Страница 70 из 115
«Сэмми, ты определилась с весом поташа?» – спросил Фредерик.
«Почти, мистер Штольц. Титрование я уже сделала. Остается только доделать расчет. Пять минут, не больше.»
Только тут Марк заметил, что его дочь работает босиком! Когда она завинчивала канистры, он не мог видеть ее ноги.
«Черт побери, Саманта! Что случилось с резиновыми сапогами?» – спросил он.
«Ах да-а-а… С сапогами?» – она метнула быстрый обеспокоенный взгляд куда-то вправо. Рабочие резиновые сапоги, доставшиеся Саманте вчера «по наследству» от Майка, по-прежнему висели на крючке под сиденьем грузового трицикла, точно так, как Саманта повесила их сегодня утром.
«Саманта, ты же мне обещала обуться! Вот этим самым утром, разве нет?»
Тут Саманта применила свой стандартный маневр уклонения. Она улыбнулась, с удивлением посмотрела на свои ноги, как будто только что поняла, что забыла почему-то обуть сандалии, и пошевелила пальчиками ног в густой черной грязи. «Но пап! Дождик же был! Всю ночь, и все утро тоже! Грязь така-а-ая мягкая сегодня!»
У нее всегда было подходящее оправдание. Если шел дождь, земля была «так-а-а-ая мягкая», если светило солнышко «так-а-а-ая теплая», а зимой, естественно, земля могла быть и «так-а-а-ая прохладная». Если тротуар выглядел чистым (именно: выглядел; со времен Обвала, по-настоящему чистых тротуаров в Хьюстоне не водилось), Саманта немедленно объявляла его «кристально-чистым». А если дорога была покрыта грязью, то определение зависело от погоды: либо «така-а-ая классная пыль на подошвах», либо «така-а-ая мягкая грязь между пальчиками». И главное: вне зависимости от состояния поверхности и погоды, она всегда настаивала, что ходить босиком по всему этому – приятно! Мол, папа, почему бы тебе самому не разуться и не попробовать?
Марк заметил, что Жасмин также пошевелила пальчиками ног в грязи. На лице у нее появилось удивленно-вопросительное выражение. Ей, наверное, совершенно непонятно, о чем спор, подумал про себя Марк. Она же росла в трущобах, и у нее, скорее всего, обуви не было если не с рождения, то наверняка с момента переезда семьи из холодного Нью-Йорка в теплый бесснежный Хьюстон. Для нее не было удивительно, что земля «така-а-ая теплая», а грязь «така-а-ая мягкая». Какая есть грязь – такая и есть. Что в ней такого особенного?
«Послушай, Саманта. Я уже давно не возражаю, что ты босая ходишь в школу, но нельзя же работать босиком на Куче!»
«Почему нельзя, папочка?» – невинное лицо и удивленные глазки, как если бы папочка сморозил несусветную глупость.
«А что, если ты наступишь тут на какую-нибудь гадость и порежешь ногу?»
«А я не собираюсь наступать на какую-нибудь гадость, пап! Я не неженка, как Микки и Билли. Я тыщу лет ходила без сандалий и знаю, как это делается!»
Фредерик слушал их перепалку с улыбкой. Сам-то он был обут, но в дешевые сандалии с подошвами из старых покрышек, а не в тяжелые химические резиновые сапоги, как можно было бы ожидать от сумасшедшего ученого и хозяина опасного химического производства.
«Марк, оставь Сэмми в покое. Если ей удобнее работать без сапог, пусть работает без сапог. Битого стекла у нас тут не валяется. Погляди, все так работают, и Луна не падает на Землю. Что за проблема?» – он указал на группу рабочих на противоположной стороне двора, занятых около первого слева реактора сортировкой и измельчением пластиковых отходов. Никаких специальных противохимических сапог у них не было. Как, впрочем, и любой другой обуви. Только один молодой человек, работавший на помосте у загрузочной горловины реактора, был обут в шлепанцы-«вьетнамки». «Сэмми, пожалуйста, отнеси канистры в склад, и начинай-ка делать свои расчеты. А ты, Жасмин, если хочешь, можешь пойти осмотреться. Только чур, руками ничего не трогать, договорились?»
«Однако, Фред, это же химический завод! Ты-то должен знать лучше меня! До Обвала, были все эти правила Техники Безопасности и Охраны Труда… Куда они делись?»
«У нас на заводе, Марк, с охраной труда и с безопасностью все в порядке. Вон, к примеру, наши шнорхели. Они позволяют нам дышать отличным чистым воздухом во время слива бензина и загрузки пластика. А когда бомба запечатана, там все герметично, и шнорхели ни к чему. Это называется: «инженерный контроль». То есть, мы хорошо знаем, с чем имеем дело, и применяем технические меры защиты. Так только инженеры и должны делать. А что до «правил безопасности», заметь: с ударением на «правила», а не на «безопасность», так это все фигня!»
