Страница 41 из 164
НАСИЛИЕ
Нет законодательства, которое бы не давало права правительству приостанавливать течение закона, когда государственный организм потрясен до корней, которое не давало бы права правительству приостанавливать все нормы права. Правительство не колеблясь противопоставит насилию силу.
П. Столыпин
Не выйдем мы из беспорядков и революций до тех пор, пока не станет всенародно ясно и неоспоримо,- где верховная власть, где та сила, которая при разногласиях наших может сказать «Roma locuta – causa finita» – потрудитесь подчиниться, а если не подчинитесь, сотру с лица земли.
Л. Тихомиров
Незаметно мы перешли к одному из наиболее трагичных и болезненных вопросов Гражданской войны – насилию. «Большевики – бесчеловечные, жестокие скоты,- указывал посол США Фрэнсис и тут же приводил пример: – Симмонс сообщает: они узнали о заявлении генерала Пула, что тот расстреляет каждого захваченного в плен комиссара, и множество невинных людей были убиты в ожидании исполнения Пулом своей угрозы»561. Шульгин писал: «Красные – грабители, убийцы, насильники. Они бесчеловечны, они жестоки. Для них нет ничего священного… Они отвергли мораль, традиции, заповеди Господни. Они презирают русский народ. Они – озверелые горожане, которые хотят бездельничать, грабить и убивать, но чтобы деревня кормила их. Они, чтобы жить, должны пить кровь и ненавидеть. И они истребляют «буржуев» сотнями тысяч. Ведь разве это люди?… Они убивают, они пытают… Разве это люди? Это звери…»562
Насилие 1917-1922 гг. можно подразделить на четыре независимые, но тесно связанные друг с другом группы:
– насилие жесткой мобилизационной политики военного времени, отягощенное развалом государственной власти, оставленным в наследство Временным правительством;
– стихийное насилие социального взрыва – «русского бунта»;
– революционное насилие – подавление сопротивления побежденного класса;
– насилие, вызванное интервенцией и Гражданской войной, реализуемое в рамках «военного положения».
Потребность в жесткой насильственной мобилизационной политике возникла еще до Февральской революции. В ноябре 1916 г. Николай II получил записку группы Римского-Корсакова, предлагавшего «назначить на высшие посты министров, начальников округов, военных генерал-губернаторов лиц, преданных царю и способных на решительную борьбу с надвигающимся мятежом. Они должны быть твердо убеждены, что никакая примирительная политика невозможна. Заведомо должны быть готовы пасть в борьбе и заранее назначить заместителей, а от царя получить полноту власти. Думу распустить без указания нового срока созыва. В столицах ввести военное положение, а если понадобится, то и осадное - вплоть до военных судов. Создать надежные гарнизоны с артиллерией, пулеметами и кавалерией. Закрыть все органы левой и революционной печати. И обеспечить немедленное привлечение на сторону правительства «хотя бы одного из крупных умеренных газетных предприятий». Оборонные предприятия мобилизовать с переводом рабочих на положение «призванных и подчиненных законам военного времени». Во все комитеты Земгора и ВПК назначить правительственных комиссаров «для наблюдения за расходованием отпускаемых сумм и пресечения революционной пропаганды со стороны персонала». А руководителям администрации на местах дать право немедленного устранения от должности лиц, которые оказались бы участниками антиправительственных выступлений или проявили в этом отношении слабость и растерянность». Ни на что из перечисленного царь так и не решился…
В какой-то мере было реализовано только предложение ген. Алексеева по созданию особой оперативно-следственной комиссии генерала Н. С. Батюшина, в которую вошли лучшие специалисты контрразведки для борьбы с саботажем и экономическими диверсиями. В. Шамбаров пишет: «…Работать она начала очень результативно. Был арестован банкир Д. И. Рубинштейн, связанный с продажей за границу зерна, перекачкой за рубеж денег и ценностей, игрой на понижение русских Ценных бумаг. А заодно владелец контрольного пакета акций самой популярной газеты «Новое время», заливавшей страну потоками грязи и «негатива»… За Рубинштейном последовали причастные к его аферам юрист Вольфсон, журналист Стембо. Дальше посыпалось, как из мешка. Взяли купца, посылавшего через Швецию в Германию огромные партии жмыхов. Открылось дело уральских предпринимателей, вывозивших за рубеж золото и ценные легирующие добавки в неотработанных шлаках. В Одессе зацепили заводчиков Шапиро, Раухенберга и Шполянского, сбывавших «налево» стратегическое сырье. Открылось «дело мукомолов», завязанных со спекуляциями хлебом на Волге. Заинтересовались фирмой Нобеля, вывозившей через нейтралов керосин. Арестовали братьев Животовских, организовавших мощнейший канал контрабандного вывоза сахара через Персию (только чистый «навар» от этого и только у самих Животовских составил за год 75 млн. руб.). А от них потянулась ниточка к Всероссийскорму обществу сахарозаводчиков, и были арестованы Бабушкин, Геппер и Добрый. А дальше открылось, что сахарозаводчики связаны с… Внешторгбанком и Международным банком, и во втором из них при обыске нашли документы, подтверждающие агентурную информацию о контактах с немцами… Причем выяснилось, что после ареста Рубинштейна как раз Всероссийское общество сахарозаводчиков сразу перекупило акции «Нового времени». Как все знакомо, не правда ли?» – справедливо заключает В. Шамбаров563.
