Хьюстон, 2030

Марка озадачило не то, что у ночного сторожа были собраны вещи. Он просто приготовился к урагану «Артур», на случай если заводик начнет затапливать. Не удивило его и то, что Саманта, вот так, запросто, одолжила свои сапоги сторожу-подлизе, а сама пошлепала домой босиком. Тут нечему было удивляться. «По-настоящему» она обещала или нет, сегодня она найдет себе какое-нибудь достойное оправдание. Ну, например, что шоссе было «та-а-ак замечательно затоплено», или что ей не нравится, как в сапогах хлюпает вода (тут уж трудно с ней не согласиться), или что-нибудь в том же духе. Марка даже уже не волновало, что под водой может оказаться всякая гадость: его младшие дети, как совершенно не-неженки, могут запросто отправиться босиком хоть на другой конец Хьюстона, и ничего им не сделается. Однако, при всем при этом: у сторожа уже есть пара великолепных «Веллингтонов». С чего бы это вдруг ему просить у Саманты еще одну пару резиновых сапог?

И вдруг, Марк понял, точнее, каким-то инстинктом почувствовал, что его дочь не ушла домой, а была где-то совсем недалеко. Он тихонько вытянул из кобуры пистолет, опустил предохранитель, загнал патрон в патронник и осторожно выглянул в окно. И вовремя: краем глаза он заметил, как под дождем к двери офиса приближается ночной сторож, с обрезом наперевес. «Рик Сполдинг» двигался немного боком, осторожно ступая своими шикарными «Веллингтонами» по осклизлой глине. Так подбираются на расстояние уверенного выстрела охотники. Или спецназовцы. Марк поднял пистолет на уровень глаз и отступил в спаленку сторожа.

Ночной сторож, однако, не стал входить в офис. Толкнув слегка входную дверь, он обнаружил, что его каморка открыта, и понял, что водить за нос следователя ФБР больше не удастся. Бабахнув из одного ствола обреза не глядя вглубь помещения, он отскочил назад, и помчался через двор в сторону химических реакторов. Марк рванулся к окну, но сторож обернулся и выстрелил второй раз. Осколки разбитого вдребезги окна зазвенели по комнате. Пока Марк опомнился, «Сполдинг» уже скрылся за реактором номер три.

– Чего не стрелял, следователь? – раздалось оттуда. «Сполдинг» говорил отчетливо, выкрикивая слова, как команды, чтобы перекрыть шум дождя.

– Успею еще пострелять, – в тон ему отозвался Марк, – Где Саманта? Остальные?

– Ха, приятель. Ты уж извини… Саманту твою я – того…

У Марка оборвалось сердце.

Глава 25

– Да нет, шучу, шучу, – выдержав драматическую паузу, продолжил сторож, – Жива твоя Сэмми. И все остальные тоже.

Между реакторами три и два неожиданно промелькнула тень. Марк снова не успел выстрелить.

– Хочешь убедиться, приятель? Саманта, милочка, скажи папочке, как ты его любишь…

Тут же раздался голос Саманты, – Папа!

– Саманта?! Ты в порядке? – закричал Марк.

– …Да-а, – неуверенно прокричала Саманта. Конечно, учитывая обстоятельства, «в порядке» было огромным преувеличением.

– Фредерик? Мартин? Жасмин? Мальчики?

– Мистер Што… – голос дочери оборвался, как будто ей заткнули рот.

– Цыц, сучка. Не разглашай диспозицию, – сказал сторож. Потом, громче, для Марка, – Поговорили – и будет. Теперь ты знаешь, что дочка твоя живая. Пока – живая. Чтобы между нами не было недомолвок… Ты же не хочешь недомолвок, следователь?

– Не хочу, – прокричал Марк. Все что ему оставалось – вести переговоры. У «Сполдинга», или как там его настоящее имя, были заложники. В том числе – дочь Марка.

