Хьюстон, 2030

Удивительно быстро молодой инвалид привык обходиться без рук. Ел он чаще сам, подбирая кусочки губами прямо с тарелки. Правда, чтобы расправиться с супом ему требовалась некоторая помощь, но между Мэри и младшими детьми легко находился помощник. Решив не доставлять никому больших хлопот с собственным одеванием и раздеванием, Уильям сократил свой гардероб до абсолютного минимума. Шорты или спортивные брюки, и, иногда, майка – вот все, что ему требовалось. Единственное, чего он стеснялся, так это просить кого-либо кроме Клэрис, чтобы ему помогли с посещением уборной.

Вероятно, помогло то, что Клэрис была неудержимой оптимисткой. Она старательно преследовала любую возможность, и ни одна неудача, какая бы серьезная она не была, не могла заставить эту милую простодушную женщину долго грустить. Сразу после возвращения Уильяма из армии, Клэрис решила, что, может быть, левый глаз Уильяма можно как-то вылечить. Если бы мой муж имел чуть лучшее зрение, повторяла она, Уильям мог бы претендовать на получение протезов. Не беда, что Пентагон не хочет платить за них, они найдут какую-нибудь негосударственную благотворительную организацию. Уильям был гораздо менее оптимистично настроен по поводу всей этой затеи с лечением глаза, особенно после всего, что он узнал на «Мусоровозе», однако согласился посетить местного офтальмолога. Ничего нельзя поделать, сказал им пожилой доктор, но Клэрис захотелось получить заключение второго врача. Они посетили второго специалиста, потом и третьего, и четвертого, и пятого. В окрестностях других подходящих врачей больше не было, поэтому были предприняты две многочасовые поездки на омнибусе в центр города – и с тем же результатом. Затем Клэрис продолжила поиск по электронной почте. Фотографии глаза, сделанные с помощью смарт-фона получились плохо, поэтому она одолжила настоящую фотокамеру. Шесть недель и много тысяч долларов спустя, был утвержден окончательный вердикт. Операция была теоретически возможна, сказали ей, однако из-за Обвала в США осталось всего несколько клиник, которые еще делали подобные операции. Стоимость лечения была где-то в пределах двадцати миллионов долларов. Уильяму и Клэрис за всю жизнь вряд ли удалось бы собрать такую сумму. Кроме того, операция потребовала бы поездки на Север, на целый год, со всеми очевидными опасностями и расходами. Притом, что вероятность успеха была всего лишь двадцать процентов. Или даже меньше.

Любой другой на ее месте ударился бы в депрессию после такой неудачи, но только не Клэрис. Не берите в голову, сказала она, и стала искать альтернативное решение проблемы. Около двух месяцев Клэрис учила Уильяма ориентироваться в доме, во дворе и на ближайших улицах. Она завязывала себе глаза, и они часами бродили босиком, обучаясь нащупывать дорогу и обходить препятствия. Она часто шутила, что теперь и сама может дойти до любой точки квартала даже темной ночью, причем не открывая глаз.

Инвалиды, из тех кто попал в Армию по призыву, а таких было подавляющее большинство (кто бы пошел в армию по своей воле в последние годы?), не имели права на получение пенсии. Потерявшим «всего» одну конечность, Пентагон предлагал на выбор пожизненное протезирование в одном из армейских реабилитационных центров или единовременную денежную компенсацию. Большинство из тех, кто потерял две или более конечности, не рассматривались в качестве кандидатов на протезирование. Уильям подал заявление на компенсацию еще на «Мусоровозе», и вот уже девять месяцев ждал ответа из Пентагона. Ходили слухи о том, что по новым правилам выплаты по инвалидности сильно урежут и обложат налогами.

Конечно, инвалидам надо было на что-то жить. В городе действовала программа «Пути Спасения[22]» «Поможем Инвалидам». Попасть туда мог далеко не каждый: минимальным условием была потеря обеих ног. «Трудовая деятельность» была простая: инвалиду выдавали специальное пластиковое ведерко: красное, с шильдиком «Пути Спасения», и отправляли на улицу собирать «добровольные пожертвования на нужды инвалидов». Деньги справедливо делились пополам: 50% – «Пути Спасения» и 50% – самому сборщику. Из этих пожертвований «Путь Спасения» выделял нуждавшимся денежные пособия и устраивал благотворительные обеды для инвалидов. Это было не более чем узаконенное попрошайничество, но что еще полностью безрукий и практически слепой инвалид мог делать по жизни?

