Страница 101 из 203
Она открыла было рот, но её перебил голос Гарри:
— Ещё рано. И сегодня понедельник, тебе не нужно патрулировать.
Девушка несколько мгновений стояла, хмурясь. Потом со вздохом потянулась к Рону и порывисто обняла его. Тот напрягся, коротко похлопав ладонью по её спине. Она была уверена, что парень обменивается с Поттером озадаченными взглядами.
Через несколько секунд Гарри появился в поле её зрения. Он засунул руки в карманы своих любимых джинсов и улыбался.
— Я обещаю, что мы не будем больше говорить о тебе и мётлах в одном контексте.
Гермиона рассмеялась, выпуская рыжего и одёргивая рубашку. Как будто дело в дурацких мётлах.
Но… Порой её накрывало такими нужными волнами тепла, что она просто не знала, что делать с ними. Оставалось лишь смеяться и на какое-то время выкидывать проблемы из головы.
Если получится.
Можно ведь попытаться.
— Ладно, — с улыбкой перехватила книгу поудобнее. Заметив явное облегчение на лицах мальчишек, она развернулась и прошагала обратно к камину. — Тогда тащи свои варварские шахматы, Рональд, помнится, ты обещал мне партию.
…Взгляд вперился в каменную стену.
Дыхание смешивалось с мраком помещения. Темно. Холодно, только звуки… странные звуки, напоминающие тихий шёпот, скользят по стенам. Сознание в тумане, чувства притуплены. Рот будто полон ваты под завязку.
Она пошевелила шеей, попыталась двинуться, но не смогла.
Обездвижена. Руки заведены над головой.
Тихий лязг. Со стоном поднимает голову. Что?
Кандалы?
Непослушные пальцы пытаются обхватить тонкие цепи. Выходит не сразу. Тянут. Снова звон. Ничего. Господи, что происходит?
Она приходила в себя, вертя головой, чувствуя боль в затёкшей шее. И безостановочный, безотчётный страх. Что-то произойдёт. Сейчас что-то произойдёт.
Нет, нет, пожалуйста.
— Помогите… — крик такой тихий.
Громче, давай же!
— По… могите…
Тело начинает сотрясать дрожь. Тишина.
Она подтягивает к себе ноги, упираясь коленями в грудь и прижимаясь хребтом к камню. Комната небольшая, темная, будто бы влажная. И полна ледяного, замкнутого воздуха.
Мерлин. Пожалуйста, кто-нибудь.
— Эй! — дрожащий, едва ли громче, чем до этого.
Она не понимает. Распахнутые глаза мечутся по помещению, выхватывают тяжелый тёмный сгусток во мраке. Сердце останавливается. Ужас накрывает с головой.
Он не двигается.
Глаза привыкают к темноте, и сгусток перетекает в долговязую фигуру. Перед ней стоит человек в мантии.
— Кто это?.. — сбитый дыханием выкрик.
Некто будто вздрагивает. Делает шаг вперёд, заставляя её снова вдавиться лопатками в стену.
А потом, вдруг, будто со стороны.
Вот она, Гермиона.
Голова запрокинута. Ужас на бледном лице. Ужас, изрытый глубокими царапинами и сочным синяком на подбородке.
Человек, стоящий так близко, наклоняется.
Девушка сжимается, жмурится. Сильнее стискивает цепи пальцами, пытаясь согнуть вытянутые над головой руки.
— Курт! Не смей трогать меня!
Этот крик громкий, словно набравший силу за несколько секунд. Тугим облаком обвивается вокруг фигуры и бьёт в потолок, перетекая по стенам за пределы темницы — в коридор, разносясь эхом.
— Заткнись, Грейнджер!
Её голова дёргается от удара. По лицу текут слёзы.
И снова он ведёт ладонью по щеке, почти нежно, но жёстко. Цепляя раны. Она молча плачет, жмуря глаза. Нет. Нет, не нужно, пожалуйста.
— Нет… — шепчут губы, которых тут же касается его палец.
Оба вздрагивают, стоит двери в конце помещения открыться, издав тяжелый скрип, жалящий уши. Два лица обращённых к вошедшему.
— Драко! — девушка задыхается всхлипом.
Курт выхватывает палочку. Выставляет руку.
Гермиона цепляется взглядом за этот выпад. Порывается вперёд, но кандалы удерживают её запястья над головой.
