Страница 88 из 203
Она сама не уловила момент, когда завелась от воспоминаний так, что захотелось спустить трусики и коснуться себя.
Чёрт, нет. Грейнджер, не будь дурёхой... Это же так грязно — хотеть его. До боли хотеть, проживая вновь и вновь прикосновение горячих рук к груди и сжимающиеся на сосках пальцы.
С губ сорвался рваный выдох, когда одна её ладонь накрыла грудь прямо через рубашку. Слегка. Чтобы создать нужную иллюзию. Библиотека тут же исчезла — так чётко вспомнились прикосновения Драко. Но нет. Этого мало.
Нужны были его руки, его пальцы.
Беспрепятственно скользящие, умелые, знающие, как надо, как будет приятно, хорошо…
Она задохнулась, лихорадочно облизывая губы, прислушиваясь к пульсации внутри себя и грохоту в ушах. Упёрлась затылком в спинку кресла, ещё больше выгибаясь навстречу воображаемой ладони.
Не замечая колебания воздуха так близко от своего разгорячённого лица. Господи, да она не заметила бы, даже если бы ей на голову прямо сейчас свалился наргл, потому что сердце вылетало из груди, а дыхание было таким быстрым, что казалось, будто его и вовсе нет.
Не сдерживая стона от ощущения движущейся вверх по голой ноге руки. Ещё шире раздвигая бёдра, приглашая коснуться дальше. Это была магия, не иначе. Она ощущала руку, сухую ладонь, скользящую, дразнящую... пальцы достигли мокрой ткани трусов, костяшками поглаживая материю. И это прикосновение заставило распахнуть глаза. Встретиться с серыми глазами напротив и тут же обомлеть от ужаса.
Его ухмылки. Мягкого движения головы — вниз.
И ощущения жарких губ на своей шее. И новый выдох вырвался из груди, когда он слегка прикусил мочку. Чуть подул на повлажневшую кожу.
— Обо мне думаешь, грязнокровка? — низким и хриплым голосом, не отнимая руки от влажной ткани её белья.
Вспоминая, как делал почти то же самое на школьном дворе, утром. Входил в неё.
Имел пальцами — горячую и мокрую, как сейчас. Только мысленно.
Он застал Грейнджер в библиотеке совершенно случайно. Внимание привлекло частое и сбитое дыхание, переходящее в стоны. Воображение зашлось в предвкушении, когда Малфой понял, что это она.
Он сразу понял.
Выучил каждое выражение её вдохов и выдохов. Грейнджер была возбуждена, и ноги сами понесли его к ней. На колени перед ней. Рукой под юбку, к призывно раздвинутым бёдрам. К насквозь уже мокрым трусам.
Она текла. Так бесстыже, так не-по-грейнджерски. Так…
Так, что захотелось почувствовать её под собой, и он почти толкнулся вперёд, между раскинутых ног. Вжимаясь напряжённым членом в мягкую обивку кресла и сдерживая глухой стон сквозь стиснутые зубы. Подаваясь к ней вместе с осторожными движениями пальцев снова и снова.
Срываясь на рычание.
Балансируя на границе, за которой мозг уже почти не соображал. За которой было только рваное дыхание и сбитые рывки. Лихорадочный шёпот. Его имя.
Он был готов сделать что угодно, чтобы почувствовать её, сокращающуюся вокруг его члена. У него ехала крыша от ощущения трения о кресло, когда рядом была она, задыхающаяся, мокрая. Принадлежащая ему. Полностью — ему.
Был готов признать, что стоит перед ней на коленях, на полу. Между её бёдер. Жадно вдыхая терпкий запах. Даже то, что насрал на собственную уверенность — после того, что было в Хогсмиде, он к ней не подойдёт. Не посмотрит. И — вот он, Драко Малфой, на чёрт-возьми-коленях. Вжимается эрекцией в обивку кресла, наслаждаясь тем, как её бёдра судорожно пытаются сжаться, сжимая только его бока.
Ещё секунда — и он рванул бы ткань трусов с её ног. Как вдруг встретился взглядом с распахнутыми глазами.
Стоило задать один единственный вопрос, и Грейнджер будто рухнула с небес на землю.
Малфой замер в нескольких миллиметрах от её лица, вглядываясь в мечущиеся глаза. Узнавая взгляд, полный накатывающей паники, пылающий желанием и необходимостью, терзающей их обоих.
