Обагренная Русь

Только теперь стал доходить до Якова тайный смысл совершившегося, только теперь оценил он по-настоящему сметливость Константина:

— Так вот куды ты гнул. Молод, а изворотлив. Батюшка останется тобою доволен...

А Репих и с ним все послы покидали утром Тверь с унылым видом. Желанной победы Мстиславу они так и не везли, а унижений хлебнули большою мерой.

Но еще и другое беспокоило Репиха: ведь если согласится Мстислав с Константином, то в числе самых близких к Ждану людей окажется и он, родовитый и удачливый боярин. Как же быть? Едино что надеяться на Ждана.

Не передать Мстиславу Константиновых условий Репих не мог, а Ждан пущай разубеждает князя — не о чужой, о своей голове пойдет речь. А за свою голову и расстараться можно.

И решил он, что как въедет в Вышний Волочок, то прежде чем торопиться ко князю, навестит своего закадычного дружка. Бояре без него Мстиславу ничего не скажут.

Так Репих и поступил.

— Вы поезжайте-ко, — сказал он спутникам, — а я мигом обернусь. И ко князю без меня не ходите. Говорить со Мстиславом буду сам.

— Беда, боярин! — ворвался он в избу к Ждану. — Такая ли беда, что и в худом сне не привидится. Ты вот меды распиваешь, а не догадываешься, что нависла над твоей и моей головой секира.

Репихова тревога Ждану быстро передалась. Зря боярин беспокоиться не станет.

— Садись, — указал он Репиху на лавку, — да все по порядку сказывай.

И Репих рассказал Ждану о переговорах с Константином.

— Достойный родителя своего вырос сынок, — выслушав его, покачал головой Ждан, — а когда сидел у нас в Новгороде, так куды какой покорный был.

— Один щенок в дворняжку израстается, а другой — в борзую, — сказал Репих. — Нынче схватил он нас за пятки.

— Прав ты. Дело наше худо, боярин. Мстислав за нас не вступится.

— А как же быть?

— И ума не приложу. Но только, как агнца на заклание, ему меня не свести.

— А меня?

— Обо всех речь. Небось и Фоме с Домажиром сегодня икается.

Ждан быстро оделся, и они поехали к Мстиславу вместе.

— Скажи, как службу мою справил да как встретили тебя молодые князья? — обратился Мстислав к Репиху.

— Князья встретили нас с почтением и за дары тебя благодарят. И Святослав рад был увидеться с братьями, — пряча глаза, пробормотал Репих.

— Что-то никак не пойму я тебя, боярин, — удивился Мстислав. — Вести радостные принес, а сам морщишься, как от кислого?

— Не все радостно, что я принес, есть и заковыка, — покорно отвечал Репих, исподлобья взглядывая на Ждана. — Не только твое принял, но и свое условие поставил Константин. И тогда нет препятствий к миру...

— Да что же это за условие? — нетерпеливо придвинулся к нему князь. — Говори, не бойся.

Репих посопел, посопел и сказал:

— Пущай-де Мстислав, так Константин говорил, накажет наших оскорбителей и всех тех, кто бросал в узилище Святослава и всю владимирскую дружину...

— Вона что тебя смутило! — засмеялся, отодвинувшись, Мстислав. — Да сие каждому ведомо: боярин Ждан, ты да Фома с Домажиром зачинщики. Вам и отвечать!

Репих даже с лавки вскочил, услышав такое, затрясся от возмущения:

— Предаешь верных слуг своих, княже?

— Смилуйся! — возопил, падая на колени, Ждан.

— Да что же вас так разобрало-то? — с улыбкой разглядывал их князь. — Не сегодня же велю я вам ссечь головы, еще поживете. А ссориться со Всеволодом из-за вас я не хочу.

— Что ж, что не сегодня-то, — пролепетал Ждан, — и завтра помирать мне не хочется.

Мстислав подумал.

— Хорошо, бояре. Сам я над вами расправу чинить не мочен, — сказал он, — и в Новгород в оковах не повезу. Но и от веча не скрою, какая назначена за вас цена.

Как побитые псы, вышли Репих со Жданом из его избы. Теперь и между собой настало время сводить счеты.

— Всему ты зачинщик, — сказал Репих Ждану, — все с тебя началось.

