море из золотого великолепия чеканных монет.

— Дура, беги! — прервал мой рассказ неистовый крик Ромчика.

От неожиданности и столь бесцеремонно прерванной интриги бабуля выронила кружку с чаем на пол, я, качавшийся на стуле, чуть не растянулся на полу, а невозмутимый улыбака-вампир вздрогнул как от пощечины.

— Ты чего это, Ромашка? — Я оторопело смотрел на взволнованную девочку.

— Пусть, пусть она убежит, Улич! — Она взволнованно стала заламывать руки.

— Не, ну я не против, только это же не выдумка. — Я промочил горло глотком чая. — Увы, это реальность, и девочка никуда не убежала… Нельма не только не убежала, но и при свете лишь одной свечи решила тут же спуститься вниз, туда, куда ее манил блеск презренного металла.

— Беги в зал! — сказала юная герцогиня своей служанке. — Возьми уголек, чтобы пометить эту плитку, мы закроем ее и никому не скажем, где хранится сокровище! Их тут тысячи, никто и никогда не узнает, где тайник! Мы теперь станем самыми богатыми людьми на всем белом свете!

Служанка побежала, лишь на миг обернувшись, чтобы увидеть, как юная герцогиня спускается вниз и как внезапно гаснет свеча, погружая все вокруг в кромешную тьму, в которой с тихим, но леденящим кровь звуком напольная плитка становится на свое место. Это было страшно. Служанка в панике металась по комнате, пытаясь отыскать нужную плитку и помочь своей госпоже, но куда там, лаза и след простыл, плитки лежали плотно, и их невозможно было отличить одну от другой. Ну и на мой взгляд, ничего удивительного не было, в том, что эта служанка испугалась и не стала наутро ничего говорить своим хозяевам.

Что тут началось! Семья герцога не находила себе места, еще бы — пропала их дочка. Личная охрана, городская гвардия, под сотню всевозможных рыцарей и прочих проходимцев ринулись на поиски, переворачивая всю округу и город вверх дном. Только, увы, впустую. Ответ пришел с наступлением темноты. То из-за одной стены, то из-за другой, то прямо из-под ног, а то словно с потолка неслись жалобные стоны и крики герцогской дочки о помощи. Люди в шоке метались по дому, пытаясь помочь и отыскать девчонку, но куда там! Каждый раз крик доносился из разного места, и так продолжалось целых пять ночей, сводя с ума убитых горем родителей, а также давя грузом ответственности на совесть служанки, которая впоследствии все же рассказала, как оно было на самом деле.

— Это она! — Вскочила Ромка, не сдерживая слез от истории, слишком близко принятой к сердцу. — Это все служанка виновата! Если бы она рассказала все сразу, то герцогиню еще можно было бы спасти!

— Ну да, ну да. — Я подлил себе кипятка, сграбастав пару ватрушек. — Именно так и решил герцог, изрубив ее на куски прямо на глазах у всех. Только вот кто виноват в такой же истории, что произошла чуть позже у семьи де Капа, когда пропал их сын? Или кто виноват в потере жены купца Небрао? Знаешь, по статистике земляной конторы, восемь семей имели радость отыскать тайник господина Фельма, восемь человек пропали за все это время, что стоит этот дом. Как думаешь, кто в их случаях был виноват?

— Но как же так? — Ромашка растерянно озиралась по сторонам, ища поддержки. — Это проклятый старик их всех украл!

— Это не проклятый старик. — Я печально улыбнулся своим мыслям, жестом предлагая девочке сесть на место. — Это, увы, проклятая жадность человеческая. Можно тысячу служанок обвинить и порубить их всех на куски, скормив остатки собакам, можно миллион стариков обвинить в скупердяйстве, избивая их ногами и забирая нажитое имущество. Но вот чего у нас не получается, так это в душу свою поганенькую заглянуть, чтобы увидеть в ней червоточинки наших низменных поступков и страстей.

— Да зачем они ему нужны?! — Ромашка даже кулачком стукнула по краешку стола. — Зачем мертвому старику все эти сокровища? Что он их есть там будет на том свете?

