Платина и шоколад

Она никак не отреагировала. Какая-то отстранённая.

Просто смотрит перед собой и не торопится расслабить руки, которые всё жмутся к груди.

Малфой скользнул взглядом по каменным стенам коридора. Чёрт, их перебранку мог услышать кто угодно. Безответственный идиот.

Но затем внимание переключилось обратно на гриффиндорку. И он почти физически ощутил, как теплеет взгляд. И — один единственный раз — он не стал противиться этому.

— Эй.

Она взглянула ему в глаза. Спокойно и совершенно обессиленно.

— Я устала.

И ещё одно откровение. Полоснуло по грудной клетке.

— Я тоже устал.

Грейнджер смотрела как-то странно, поэтому он отвернулся. Прикусил верхнюю губу.

— Ладно, идём. Хватит торчать здесь. Холодно, а ты… — буркнул и не договорил, бросив недовольный взгляд на лёгкую рубашку и джинсы.

Снова тяжёлый вздох с её стороны и тихие шаги. Плетётся за ним. Не пошла к Поттеру. Какая-то странная, ликующая радость поднялась внутри и лизнула глотку.

В тишине гостиной только потрескивал камин, и это немного разряжало обстановку. Вместо того, чтобы удалиться в свою спальню, Гермиона села за стол и сложила руки на коленях.

Драко остановился у дивана. А затем, не торопясь, сел на мягкие подушки. И, конечно, дело было не в том, что он не хотел оставлять Грейнджер одну. Скорее в том, что она сама не пошла в комнату.

Дала ему право выбора: остаться с ней на нейтральной территории или уйти.

Невольная мысль, что будь здесь Поттер, он бы уже гасал вокруг неё как малахольный щенок, заставила поморщиться.

Он не Поттер.

Он не собирается гладить её по голове и приговаривать, что всё хорошо.

Потому что всё ни черта не хорошо. И это стало слишком часто звучать в голове в последнее время.

Малфой ещё раз покосился на напряженную спину, а затем протянул руку и подцепил пальцами открытый дневник, брошенный на диван обложкой вверх. Начал перелистывать страницы скорее чтобы занять себя чем-то, не прислушиваясь к дыханию Грейнджер.

Он рассматривал осторожный почерк матери, её заверения в том, что она уговорит Томпсона, и вознёс молчаливую молитву Мерлину, чтобы у неё получилось поскорее устроить им встречу. Времени было впритык. В конце концов министерская собака не может быть занята настолько, чтобы не выделить один час своего драгоценного…

— Малфой, — дневник едва заметно дрогнул в руках при звуке её голоса.

Драко повернул голову.

— Что?

— Как ты считаешь, твоя мать предупредит нас, если… — она сглотнула. Малфой почти видел, как Гермиона нахмурила брови, сосредотачиваясь. — Я имею в виду, они ведь не кинутся в Австрию без предупреждения? То есть…

Драко вздохнул, откидывая голову на спинку кресла. Откуда я, на фиг, знаю. Что происходит в поместье, что планирует Логан и чего ждать от действий этой свихнувшейся секты.

Просидев так несколько секунд, он перекатил голову по мягкой спинке, глядя на девушку. Находиться с ней рядом — просто в гостиной, сидя так близко, что достаточно руку протянуть — уже казалось привычным делом.

— Моя мать сообщит, если вдруг… что-то узнает.

И после этих слов Гермиона даже немного расслабилась. По крайней мере, ровная полоса её плеч слегка ссутулилась, и он был рад этому. Просто Грейнджер нужна поддержка. Как ему — тогда, когда они сидели в этой самой гостиной. После того, как он рассказал.

Когда к горлу была прижата палочка и в дно раковины била вода. А потом Грейнджер просто обняла его и всё прошло. Теперь он тоже рядом.

Это поможет ей.

Поможет ведь?

— Страшно?

Глупый вопрос, толкающий на ещё одно откровение. Зачем он задал его?

— Нет.

Храбрится.

Но через мгновение пальцы на коленках сжались ещё сильнее. Отсюда было видно, как побелели костяшки.

— Да.

Малфой несколько секунд смотрел на тонкие переплетённые пальцы, после чего отвёл глаза.