Он не отстранялся. Был слишком близко, чтобы дать ей прийти в себя.
— Так что? — голос глухой. — Обо мне, или нет?
Проходит несколько мгновений, и она резким движением толкает его плечи, отстраняясь, захлопываясь, закрываясь. И если бы не огонь в тёмных глазах, Драко мог бы поклясться, что это не она только что извивалась в кресле, заходясь в собственных вдохах и выдохах. Пальцы всё ещё чувствовали под собой прикосновение ткани и горячую влажность.
Малфой сжал руку в кулак, уверенно упираясь локтями в деревянные подлокотники, загоняя трясущуюся Грейнджер в ловушку.
— Не молчи, — он прищурился, почти касаясь кончиком носа её щеки. — Я знаю ответ.
Она сжала губы, пробегая взглядом по лицу Малфоя.
— Встань.
Драко поморщился, когда она снова толкнула его, но с места не двинулся.
— Не слышу, Грейнджер.
— Встань немедленно, слышишь? — её голос прерывается.
Он чувствует, как пальцы, всё ещё влажные, становятся прохладными от воздуха библиотеки. Изо всех сил перебарывая какое-то ненормальное желание поднести руку ко рту и попробовать грязнокровку на вкус, он облизывает губы.
— Для кого было всё это представление?
— Пошёл ты! — тихий голос почти неузнаваем. Дрожит и дёргается так, будто собственный язык жжёт её. — Не думай, что ты имеешь хотя бы... к чему-то из этого отношение!
А слова раскалёнными печатями влетают в мозг Драко, оставаясь внутри.
Наверное, навсегда.
Это немного отрезвляет, и он на миг угрожающе сжимает подлокотники кресла, но в следующую секунду подаётся назад, замечая, что Грейнджер делает судорожный вдох, стоит ему покинуть её личное пространство. Словно сожалея.
И снова вспышка перед глазами, преследующая его целый вечер: она, зарывающаяся в волосы когтевранца руками, открывающая рот навстречу его губам.
Малфой бросает на неё быстрый взгляд, поднимается на ноги, отходит на несколько шагов и упирается бедром в край стола, удерживая на лице безразличное выражение. Что было довольно тяжело, если учесть, что он только что делал с ней, сжавшейся в своём кресле.
— Я запретил тебе общаться с ним.
Гермиона подняла брови, постепенно возвращаясь из разгоряченной девушки в гриффиндорскую гордячку.
— Я не твоя собственность.
Надо же, как разительно быстро поменялся голос. Он сжал зубы, чувствуя уверенный толчок раздражения в груди. Немного наклонился, сверля её взглядом.
— Мне кажется, ты чего-то не поняла, Грейнджер. Я запретил. Тебе. Общаться с ним.
— Ты и личную жизнь мою собрался обустраивать? — бросила Гермиона ему в лицо, окончательно приходя в себя.
— Что ты несёшь? Я не собираюсь пачкаться о твою личную грёбаную жизнь.
Конечно, Мерлин, он не собирается!
— Тогда объясни мне, почему тебя волнует… — она осеклась, не решаясь произнести слишком не те слова для её губ. — О ком я...
Трусиха. Слизеринец зло усмехнулся.
— Я знаю о ком, Грейнджер. Часто кончаешь, воображая себя со мной?
Она открыла рот.
Потом закрыла его, не найдя, видимо, достойного ответа. Только залилась таким румянцем, что пятнышко на скуле практически слилось с ним. Малфою это понравилось.
— Что ты сейчас представляла? Мою руку там или мой язык? — он поднял ладонь, которой несколько минут назад ласкал её и медленно, не отрывая глаз от её лица, облизал подушечки пальцев, наслаждаясь тем, как она съедает невесомые влажные движения взглядом. — Признайся, ты хочешь, чтобы я задрал твою юбку, раздвинул тебе ноги и лизал, прямо через трусы, пока ты не...
— Заткнись, Малфой! Просто заткнись!
Щёки грязнокровки вспыхнули ещё ярче, а ладони судорожно прижались к ушам.
— Если бы не моя рука, ты бы трахала себя сейчас сама. Пальцами. Мечтая обо мне. Вспоминая, как дрочила мне. Еще бы чуть-чуть, Грейнджер, и ты бы встала тогда передо мной на колени. Знаешь, что было бы дальше? Сказать тебе? Ты это себе представляла. Как ты сосёшь у меня.
— Заткнись, к чёртовой матери!