— Нужны или не нужны, это другой вопрос. — Я почувствовал себя «старпером», нравоучительно поднимая пальчик. — Перво-наперво во главе стоять должен постулат: «Не твое — не бери»! Пусть ты хоть тысячу раз с благими намерениями подойдешь, но должно быть понимание, что это не твое, это не мое, это ЕГО. Понимаешь?

— Нет! — Девочка замотала головой. — Так не должно быть, есть вещи куда важней личных амбиций!

Не знаю. Есть такая поговорка — «как у дурака фантиков». Вот взять, к примеру, меня за дурака, благо мне не привыкать. Всю свою жизнь, допустим, я только и делал, что коллекционировал фантики от конфет. День за днем, год за годом, десятилетие за десятилетием, я собирал их, хранил их, пыль с них сдувал, подшивал, нумеровал, гонялся за редкими, выменивал или выкупал эксклюзивные. Представили? А теперь представьте, что возле моего дома сломался автобус с группой детей. Мелкие такие сопливцы большеглазые, милые до поросячьего визга, и захотелось им водички попить. Естественно, вся толпа заходит к тебе в дом на поклон и… фантики. Красивые, цветастые, разные — и все в твоем доме, и все так манят и сверкают, да еще и запах стоит карамельно-шоколадный. Что будет? Ну, кто скажет, что произойдет? Правильно, все это можно заключить в одну, но емкую фразу: «Дядя, подари!»

Вы представляете? Дядя, подари! Это же глупые бумажки, разве они стоят хотя бы одной детской слезинки? Что же ты за сволочь-то такая бессердечная, что можешь довести этих маленьких ангелочков до истерики? Тебе что жалко, что ли?

Не знаю, зацепили ли вы мою мысль, но хочу повториться, не твое — не бери, пусть ты хоть на сто миллионов верных шансов будешь уверен в своей правоте. Не бери. Это не твое. Это не про твои шансы, это возможно смысл, надежда и самое сокровенное, что было в душе у того дурака. И пусть это будут не фантики, пусть это будут деньги или, черт его знает, что еще, но не бери, я ведь не такой, как ты, я это не для вас хранил, берег и множил.

В тот вечер у нас диалога больше не получилось. Ромка, насупившись, ушла с Хенгельман в общую комнату, так как одна спать боялась, ну а Десмос и сотоварищи рыскали в ночи, так сказать, проводя рекогносцировку на местности, оставляя меня в одиночестве у большого затухающего камина в неверной пляске теней от бликов рыжего пламени с прогорклостью сырой древесины.

«Адель», — позвал я одну из вертких полупрозрачных теней, замысловато исполняющих свой завораживающий танец.

«Да, Ульрих», — голос тени веселым колокольчиком прозвучал в моей голове.

«Хозяин дома все еще здесь?» — Игра света и тени убаюкивала.

«Да, этот вредный старикашка все еще здесь. — Легкий контур девушки промелькнул над моей головой, едва-едва всколыхнув локоны непокорных волос. — Он злится, Ульрих».

«Ничего, это ничего. — Я сладко зевнул. — Может быть, еще договоримся».

В город я попал через неделю. Немного затянули дела. Благо с бумажной волокитой не пришлось долго возиться, земельная контора чуть не с песнями и плясками вручила мне владетельную грамоту на собственность старого Арка Фельма, что называется, вздохнув с облегчением, так как с такой дурной славой этот дом был никому даже даром не нужен. Ну да даром он мне не обошелся. Увы. Содрали хоть и не большие, но весьма ощутимые денежки, плюс пришлось в срочном порядке нанимать артель строителей, дабы подлатать крышу, да и вообще привести запустелый дом в божеский вид. Работы тут для них будет в избытке, а время к зиме поджимает, да и дожди час от часу сильней. Кто же меня обвинит в моем желании обустроиться с комфортом? Увы, это не Лисий, но уже дом. Нет, не так. Это теперь мой дом, и здесь должен быть теплый туалет, горячая ванна и хорошее добротное кресло, куда можно скрыться от всех жизненных перипетий, для трудоемкого, но приятного процесса мыслеброжения, о великом и главном, как это водится у меня.