Малфой, бледный, как сама смерть. Стоит в проёме двери и тяжело дышит. Взгляд мечется с палочки, направленной прямо на него — на Гермиону и её скованные руки.
— Отойди от неё, — рычит он, делая шаг вперёд.
— Не лезь в это, Малфой, — голос Миллера ровный. Он чувствует себя хозяином положения. — Ты не в том состоянии. Хорошо по тебе приложились, а?
Дыхание слизеринца сбитое и неровное. Видно, что держать спину прямо ему удаётся с трудом, и, будто в подтверждение слов когтевранца, он заходится кашлем, сплёвывая кровью на влажный пол.
— Даже очень хорошо, — тёмные брови приподнимаются. — Ты еле стоишь.
— Я сказал — проваливай, — хрипит, прижимая руку к животу и поднимая на Курта взгляд.
— Прости, Малфой. Но это конец. Всё.
Палочка в руке Курта застывает. Так, будто бы сейчас…
Сердце Гермионы останавливается.
Только что оно вылетало наружу, пробивая дыру в глотке, а сейчас застыло. Ни одного движения. Этот миг замер, словно кадр из какого-то не смешного, страшного и правдоподобного фильма.
Огромные глаза девушки в ужасе вглядываются в белоснежное лицо Малфоя, который кажется таким изнурённым, словно сейчас упадёт прямо здесь. В уголке тонких губ медленно собирается сгусток крови.
А в следующий миг время, будто кто-то ударил его в спину, полетело вперёд, стараясь нагнать упущенные секунды.
— Нет! — задохнулась Грейнджер, когда рука Миллера вычертила в воздухе знакомую руну и на конце палочки вспыхнул изумрудный свет.
— Авада Кедавра!
Вспышка.
— Нет! — крик разорвал тишину. Трясущееся тело подкинулось на постели.
Волосы падают на мокрое от слёз лицо, а ледяные руки, стиснутые в кулаки, жмутся к груди. Сердце заходится, заставляя давиться каждым сбитым вдохом.
Воздуха в спальне нет. Взгляд мечется в темноте, слёзы текут, будто сами по себе.
Гермиона вскочила с кровати, даже не заметив, как одеяло слетело к ногам и сползло бесформенной кучей на пол. Дрожь. Она будто воплотилась в каждой клетке напряжённого тела.
Идти, бежать. Движение вперёд. Почти ничего не видя. В мозгу стучат два слова, криком.
Авада Кедавра.
Зелёная вспышка ослепляла в липкой темноте. И на секунду в сознании снова родились каменные стены.
Нет. Нет, нет!
Бледное лицо Драко в сознании.
Серые глаза, кровь. Он убил его. Миллер убил его!
Нет, не может быть. Это сон! Просто сон, пожалуйста.
Гермиона налетела на дверь в ванную комнату, ударившись о дерево всем телом. Руки лихорадочно шарили по поверхности, натыкаясь на узорную раму. Пожалуйста, это просто ночной бред. Кошмар.
Истеричные всхлипы заставляли тело сжиматься, а слёзы застилали глаза. Наконец-то пальцы сжались на ручке, рванули на себя.
На мгновение её заставил зажмуриться свет, ударивший в глаза. Сон и явь смешались в такой тугой ком, что различить их стало просто невозможно.
Смыть, проснуться. Быстрее, пока это не затащило в себя, не вернуло в темницы.
И девушка метнулась вперёд, почти не контролируя своего тела, оглушённая набатом, ревущем в голове и ослеплённая изумрудной вспышкой перед глазами.
* * *
Дверь распахнулась и с грохотом ударилась о стену. Малфой вздрогнул, резко обернувшись, так, что мокрые волосы упали на лоб и прилипли к коже.
Она дрожала — и это было первым, что он заметил.
Нет. Она не дрожала. Её трясло. Просто лихорадочно трясло, а в глазах был написан такой ужас, словно перед ней сейчас не Драко стоял, а парила армия дементоров.
— Грейнджер, что…
Девушка даже не слышала, кажется.
Слепо бросилась к раковине, открывая вентиль непослушными руками и подставляя ладони под тугую струю.
По бледным, Мерлин, таким бледным щекам текли слёзы.
Пальцы начали лихорадочно тереть глаза, смывая солёную влагу, разбрызгивая холодную воду везде, где только можно. По зеркалу, кафельному полу, разгорячённому после душа торсу Драко. Малфой оглушённо смотрел на то, как слипаются длинные ресницы, а тонкие пальцы снова и снова прячут от него её лицо.