Конечно, будучи слепым, Уильям не смог бы просить милостыню без поводыря, поэтому они участвовали в программе всей семьей. Клэрис водила мужа по городу и сама стала добровольцем «Пути Спасения» – помогала по хозяйству на благотворительной кухне: чистила овощи и мыла посуду, иногда – варила суп. Точно в соответствии с замыслом этой самой программы благотворительной помощи, Уильям, Клэрис и маленький Дэйви кое-как перебивались на грани полной нищеты, но при этом и не голодали. Тонкая технология баланса щедрости и скупости, «Социальный Оптимум», так это называлось на бюрократическом новоязе американских работников социальной защиты. Семья ветерана боевых действий не может голодать – это несправедливо и жестоко. Но если семье инвалида ни с того, ни с сего достается кусок пожирнее – это аморально и расточительно. Нельзя же расходовать все ресурсы страны на бесполезных калек!

За пол-года подобной «работы» Уильям и Клэрис потихоньку превратились для всей округи в «Билли» и «Рисси». Инвалидов с красным ведерком «Пути Спасения» редко кто называл полными именами. Укороченному человеку – укороченное имя. Год назад, Уильям, наверное, дал бы в морду, если бы кто-то посторонний назвал его «Билли». Теперь он, вроде бы не возражал не только против «Билли», но и против «Эй, обрубок», и даже «Эй, безрукий, поймай-ка свой доллар!» Молодой инвалид мудро решил не скулить по поводу уличных прозвищ. Возможность дать кому-то в морду у него теперь отсутствовала начисто.

Марк наблюдал, как Уильям и Клэрис одновременно целовались и пили чай, – вдвоем из одной кружки, и думал про себя что ранняя женитьба сына была, в конце-концов, удачным решением. Вообще, заключил он, в их семье было полно решений, которые выглядели как жутко неправильные в момент принятия, но принесли неплохие дивиденды в долгосрочной перспективе. Покупка дома была лучшим тому примером. Их дом был, тем, что называлось «Мак-особняк» – более 3000 квадратных футов[23], в достаточно фешенебельном районе. С дизайнерскими дорожками спереди и огромными двором сзади дома. Сразу после свадьбы в 2007 году, Марк и Мэри подыскивали подходящее жилье. Мэри полюбила этот дом с первого взгляда. Марк предпочел бы что-то поскромнее, подешевле и поближе к центру города. У них произошло несколько жарких споров, но дело закончилось покупкой.

Они были уверены, что вытянут ипотечный кредит. Карьера Марка в ФБР быстро прогрессировала. Мэри, выпускница колледжа, имела хорошо оплачиваемую работу в большой консалтинговой фирме (собственно, так они и познакомились – фирма получила от ФБР контракт на систему обработки данных). Они крепко пожалели о покупке «дома мечты» год спустя. Пришел кризис, «GFC версии 1.0», и Мэри потеряла работу. Одновременно, их «рисковая» ипотека была переведена на более высокую процентную ставку. Даже продать особняк они не могли, – его рыночная стоимость упала за год до половины того, что они уплатили, а покупателей не было в любом случае. Кое-как выстрадали этот год. Только тот факт, что Марк продолжал служить в ФБР, спас их от выселения.

В 2010 году стало полегче. Мэри нашла работу с неполным рабочим днем, а вечерами подрабатывала из дома в качестве веб-дизайнера. Они реструктуризовали свой ипотечный кредит, выплатили проценты по кредитным картам, и даже завели небольшие сбережения. Наконец, убедив себя, что жизнь налаживается, они решили, что пришло время завести наследника. Уильям родился в 2011 году. Мэри была беременна Майклом, когда разразился «GFC версии 2.0». Это была их первая удача. «Их» банк потонул одним из первых, к началу второй недели кризиса. Банк утащил за собой в пучину все сбережения Марка, но туда же вслед за банком отправилась и их ипотека. Марк и Мэри оказались без цента денег, но при этом, – приятная неожиданность – и без долгов. Не всем их соседям так повезло. Много было тех, кто потерял все активы, но остался должен и по кредитным картам, и по ипотеке. Только теперь долг принадлежал одному из национализированных банков.

22

В оригинале: «the Salvation Way». Мак-Кай объединил здесь две благотворительные организации: «Общий Путь» (the United Way) и «Армию Спасения» (the Salvation Army). Предполагается, что «Армия Спасения» в 2030 году как-то слилась с «Общим Путем», – примечание переводчика.

23

Приблизительно 280 кв. метров – примечание переводчика.