Страница 89 из 203
Она вскочила на ноги, не скрывая тяжёлого дыхания, сверля его таким взглядом, что Драко почти ощутил его копошение в голове. Её глаза безотчётно стрельнули вниз, на его пах.
Малфой даже не подумал скрывать собственное возбуждение.
Пусть смотрит.
Но через секунду она уже отдёрнула от него своё внимание, лихорадочный взгляд переместился на учебник, оставшийся на столе, а дрожащие руки принялись собирать рассыпанные по столешнице пергаменты. Грейнджер лихорадочно оглядывалась в поисках сумки, которая валялась за креслом.
Драко наблюдал за её молчаливой паникой, по прежнему сложив на груди руки. Перебарывая раздражение и... ещё что-то. Глубоко внутри. А затем услышал свой собственный вопрос:
— Зачем ты сделала это?
— Сделала что? — рявкнула она, яростно шипя: один пергамент упал на пол.
— Сегодня. В Хогсмиде. Чуть не сожрала его за столиком в кафе. На моих… на наших глазах.
— Не твоё дело, — поднятый лист полетел на стол. — Прекрати, Малфой.
— Специально, да? — он не мог остановить взгляд, который бегал по ней, будто пытаясь уличить во лжи. В правде. Да хотя бы в чём-нибудь, Салазар её дери.
— Нет. Хотелось, ясно? Я хотела поцеловать его, — кинулась к своей сумке, швырнула её на стол и сгребла пергаменты, засовывая их внутрь. Бумага мялась и хрустела. Грейнджер зарычала, всплёскивая руками. Резко поворачиваясь к нему. Малфой сверлил её напряжённым взглядом. — Уясни уже своей головой, что мир не крутится вокруг таких, как ты.
— Вокруг грязнокровок, значит, крутится, — прорычал он, на что она только фыркнула, кривя губы. Совсем как он.
Совсем, блять, как он.
— Ты сам это сказал. Никто за язык не тянул.
О, твой язык, Грейнджер. Твой грязный язык. Который годится лишь для того, чтобы облизывать мой член. Только мой, запомни это. Да, я бы с удовольствием трахнул тебя в рот. Чтобы слышать, как ты будешь давиться и стонать. От ощущения меня у себя в глотке.
И снова эта осада мыслей, от которой стоять на месте, чувствуя её запах, оказалось довольно сложно.
— Правильно, лучше помолчи немного. И подумай, что за бред ты говоришь.
Знала бы ты, грязнокровка. Как громко я молчу.
— Я хочу, чтобы ты держалась от этого патлатого кретина подальше, ясно? — произнёс Малфой, пытаясь навести порядок в пульсирующих мозгах.
— Поздно.
В библиотеке на несколько мгновений повисла тишина. И даже мысли, гремящие в голове, заткнулись.
— В каком смысле? — почти ласково спросил он.
— Хм, — Грейнджер расправила плечи, складывая руки под грудью и вздёргивая подбородок. — Я думаю, вы знатно повеселились, наблюдая за тем, как я и Курт... отдыхали за столиком напротив, не так ли?
— Ты этого и добивалась, да?
— Я уверена, что ты подначивал их на любые гадостные слова в нашу сторону.
— Ты ебнутая дура, — рявкнул он, не сдержавшись. — Я бы и не заметил тебя, если бы они не начали... Они спорили. Засадит он тебе, или нет.
— И кто ставил на то, что... да?
— Нотт, — ответил почти против воли, случайно. Просто не успел захлопнуть рот. А потом вдруг заметил... её.
Эту улыбку.
Которая чуть не разодрала его глотку и бронхи.
Лёгкие и сердце. Чуть не разорвала на части его самого.
Нет...
Нет, блять. Я неповедусьнаэто, Грейнджер, НЕТ!
Он стиснул зубы.
— Трахнул, значит?
Под кожей вдруг стало совсем тихо. Будто он сдох. Наконец-то сдох.
Но продолжал ждать её ответа.
Молчала.
Он так ненавидел, когда она молчала. Ненавидел до раздирающего воя. До сорванной глотки.
Скажи уже что-нибудь, блять.
Скажи, что он выебал тебя. Грязно, быстро. Кончил в твою дырку, отчего ты стала ещё гаже. И его херова сперма до сих пор там, внутри. Скажи, что ты ловила оргазмы один за другим от этой блядской, тошнотворной ебли. Скажи мне.
Пожалуйста.
Скажи, что ты никогда не позволила бы ему коснуться себя.
