Страница 40 из 164
Позиция большевиков, признавших независимость Польши, Финляндии, Прибалтики, казалось бы, полностью соответствовала интересам «союзников». Деникин по этому поводу упрекал русский народ в «органическом недостатке патриотизма» и обвинял большевиков в распродаже «русских территориальных и материальных ценностей международным политическим ростовщикам»549. Известный экономист Л. Кафенгауз также обвинил большевиков в том, что они сдали Прибалтику550. Но ведь между тем сам Деникин, Колчак, Врангель, выступавшие за лозунг «единой и неделимой», непосредственно получали помощь от тех самых «политических ростовщиков». У. Черчилль писал: «Было бы ошибочно думать, что в течение всего этого года мы сражались на фронтах за дело враждебных большевикам русских. Напротив того, русские белогвардейцы сражались за наше дело. Эта истина станет неприятно чувствительной с того момента, как белые армии будут уничтожены и большевики установят свое господство на всем протяжении необъятной Российской империи…»551 И тут У. Черчилль был абсолютно прав – уже после Гражданской войны один из наиболее выдающихся военачальников Белой армии, генерал-лейтенант Я. Слащов-Крымский, напишет статью о смысле борьбы белогвардейцев под названием «Лозунги русского патриотизма на службе Франции»552.
Никаких иллюзий в отношении целей «союзников» и «друзей» России не было уже тогда – создание буферного, санитарного кордона, отделяющего любую Россию, неважно, белую или красную, монархическую, демократическую или большевистскую, было для них в любом случае программой минимум; попытка реализовать программу максимум – окончательного развала России столкнулась с упрямым сопротивлением большевиков.
Территориальный распад грозил России только полным уничтожением. Отрезанные от морей, находящиеся в крайне неблагоприятных климатических и географических условиях регионы были бы обречены на быстрое вымирание или самоуничтожение. Это означало конец русской цивилизации и русского народа. Ослабленные пограничные регионы Украины, Запада и Северо-Запада России неизбежно были бы захвачены Великой Польшей, Великой Эстонией, Великой Финляндией и прочими великими… наиболее «лакомые куски», например на Черном и Белых морях, превратились бы в протектораты других, еще более великих держав… С потерей европейских морских портов Россия теряла почти 80% всей своей внешней торговли. Только через балтийские порты до войны осуществлялось 30% русского экспорта, из которого на прибалтийские порты приходилось – 75%, а на единственный оставшийся порт Петроград – всего 25%553. Русский народ пошел за большевиками не только из за «земли», он интуитивно, но отчаянно боролся за свое выживание, чувствуя только в большевиках силу, способную сохранить русское государство. Это можно назвать инстинктом коллективного самосохранения.
Брусилов вспоминал: «Наступила весна 1920 года. С юга стал наступать Врангель, поляки – с запада. Для меня было непостижимо, как русские белые генералы ведут свои войска заодно с поляками, как они не понимали, что поляки, завладев нашими западными губерниями, не отдадут их обратно без новой войны и кровопролития. Как они недопонимают, что большевизм пройдет, что это временная, тяжелая болезнь, наносная муть. И что поляки, желающие устроить свое царство по-своему, не задумаются обкромсать наши границы. Я думал, что, пока большевики стерегут наши бывшие границы, пока Красная Армия не пускает в бывшую Россию поляков, мне с ними по пути…»554 В. Кожинов приводит слова из «Книги воспоминаний» великого князя Александра Михайловича, у которого более 20 родственников были убиты большевиками: «…По-видимому, «союзники» собираются превратить Россию в британскую колонию»,- писал Троцкий в одной из своих прокламаций для Красной Армии. И разве на этот раз он не был прав? Инспирируемое сэром Г. ДетердингомI или же следуя просто старой программе Дизраэли – Биконсфилда, британское министерство иностранных дел обнаруживало дерзкое намерение нанести России смертельный удар… Вершители европейских судеб, по-видимому, восхищались своею собственною изобретательностью: они надеялись одним ударом убить и большевиков, и возможность возрождения сильной России. Положение вождей Белого движения стало невозможным. С одной стороны, делая вид, что они не замечают интриг союзников, они призывали… к священной борьбе против Советов, с другой стороны – на страже русских национальных интересов стоял не кто иной, как интернационалист Ленин, который в своих постоянных выступлениях не Щадил сил, чтобы протестовать против раздела бывшей Российской империи…»555
IБританский «нефтяной король».