– О-кей. Для начала, приятель, я тебе вкратце объясню, что у меня тут заряжено. Пуля Минье[128], слыхал про такую штуку? Ну вот. Она работает примерно так. Ежели я выстрелю такой пулькой снизу в челюсть твоей дочки, ее прелестное личико останется тут. Целым и невредимым. И немножко удивленным. А вот за ее мозгами и верхушкой черепа – тебе, папочка, придется прогуляться до самого шоссе. Просекаешь? Теперь мы, тихо-мирно, пойдем с Сэмми через двор – в котельную. И не вздумай дергаться, приятель. У моего обреза – о-о-очень чувствительный спуск. Скажи мне, что ты все правильно понял, приятель.

– Понял, – ответил Марк. Интересно, кто у него еще в заложниках и где они находятся? Фредерик и Мартин – это как минимум. Интересно, здесь ли Хобсоны и еще эти: кочегар мистер Кингсли и его дочь Черри? По логике вещей, остальные заложники должны быть в котельной, тогда «Сполдинг» хочет добраться туда, чтобы контролировать ситуацию и использовать всех заложников в переговорах. Однако, непонятно, почему Саманта оказалась за реактором номер два, а не с остальными.

– Хорошо, что понял. Постарайся обойтись без сюрпризов. Мы выходим, – прокричал «Сполдинг».

В проходе между реакторами два и три показались Саманта и сторож. Дочь Марка шла впереди. Она была вымокшая до нитки, босиком, в подвернутых ниже колен джинсах и в разорванной на груди футболке. Рот девушки был заклеен серой изолентой, а руки были по-видимому связаны за спиной. «Сполдинг» двигался сзади, приставив дуло обреза к шее Саманты.

– Потихоньку, полегоньку, – подбадривал Саманту сторож, – Вот и славненько. Теперь – не поворачивайся. Приставными шагами – влево. И, ради Бога, смотри под ноги и постарайся не поскользнуться. А то у нас будет несчастье.

Он шел пригнувшись и все время держался за ее спиной, минимизируя шансы Марка на прицельный выстрел. Да Марк и не стал бы стрелять. Только в кино пуля в голову убивает мгновенно, и заложник остается живым и невредимым. На самом деле, если преступник держит ствол направленным на заложника, а палец – на спусковом крючке, предсмертной конвульсии будет достаточно, чтобы произошел выстрел. В ФБР учили, что в подобной ситуации, даже в случае снайперского попадания в лоб преступника, заложник получает «свою» пулю с вероятностью более девяноста пяти процентов.

Сторож и Саманта, так же боком, дошли до проема в кирпичной стене котельной и стали пятиться внутрь. Марк увидел, как «Сполдинг» дотянулся левой рукой и поднял с верстака электрический фонарик. Потом они скрылись за кирпичной отгородкой бойлера.

Голос «Сполдинга» раздался вдруг тише, но настолько отчетливо, что Марк чуть не подпрыгнул. – Молодец, приятель. Хорошо, что не стрелял.

Между окнами офиса с потолка спускалась пластиковая труба, а на конце у нее была воронка. Голос ночного сторожа раздавался из этой трубы.

– Испугался, приятель? Это – звукопровод. Одна из штучек нашего Арне. Вообще – это он для меня сделал. Ночью, котел остывает – тут в котельной звенит звоночек. А я это слышу в офисе и иду подбрасывать дров… Ну вот. Теперь – мы все на месте, связь работает, и можно начинать мирные переговоры. Так у вас в ФБР в инструкциях написано?

– Давай так, «Сполдинг». Как твое настоящее имя, кстати? Ты оставляешь всех заложников, и я даю тебе спокойно уйти отсюда. Стрельбы и преследования по горячим следам не будет. Это я тебе гарантирую. Дальше – твоя удача. Быстро побежишь – не поймают, – Пока Марк говорил, он не терял времени даром. Подобрав с пола кусок разбитого стекла, а с полки – рулончик изоленты, он отломил ножку у одной из табуреток и сейчас мастерил себе импровизированный перископ, чтобы осматривать двор без риска получить пулю.

128

Крупнокалиберная полая свинцовая пуля для мушкета, вызывающая особо тяжелые ранения. Применялась в середине и конце XIX века. Примечание переводчика.