Платина и шоколад

Зато Драко больше не посмотрел на неё.

Ни разу.

* * *

— Ага. Прямо-таки ни разу.

— Клянусь, ни единого разочка, я сам видел.

Гарри повернулся к Грейнджер, которая сидела в кресле, уткнувшись в книгу и поджав под себя ноги.

— Он врёт, да?

Оторвала взгляд. Мельком взглянула на мальчишек, переворачивая страницу.

— Нет, не врёт, — и продолжила чтение, будто выпадая из окружающего мира и гостиной Гриффиндора, в частности.

— Как можно бояться летать на метле? Ни разу не подняться вверх выше человеческого роста! Я бы ни на что не променял это ощущение, когда ветер в лицо, и… — Поттер запнулся, хмурясь. — Гермиона? Я о тебе говорю, вообще-то.

Он коснулся её волос сегодня.

Мерлин, просто выкинь это из головы!

Ты же видела его взгляд в этот момент. Он сделал это неосознанно. Просто в попытке отстранить от себя, потому что твои глаза в очередной раз были настолько широко закрыты, блин, что ты не соизволила притормозить перед ним. Это скоро войдёт в порядок вещей — врубаться в него на каждом повороте и входя в каждый класс. Хреновый порядок. Очень. Очень хреновый.

И ещё.

Ей нужно с ним поговорить.

Видит Мерлин — это было последним, что она хотела бы сделать, но… Логан. Это имя так накрепко засело в голове. И мысль, что Драко не знает, о чём Нарцисса писала ему в письмах. Господи, это всё жутко её беспокоило. Гермиона называла это плохим предчувствием. Очень плохим, напрягающим, жужжащим в висках. Недоумевала — откуда это, какая ей к чёрту разница. Она не будет погружаться в эти семейные — малфоевские! — дрязги.

Но не могла просто молчать. Молчать, когда узнала… что-то. Чего сама не поняла. Поэтому им необходимо поговорить. Ведь вдруг это, хм, важно?

Тут же одёргивала себя — просто имя. Что здесь важного?

А вдруг.

Грейнджер просто не смогла себя заставить подойти к нему после урока. В гостиной, когда он, погрузившись в чтение газеты, сидел на диване, закинув ноги на столик. Она даже не сделала ему замечания, просто скользнула мимо, направляясь в башню Гриффиндора. Сжимая кулаки.

Не могла.

Но как они поговорят, если девушка не может и рта раскрыть, когда Драко рядом, блин?

И тогда, поднимаясь по очередной лестнице и кивая, приветствуя знакомых гриффиндорцев, отвечая на очень незначительные вопросы опять же кивком или полуфразой, почти наверняка решила: это не твоё дело, Гермиона, ладно? Не лезь. Прекрати.

И она заставила себя прекратить. Уже полтора часа заставляла, листая учебник по чарам. Конечно, учебник. Неизменно учебник. Завтра ведь урок теории, будет новый материал, а вдруг она забудет — ха-ха — старый? Подстраховаться никому не помешает.

Девушка подняла глаза, когда ощутила сверлящий взгляд на своём лице. Гарри сидел в кресле напротив, уперевшись локтями в разведённые колени и сплетя пальцы. Рон — на подлокотнике дивана, сложив руки на груди. Оба смотрели на неё.

— Что?

Только сейчас Гермиона поняла, что они уже несколько минут молчат. Переглянулись. Снова смотрят.

Её жутко раздражало, когда они делали вот так. Будто знали что-то, чего не знала она.

— Ну, что? — она закрыла учебник, заложив страницу пальцем.

— Всё нормально?

Гарри.

Конечно же, этот тон. Вкрадчивый, интересующийся. И будто бы без претензии, но Гермиона знала — хорошо знала, — ему не нравится, что подруга снова с головой ушла в свои мысли. И что-то колючее снова взвилось в груди, выталкивая слова изо рта:

— Это у тебя нужно спросить, всё ли в порядке, потому что я этот вопрос слышу от тебя с некоторых пор куда чаще, чем “как дела”.

Он поднял брови.

— Неправда. Я спрашиваю, только когда ты делаешь… вот так, — неопределённый жест рукой в её сторону.

— Как — так?

— Ты знаешь.

О, да. Она знала. Но какого чёрта об этом знает он?

— Сижу? Учусь? Читаю?

— Думаешь!

Гермиона недоверчиво сощурилась.