Он знал, что ей страшно. Он ничего не мог сделать с этим. Только сидеть в кресле и перебирать страницы дневника, на которых…

Сердце дрогнуло.

— Грейнджер?

На пустой странице начал проступать текст.

Гриффиндорка обернулась через плечо, моментально перенимая напряжение из голоса Драко. Тот же сидел, вцепившись взглядом в тетрадь, и жадно читал каждое слово, написанное торопливым почерком матери.

Он даже не сразу заметил, что Гермиона уже стояла за его спиной, наклоняясь, лихорадочно пытаясь разобрать написанное, исходя млеющим ужасом. Он читал и боялся поверить в то, что говорила мать.

“Логан прибыл в Мэнор и начал подготовку к ритуалу. Он рассказал мне, что был у колдуньи по имени Картала, после чего планы приспешников изменились. Они совершили ошибку. Им не нужна семья магглов”.

Резкий вдох сквозь сжатые зубы прозвучал прямо над ухом, и Малфой на миг прикрыл глаза, борясь с собственным желанием вздохнуть с облегчением.

Господи, блин.

Им ничего не грозит. Слава Мерлину. Облегчение было таким острым, что когда текст начал появляться дальше, это начало почти душить. Каждое слово, которое он читал против воли.

“Курт, сын Логана, проклят. И для того, чтобы спасти его, нужны не жизни магглов”.

Нарцисса молчала целую вечность, прежде чем дописать. И эта фраза вбилась в мозг, рассылая по всему телу ледяное оцепенение. Ледяное понимание.

“Нужна сама девочка”.

А Грейнджер, кажется, перестала дышать. Замерла, как и он, уставившись на страницы тетради.

Сама девочка?

Какого хера имеется в виду?

Буквы прекратили появляться, и это была самая ужасающая тишина, которую когда-либо испытывала на себе слизеринская шкура. Драко потряс дневник, словно это могло что-то изменить.

— Что за… что она имела в виду? Какая девочка? — голос был натянут, и, возможно, его можно было бы назвать дрожащим, трясущимся. Но, кажется, этот голос просто не умел звучать жалко.

Драко вскочил на ноги, не отрывая взгляда от страниц.

— Бля, это шутки, что ли? Какая девочка?

Он метнулся к столу, расчищая место среди пергаментов, хлопая ящичками в поисках пера. Бормоча себе под нос что-то о том, что он ничего не понимает, не прислушиваясь к внутреннему голосу — ты просто не хочешь понимать.

— Малфой…

— Мне просто нужно херово перо, пусть она уточнит, что имела в виду. Она не дописала, её просто отвлекли. Да где же…

С угла стола с грохотом упал котёл.

Гермиона сделала шаг вперёд, останавливаясь у слизеринца за спиной, кусая губы. Оглушённая собственным сердцебиением. Ощущая, как холодеют щёки.

— Малфой.

— Заткнись, блять. Куда можно было деть грёбаную чернильницу, твою мать?

— Драко!

Он обернулся. Уставился в бледное лицо мечущимся взглядом, будто до сих пор видел перед собой поверхность стола и искал что-то на ней. Грейнджер выглядела пугающе спокойной.

— Она обо мне говорит.

— Нет, — надсадно произнёс, наклоняясь. — Нет, ясно?

Гермиона тряхнула головой, а потом ткнула пальцем в открытую страницу:

— Перечитай, если не понял. Нужны не жизни магглов, нужна девочка, нужна я.

Она.

Нужна она.

Её жизнь для того, чтобы вылечить патлача.

То есть. Грейнджер могут убить. Не семью, а её саму. Ту, что смотрит на него сейчас своими карими глазами. Такая грёбано-спокойная, что хочется схватить за плечи и колошматить, пока она не придёт в себя. Это шок, да. Точно, просто шок. Сейчас она осознает и…

И — хотя бы что-то. Закричит, заплачет, она должна, блин. Иначе… иначе — что?

— Она говорила не о тебе.

— А о ком? — Гермиона снова ткнула пальцем в дневник. — Ради Мерлина, не будь смешным. Здесь всё написано.

— И тебя ничего не смущает, а? — рявкнул он куда громче, чем нужно было.

Она сделала быстрый вдох и отвела глаза. Затем снова подняла взгляд.

— Они не тронут родителей.

— Да, зато тронут тебя.