Проклятая книга

А вот питерским ребятам то и дело приходится обращаться к компасу.

Похоже, убедить Вершкова удалось. Не без труда, но удалось.

— Ладно, — сдался он. — Итак, Интерпол-Инк — «инк» в данном случае значит «инквизиция», — пояснил Вадим не без ехидства, — поручает нам под благовидным предлогом отправиться в Лондон, совершить там налет на Джона Ди и остановить его исследования по распространению ненужных человечеству знаний.

— Точно формулируешь, товарищ, — одобрил Сергей.

— А их я как брошу? — Вадим махнул рукой, указывая в сторону сада.

— Ты их не бросишь, — вмешался доселе молчавший Флор. — Ты остаешься в Новгороде. Заодно и Ваньку нашего возьмешь на свое попечение. Следи за обоими домами, Вадим, потому что у «Интерпола» есть свои враги.

— Откуда информация? — насторожился Вадим.

— Информация? — Флор выговорил мудреное слово с забавной легкостью. — Ты хочешь спросить, откуда я знаю про это?

Вадим кивнул.

— Посланник Ордена нам ничего об этом не говорил, но я предполагаю, что на всякое действие всегда найдется противодействие…

— Ты только что открыл закон Ньютона, — объявил Вадим. — Кажется, третий. Сила действия равна силе противодействия. Чем сильнее ты жмешь на стену, тем сильнее она жмет на тебя. И в результате — стене ничего, а у тебя на физиономии синяк. Потому что нечего биться мордой о стену. Тоже закон, только не Ньютона, а более общий.

— Понятно, — сказал Флор и поднялся. — Словом, Вершков, ты остаешься в Новгороде и охраняешь детей и Настасью.

— А Гвэрлум? Наташка то есть? — всполошился Вадим.

— Наталья со мной отправляется, — отрезал Флор.

— Ну ты даешь! — Вадим покачал головой, как будто хотел сказать: «Да будь она моей женой — я бы ни в жизнь не позволил ей пускаться в подобные приключения!»

Но Наталья не была женой Вадима. Она принадлежала Флору. А Флор, зная неугомонную натуру своей подруги — «темного эльфа», — не мог заставить ее сидеть дома в то время, как остальные отправляются в Лондон на встречу с самим легендарным астрологом Джоном Ди!

Шведский король Эрик сидел на престоле не вполне уверенно. Хотя Шведская земля была древней и обладала славной историей и богатыми традициями, само государство Шведское образовалось сравнительно недавно. Со времен Кальмарской Унии 1397 года Швеция полтора столетия была объединена в общее королевство с Норвегией и Данией. И правил этим объединенным королевством датский король.

В 1520 году произошло страшное событие, которое осталось в памяти как «кровавая баня». Восьмого ноября этого года безумным датским королем Кристианом были казнены без суда в Стокгольме свыше восьми десятков человек, принадлежавших к числу высшей шведской аристократии.

И тогда шведы восстали против датского господства. Возглавил их восстание аристократ Густав Ваза. Сам он потерял близких родственников в этой «кровавой бане» и жаждал вернуть на родную землю справедливость.

Густав Ваза, первый король новой династии, стал «отцом» обновленной Швеции. Он способствовал развитию ее экономики и покончил с безраздельным господством римско-католической Церкви. Переход к Реформации был обусловлен в первую очередь политическими, а не религиозными соображениями. В этом Швеция занимала позицию, близкую к Англии. Как и в Англии, религия Швеции находилась в большой зависимости от короны. Ваза привлек на свою сторону разобщенных шведских аристократов, частично запугав, частично подкупив их. И главный аргумент, против которого не смог устоять никто, — Густав Ваза пожаловал своим сторонникам земли, конфискованные у католической Церкви. Таким образом Ваза создал сильную монархию и превратил Швецию в господствующую державу на Балтийском море.

Рано или поздно России предстояло столкнуться с ней в соперничестве за эти хмурые воды, столь необходимые для установления связей с северной и западной Европой.