«Почему фигня?»
«Потому, что правила – они и есть «правила». Делай так-то и так-то, а не то будет бо-бо. «Процедурный контроль»! Это означает, что вам надо делать что-то точно так и никак иначе! Типа «сапер ошибается один раз». Раньше на нашем заводе было много таких процедур, а теперь осталась всего одна. А все остальные мы, как грамотные инженеры – раздербанили технически. Либо поставили надежную «защиту от дурака», либо механизировали. Или даже автоматизировали! Арне до сих пор репу чешет, как автоматизировать эту последнюю оставшуюся, чтоб там человек был не нужен. Но пока не выходит – сложновато.»
«А как же средства индивидуальной защиты? Все эти комбинезоны, ботинки со стальными носами, специальные перчатки, каски, очки? Помню, до Обвала, с этим было очень уж строго. Все должны были носить эти комбинезоны и каски все время. Не только в промышленности. В Полиции и в ФБР были те же правила.»
«Ох уж эти долбаные комбинезоны и каски все время! В «'Бартоне», я ими был сыт вот по сих пор!» – Фредерик указал ладонью на горло: «Я тебе по-простому объясню. Инженерный контроль – это для тех, кто одновременно трудолюбивый и умный. Сначала ты пользуешься мозгами, чтобы придумать безопасный метод работы, а затем надо еще и руки приложить, чтобы построить и довести до ума машину. Ну, то, что ты там напридумал. Зато потом – красота! Машина за тебя работает, а ты можешь немного расслабиться, ну и срубить бабла заодно. Лишние проценты профицита еще никому не вредили. Жмем дальше. Процедурный контроль – это для трудолюбивых, но не очень умных. Если придумать не можешь, так делай, как тебе сказано, точно по правилам, и молись, что не ошибешься. Потому как сапер ошибается… так то! А теперь переходим к обязательным средствам индивидуальной защиты все время. Это придумано для тех, кто-либо просто ленивый, либо ленивый и тупой одновременно. Если не хватает мозгов, чтобы понять, как передоверить опасную работу машине, и при этом лень делать работу точно по инструкции – что осталось? Ну замотай себя в три огнеупорных комбинезона из «Номекса»,[91] надень защитные очки, каску, ботинки со стальными носками и перчатки. Они даже помогают. Немного. Когда бабахнет, вместо ожога девяноста процентов поверхности тела, получишь восемьдесят пять процентов. И при нашем сегодняшнем состоянии медицины, помрешь на три часа позже. Тебе это лучше?»
«То есть, на твоем заводике все так круто, что средства индивидуальной защиты не нужны?»
«Я не говорил, что вообще не нужны. Нужны, но очень редко! Та единственная опасная операция что я упоминал: заливка нейтрализатора! Так вот, приятель, для этой операции требуются: химические резиновые сапоги, резиновые перчатки по локоть, защитная маска на лицо, кожаный фартук до пола. И еще: пара крупных мужчинских яиц в штанах. Для смелости! Концентрированная серная кислота, скажу я тебе – опасная вещь. Может проесть тебя прямо до костей, причем за какие-то секунды. Но главная опасность – это не сама кислота, а процесс. Кислоту в бомбу надо заливать точнехонько: не слишком медленно, и не слишком быстро. И смотреть на приборы. Ежели ошибешься, либо бомбу разорвет, либо она отрыгнет на тебя расплавленным пластиком. Ну а в случае разрыва реактора, еще не придумали таких сапог, чтобы защитить твои ножки. И нет на планете Земля такого фартука, чтобы спасти все остальное. Вот так! Я всегда делаю эту операцию лично. Почти четыре года, что этот заводик работает, я ее еще никому не доверял. Абсолютно никому, даже Майку и Арне. Несмотря на то, что они постоянно просились попробовать. А я им так говорю: у вас, ребята, для заливки нейтрализатора есть и мозги, и яйца, а вот седых волос пока не хватает… Но я уклоняюсь от темы. Я вот о чем начал: заливка нейтрализатора очень опасна, и требует средств индивидуальной защиты. Но вся операция, заметь, занимает две минуты. Три раза в день – это шесть минут. А вот если я буду из-за этих шести минут разгуливать весь день по заводу в сапогах, перчатках, маске и кожаном фартуке – я буду выглядеть, как полный идиот. И скоро полным идиотом и стану!»
91
Огнеупорная ткань. Примечание переводчика.