— А не ты ли Димитрию Якуновичу нашептывал, чтобы брали Святослава в железа?

— Нет, ты! Митрофана кто хотел туды же со всею дружиною — в поруб? А кто Словишу на чепь сажал?

— А вот я тебя посохом!

Но Репих ждать не стал, когда его ударят, — сам размахнулся и огрел Ждана поперек спины. Тот так и взвыл, так и завертелся на месте.

— Аль еще добавить? Вот тебе и еще!

Но от второго удара Ждан увернулся, хватил Репиха посохом по голове.

К месту свалки быстро сбегался народ. Люди толкались, спрашивали:

— Кого бьют?

— Бояре подрались.

Толпа смеялась и улюлюкала. Отбросив посохи, бояре под шум и хохот вдохновенно валтузили друг друга кулаками. А там вцепились в бороды, покатились наземь, — едва растащили их князевы дружинники.

А Мстислав как раз вышел на крыльцо. Драку он видел в оконце, сидел, посмеивался.

Бояре разом очухались, как были в снегу — повернулись, поклонились князю. Подобрали посохи, побрели в разные стороны.

Малой ценою был достигнут мир. Один только Словиша и пал в этом походе, а беспутный гусляр Якимушка возвратился в Новгород калекой.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

1

Мстислав умел держать слово. И в этом превосходил он иных из князей.

Бояре Ждан и Репих не чувствовали за собой присмотра, в оковы их не брали, на пиры звали, как и прежде. Но стали сторониться их остальные думцы.

И волей-неволей поссорившись, снова стали они меж собой искать близости. В Новгороде перед посадником и перед вечем им вместе ответ держать.

Вестуны уже обо всем сообщили Димитрию Якуновичу. Однако же, несмотря на то, что все обдумать времени было достаточно, при виде Ждана с Репихом он растерялся.

Ведь не кто иной, как Ждан, расстарался, когда его ставили в посадники. Да и Жданово первое слово было, чтобы звать в Новгород Мстислава.

И никак не мог посадник в толк взять, отчего это так легко согласился Мстислав с Константином. И так рассуждал: пока за Ждана взялся, а немного времени пройдет — возьмется и за меня. Два лежало перед Димитрием Якуновичем пути, два было выбора: либо отдаться полностью на волю князя и тем заслужить его доверие либо поддержать бояр и вести дело к тому, чтобы изгнать Мстислава. Какой путь предпочесть? И то в одну сторону он метался, то в другую. За этими сомнениями и застали его Ждан с Репихом, когда вошли в терем и остановились у порога.

«Как же быть-то, как же быть?» — суетливо думал Димитрий Якунович.

— Принимай, посадник, неурочных гостей, — с кривой улыбкой сказал боярин Ждан и продвинулся, как бывало, уверенной походкой на свое обычное место возле косящатого окна. Репих, снимая шапку и крестя лоб, семенил за ним следом.

— В любой час вы у меня ко времени, — откликнулся посадник и, отворив двери, крикнул в переход: — Эй, кто там! Несите вечерять, да чтобы быстро!..

Сел против гостей с елейной маской на лице, приготовился слушать.

— А говорить нам нечего, — сказал Ждан. — Все, поди, и до нас слышал.

— Слышал, слышал, — повздыхал посадник. — Удивлен зело и огорчен был и, как помочь вам, не знаю.

Репих кашлянул, Ждан помолотил пальцами по столешнице:

— Вот как встретил ты нас, посадник.

— А что же встретил-то? Встретил да и уважу — свеженькой стерлядкой попотчую. Мужички наловили, с утра расстарались. Будто знал я, что вы будете ввечеру.

— Пустяковую завел ты с нами беседу, — нахмурился Ждан. — Про стерлядок пущай сокалчие думают, а нам и о чем другом подумать срок приспел. Старый-то должок за тобой, — может, не забыл? Аль память отшибло?

— Чего же память-то отшибло? Все помню, — сказал Димитрий Якунович.

— Ну, ежели помнишь, так и легче зачин. Али вовсе без зачина обойдемся?

— Можно и без зачина.

— Значит, не забыл, кто тебе посадников посох добывал? — уперся в него взглядом Ждан.

— Не ты один.

— Да с меня все пошло. Вспомни-ко, Митя, как убегал ты от Словиши по огородам. Не я ли тебя от поруба спас?