Первый король новой, независимой Швеции был человеком необыкновенно способным и проницательным, однако и он не был свободен от пятен порока. Густава называли «тираном и ищейкой». Если его вывести из себя, гнев его был страшен. Однажды дочь Сесилия рассердила венценосного отца — и до конца жизни показывала маленькую «плешку» у себя на голове: разгневанный Густав Ваза вырвал у нее с корнем большую прядь волос.

Были и другие, менее важные жертвы. В Стокгольме доживал век калека-ювелир. Однажды этот человек, работавший при дворе, отлучился без разрешения — и король Густав так изувечил его, что бедняга не смог больше работать. Он влачил дни в страшной нищете.

Густав Ваза был озабочен выбором достойной супруги для своего наследника, принца Эрика. Выбор пал на молодую английскую принцессу Елизавету, единокровную сестру и наследницу королевы Марии Тюдор — Марии Кровавой.

На первый взгляд могло бы показаться, что Елизавета (в те дни ее считали незаконнорожденной — учитывая запутанные брачные истории ее покойного отЦа, короля Генриха VIII) — не такая уж выгодная партия. Она была протестанткой, как и ее мать, Анна Болейн, и отношения принцессы с сестрой-католичкои были весьма натянуты. Кроме того, во дни первого сватовства Эрика к Елизавете Мария Тюдор была беременна — никто еще не знал, что эта беременность ничем не закончится, что Мария умрет, и Елизавета взойдет на престол.

Густав Ваза не проявлял большого энтузиазма по поводу предполагаемого брака Эрика с Елизаветой. Но вот если бы Елизавета стала королевой — такой союз оказался бы невероятно выгоден и помог бы укрепить могущество Швеции. Но, так или иначе, брак со шведской аристократкой представлялся политически нежелательным, а принцесс-протестанток в Европе было не так уж много.

В Лондон был отправлен наставник Эрика, Дионоисий Буррей — чтобы ознакомиться с ситуацией и вступить в переговоры. Буррей, получивший звание «постоянного посла» Швеции в Англии, доказывал правящей королеве Марии, что женитьба принца Эрика на принцессе Елизавете будет способствовать английской торговле на Балтике. Он подчеркивал аристократическое и королевское происхождение Эрика. Эпиграмму, в которой говорилось о «шуте, укравшем трон у датской короны», Буррей благоразумно пропускал мимо ушей.

Однако королева Мария не уделяла большого внимания протестантскому принцу с далекого севера. Ее вообще возмутило, что шведский посланник сначала обратился с предложением непосредственно к ее сестре.

Однако не прошло и года после первого визита Буррея — и положение против всяких ожиданий резко изменилось. Елизавета стала королевой Англии. Новая королева отправила Густаву Вазе очень вежливое письмо. Она писала, что чрезвычайно высоко ценит дружбу, которую он проявил к ней в черные дни правления ее сестры. Однако она не может рассматривать самую идею брака с Эриком, ибо Господь вложил ей в душу такую любовь к безбрачию, что она по своей воле никогда не отступит от сего желания сохранить девственность и целомудрие.

Тем не менее Елизавета изъявляла желание помочь Эрику жениться на любой другой принцессе и заверяла, что готова исполнить любую его просьбу, кроме как стать его женой.

Однако Эрик был безутешен. Он забрасывал королеву любовными письмами. Он клялся, что никогда не перестанет любить ее. Он уверял, что давно уже любит ее — преданно и нежно, что в него вселили определенную надежду «великие знаки расположения и привязанности» с ее стороны.

Эрик был безутешен и настойчив. Он отправил в Лондон представительную делегацию во главе со своим младшим братом, герцогом Иоганном.

Юный Иоганн отличался нравом весьма необузданным. У него всегда был наготове железный молоток, который он без колебаний пускал в ход, если кому-нибудь из нижестоящих доводилось, на свою беду, раздражить принца.

Королева приняла Иоганна очень ласково, размесила его со свитой на задворках своего дворца и лично извинилась за то, что предоставила столь важным гостям недостаточно хорошее помещение. Затем в устной беседе объявила, что у нее нет желания изменить свой одинокий образ жизни.