— Ты шутишь, должно быть. Мыслительный процесс — это нормально, Гарри, я пытаюсь донести это до вас не первый год.

Взгляд на секунду метнулся к Рону, который поджал губы и молчал, слушая перебранку друзей. Поттер отвернулся, потирая напряжённые ладони друг о друга, будто собираясь сказать что-то ещё.

— Почему ты вечно думаешь, что что-то не так, если я прихожу сюда? — девушка со стуком положила книгу на стол и встала, распрямляя плечи. — Быть может, я уже стала лишней в этой гостиной?

— Ты сама знаешь, что речь не об этом, Гермиона, — Гарри продолжал сидеть, не предпринимая попыток встать и смотреть на подругу сверху вниз. — Ты редко здесь. А когда бываешь — то чаще всего либо грустная, либо с таким выражением лица, что впору бежать подальше.

Она сжала губы, стискивая кулаки. Он что… прав? Гриффиндорка сглотнула, переводя прямой взгляд на Рона и поднимая подбородок:

— Ты тоже уже не рад мне?

Рыжий вытаращил глаза, теряясь на секунду.

— Что ты говоришь, ну, — бормочет. Сбивается. — Ты знаешь, что я… мы всегда рады, когда ты здесь. Ты же наша подруга. Мы немного заботимся и… переживаем. Просто…

Он расцепил руки и принялся дёргать свои пальцы, похрустывая суставами.

— Просто ты обещала говорить нам, если что-то случается. А если ты здесь, значит, что-то случилось.

Гермиона снова взглянула на говорившего Гарри. Теперь он встал и сделал шаг к ней, обходя стол. Тёплый взгляд зелёных глаз притупил защитные шипы, которые зудели под кожей, грозясь вырваться наружу.

— Гарри, — она выставила вперёд ладонь. — У меня нет проблем, ладно?

— Я не прошу тебя говорить о них.

Она упрямо сжала губы.

— Это логично. Если взять во внимание их отсутствие.

Поттер опустил взгляд лишь на несколько мгновений, чтобы она не почувствовала давления. Они не хотели давить, и Гермиона знала это. Где-то в глубине души ей даже льстила эта забота, но то, что они пытались встать на зыбкую почву, которая вот-вот затянет её саму, чудо, что ещё держит на поверхности, заставило девушку закрываться.

— Я просто не хочу, чтобы ты отдалялась от нас.

— Я не…

— Отдаляешься, — Гарри снова поднял глаза, но говорил спокойно.

Пожевал губами. Вздохнул.

Ей нечего было сказать.

— Ладно. Прости.

И, чёрт возьми, это извинение прозвучало сейчас так некстати. Гермиона смотрела на друга, морща лоб в попытке найти правильные слова. Их хватало, но все не к месту. Насколько легче продолжать делать вид, что ничего не происходит? Кажется, это начинало вытаскивать из неё последние силы.

Но девушка просто не могла себя заставить произнести два слова. Маленькие два слова. Признание. В чём?

“Это Малфой”.

И будь что будет. Может, они изобьют его? Перехватят в коридоре или ещё где.

Что будет, если вдруг она осмелится признаться им в причине… всего. Вообще всего. Он. Единственный человек, который опустошал и наполнял одновременно. Эти крайности убивали её.

Её.

Кто она теперь? Уже явно не Гермиона Грейнджер.

Гермиона Грейнджер была примерной. Гермиона Грейнджер была рассудительной. Гермиона Грейнджер была…

Щёки вспыхнули.

А стоило вспомнить его перекатывающиеся под её руками мышцы и… эти движения, то…

Дыхание сбивалось. И об этом не стоило вспоминать сейчас. Думая о сексе — Господи, прости — с Малфоем при Гарри и Роне ей становилось в миллион раз более стыдно, чем когда она думала об этом наедине с собой. Или на уроке. Хотя в такие моменты стыда оказывалось мало.

Сердце начинало биться сильнее, и тут же холодели ладони.

Она помотала головой, избавляясь от движущихся картинок в сознании. Она никогда не скажет им. Они никогда не узнают.

— Я пойду, — и наклонилась за учебником. Прижала его к груди, за которой сильно билось сердце. Несколько шагов к портрету, и…

— Пожалуйста, останься, — Рон вскочил с подлокотника, догоняя, перегораживая ей путь. Растерянные глаза, обрамлённые короткими светлыми ресницами. — Пожалуйста. Мы не хотели обидеть тебя.