Сравнения
Для сравнения сепаратистских процессов, происходивших в России, приведем показательный пример Британской национальной политики в отношении Ирландии.
С началом Первой мировой войны Британское правительство подписало акт о гомруле (самоуправлении) для Ирландии, который палата лордов отклоняла все предыдущие годы. Тем не менее ирландцы выступили за формирование своих национальных частей. Военное министерство предприняло все меры, чтобы подавить эти попытки. В конце 1916 г. в Ирландии вспыхнуло национально-освободительное восстание, которому немцы попытались оказать поддержку. Восстание было быстро подавлено. У. Черчилль пишет: «Быстро последовали репрессии и казни, хотя и немногочисленные, но оставившие глубокий след»556.
Во время войны «на фронте служили 60 тыс. ирландских солдат, но зато 60 тыс. британских солдат несли гарнизонную службу в Ирландии… На парламентских выборах 1918 г.,- пишет У. Черчилль,- провалились все кандидаты, поддерживавшие дело союзников. Националистическая партия, в течение шестидесяти лет представлявшая ирландскую демократию, исчезла в одну ночь. Вместо них были избраны восемьдесят шинфейнеров, совершенно чуждых всем тем процессам ассимиляции… Шинфейнеры были проникнуты старой, унаследованной от прадедов ненавистью, первобытной и неумолимой… дикая и никем не руководимая шайка людей, ненавидящих Англию, будет подтачивать самые жизненные основы империи и вносить в нашу общественную жизнь озлобление, о котором мы не знали в течение целых поколений, пожалуй, в течение целых столетий… За этими людьми (республиканцами), усиливая и пополняя число их сторонников и в то же время позоря этих последних, стоит большое число обычных грязных негодяев и разбойников, которые грабят, убивают, крадут ради своего личного обогащения или ради личной мести и создают беспорядок и хаос исключительно из любви к беспорядку и хаосу. Эти бандиты – ибо никаким другим именем нельзя их назвать – занимаются своей разрушительной деятельностью под прикрытием лозунга республики и нераздельно слиты с искренними и фанатическими сторонниками республиканской идеи…»357
15 января 1919 г. конгресс шинфейнеров собрался в Дублине и провозгласил Декларацию независимости. «Великобритания начала понимать, что в Южной Ирландии раздается страшный голос и что угрозы, которые он произносит, означают альтернативу «независимости или массового убийства». В течение лета и осени 1919 г. в Ирландии начали происходить убийства, к концу года развернувшиеся в организованную кампанию убийств судей, чинов полиции и солдат. «В течение 1920 г. кампания политических убийств в Ирландии росла и ширилась…»558 «Солдаты, товарищи которых были убиты, громили лавки и квартиры лиц, проживавших поблизости от места совершения преступления, и полиция сплошь и рядом сама прибегала к репрессиям по отношению к подозрительным лицам». «Политика «разрешенных репрессий» вступила в силу с 1 января 1921 г. Вскоре оказалось, что она гораздо менее действенна, чем грубые, но своевременные меры специальных полицейских отрядов… Фактическое право британских отрядов направляться куда им угодно и делать все, что они считали нужным, никогда не вызывало сколько-нибудь сильного противодействия»559.
«В начале лета 1921 г. стало ясно, что Великобритания стоит на распутье,- писал У. Черчилль.- Альтернатива, стоявшая перед нами, была теперь совершенно ясна: или сокрушите их железом и беспощадным насилием, или дайте им то, чего они хотят…»560 Англия предоставила Южной Ирландии права ограниченного доминиона, одновременно спровоцировав гражданскую войну между сторонниками независимости Ирландии и проанглийской оппозицией. Английское правительство во время гражданской войны активно поддерживало своих сторонников, и республиканцы потерпели поражение. Южная Ирландия получила независимость только после Второй мировой войны, в 1949 г. Северная Ирландия осталась провинцией Великобритании, превратившись в незаживающую «язву»…