Однако «все это кончилось… ничем. Ни одно из перечисленных дел не дошло даже до суда… Перевод денег и продажа продовольствия в нейтральные страны преступлением не являлись… Оперативную информацию, полученную от агентуры или от расколовшихся арестованных, прокуратура и судебные следователи доказательствами не признавали. Впрочем, хватало и строгих доказательств – по делам сахарозаводчиков и банкиров были изъяты целые вагоны уличающих их документов… но,- продолжает В. Шамбаров,- тем временем на комиссию подняла вой вся общественность!… Давление пошло со всех сторон… либералы обвиняли комиссию Батюшина в «беззакониях», обыски и изъятия документов трактовались как разгул реакции и общенациональные трагедии. Иностранцы снова подняли шум о «русском антисемитизме». Николай II не решился идти на обострение отношений с «деловым миром» и закрыл все дела, в его резолюции указывалось: «Дело сахарозаводчиков прекратить, водворить их на места жительства, где усердною работою на пользу Родине пусть искупают свою вину, ежели таковая за ними и была…» Саму комиссию Батюшина постарались смешать с грязью. Ее противники были людьми состоятельными, журналистам платили щедро. И адвокатам тоже – вплоть до возбуждения встречных исков о «незаконных» арестах и обысках…»564
Либерально-демократическое Временное правительство, придя к власти, сняло все ограничения с буржуазии и за неполных восемь месяцев развалило всю систему государственной власти в России, приведя ее к кровавому революционному хаосу и Гражданской войне.
Большевики, столкнувшись с «наследством» Временного правительства и эсеро-меньшевистских Советов, тем не менее, вполне очевидно, надеялись избежать массового кровопролития. Месяц спустя после начала формирования белых армий Алексеева, Краснова, Каледина, 7 [20] декабря 1917 г., большевиками была создана специальная Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем (ВЧК). С 31 января 1918 г. деятельность ВЧК была строго ограничена розыском, пресечением и предупреждением преступлений, она завершалась на стадии передачи материалов для следствия в трибунал, который, в свою очередь, направлял дела в суд. То есть речь о насилии как таковом пока еще вообще не шла, а процедура соответствовала самым развитым демократическим нормам того времени.
Но уже 7 февраля 1918 г., после провала первых брестских переговоров, началось наступление немецких войск. В ответ 21-22 февраля 1918 г СНК издает постановление «Социалистическое отечество в опасности» и одновременно наделяет ВЧК правом внесудебного решения дел с применением высшей меры наказания – расстрела. Этими двумя решениями СНК фактически вводил в стране режим «военного положения». С этого времени органы ВЧК вели не только оперативную работу, но и проводили следствие и выносили приговор, заменяя следственные и судебные органы565. ВЧК было предоставлено «право непосредственной расправы с активными контрреволюционерами», в число которых включались: «неприятельские агенты, спекулянты, громилы, хулиганы, контрреволюционные агитаторы, германские шпионы», саботажники и прочие паразиты – все они «расстреливались на месте».