— А если и да? — произнесла так убийственно-спокойно, что...
Что ничего.
Просто под рёбрами вдруг что-то оборвалось.
Рухнуло.
Он сжал руки, впился короткими ногтями в ладони, чтобы не сорваться, не заорать, не убить её, не рухнуть на пол, не затрястись перед ней, как щенок, не… не…
Такая шлюха. Грязная, сраная шлюха.
Он верил: то, что сейчас отрезало куски мяса от его тела изнутри — это ненависть. Ненависть к ней. Привычная. Тягучая. Густая, словно патока. Снова правильная. Такая, какая и должна быть.
Ему хотелось уйти и заткнуть эти кровоточащие язвы ладонями. Чтобы кровь прекратила хлестать. Его чистая, кристальная кровь.
И он сделал единственное, что мог позволить себе сделать, чувствуя её испытующий взгляд прямо в глаза. Прямо в себя.
Он рассмеялся.
Что ты ищешь, Грейнджер? Там уже ничего нет.
Видишь, сука. Мне смешно. Ты совсем не задела меня.
Грязнокровка смотрела на его улыбающиеся губы, недоверчиво щуря глаза.
Что, маленькая дрянь, не та реакция, которой ты ожидала? Интересно, на что ты рассчитывала? Что я буду психовать из-за такой подстилки, как ты? Зачем? Проще показать тебе твоё место.
Сжатые зубы разомкнулись и он оттолкнулся от стола.
— Если да, то, думаю, ты не будешь против.
— Против чего? — не поняла она, напрягаясь, когда его рука потянулась к зелёному галстуку. — Малфой?
Тон её стал звенящим, словно разбитый бокал.
— Ещё одного траха, Грейнджер. На этот раз со мной.
— Что?!
Она смотрела, как он развязывает узел под шеей, слегка наклоняя голову набок. Эта его привычка сейчас показалась ей особенно пугающей. Девушка нервно сглотнула, попятившись и уткнувшись коленями в кресло.
— Слушай, если ты думаешь, что это смешно...
Он же не станет раздеваться. Конечно, не станет.
Просто шутит.
Тёплый, нагретый от его кожи галстук скользнул по воздуху и свернулся змейкой на столе. Пальцы Драко потянулись к пуговицам и начали расстёгивать рубашку. Гермиона наблюдала за ним, чувствуя, что тело начинает прошибать нервная дрожь.
Сейчас он остановится. Это не может быть по-настоящему.
— Малфой, что ты задумал? — язык едва ворочался во рту, а голос дрожал так, будто кто-то тряс её за плечи.
— Я ясно выразился, Грейнджер. Я трахну тебя. Разве не этого ты хотела пять минут назад?
Гермиона обошла кресло, пятясь. Попыталась сморгнуть туман, наползающий на глаза. В животе закрутился такой ледяной узел, что не хватало дыхания.
— Прекрати, — почти шёпот дрожащими губами.
Расстёгнутая рубашка осталась на нём, прикрывая плечи. Малфой поднял брови:
— В чём дело? Ага, мы не договорились о цене, видимо, — он сделал медленный шаг в сторону грязнокровки, которая уже подпирала спиной книжный шкаф. — Кнатами берёшь? Или сразу галлеонами? Сколько ты стоишь, Грейнджер, а?
Он так откровенно не издевался ещё никогда.
— Малфой, хватит!
Крик заставил вздрогнуть даже огоньки свечей, наверное.
Драко остановился в нескольких шагах от неё. Глядя прямо в глаза. Она видела, как насмешка исчезает из его взгляда. Остались только сжимающиеся губы и желваки, ожившие на щеках. И ещё что-то, на самом дне глаз.
В полутьме библиотеки он казался ей самым потрясающим и самым жутким творением этого мира. Этого и всех остальных вместе взятых. В белоснежной рубашке, подчёркивающей бледность идеальной кожи, с платиновыми волосами, слегка спадающими на лоб. Взглядом. Кричащим и молчавшим одновременно.
Шли минуты, а Драко стоял и молчал. Только “что-то” закипало в ледяных радужках. Медленно, набирая силу. И когда ему, кажется, уже не куда было деваться, Гермиона поняла, узнала. Увидела.
Боль. Закрытая в нём, застывшая, непризнанная.
Знал ли он, какие голые сейчас у него глаза? Мерлин, наверняка нет, потому что если бы знал — отвернулся бы, не позволяя смотреть настолько глубоко.