Обагренная Русь

— Бежать наладились?

— Понапрасну не хули, купец, — первым воспрял Крив, подтолкнул Мистишу локтем: не бойся, мол.

— А что за нужда пристала собирать суму?

— Э, — сказал Крив. — Была не была — угадал ты: едва удержал я паробка.

— Вот так-то, — кивнул Негубка. — Значит, не зря поспешал я.

Помолчал, поскреб в затылке:

— Почто же обидел ты меня, Мистиша? Аль не как сына родного привечал я тебя?

Мистиша глядел себе под ноги, хмурился.

— Аль в избе моей тебе не приглянулось? — продолжал Негубка, обращаясь к паробку. — Аль постеля была жестка?

— Всем доволен я, — с трудом поднял глаза Мистиша и прямо посмотрел на Негубку. — И в избе твоей тепло, и постеля мягка, и привечал ты меня, как сына родного.

— Так почто же в путь наладился?

Нет, не смеялся над Мистишей купец. И угрозы не было в его голосе.

— Прости меня, Негубка, — сказал Мистиша. — Но как поделим мы с Митяем Аринку?

— Об этом уж забота не моя, — возразил Негубка.

— Под одною крышею живем мы, спим на одной печи...

— Вот уж верно, — сказал Негубка, улыбаясь, — как бы не намял тебе Митяй мой бока.

— Да что с того пользы? По душе мне Аринка, как Митяю ее уступлю?

— Не меня ли в сваты зовешь?

— Митяй уж просватан...

— Чего нет, крестом не свяжешь, — сказал Негубка. — Но вот тебе мое слово: ни за что не допустит Некрас, чтобы дочь его с тобою в церкви венчали.

— Убегу я с нею...

— Сыщут. Да и Аринка не такова, чтобы на чистое небушко променять отцову надежную крышу.

Не щадил паробка Негубка, хоть и видел, как клонится под тяжестью его слов Мистишина голова.

— Не на радость тебе Аринка, помяни старика. А как быть, не знаю. Никто этого не знает.

Долго молчал Мистиша. Все молчали.

Крив достал из-под лавки свою суму, кожушок на себя напялил, сунул за пазуху рукавицы.

— Пойдем, — сказал он Мистише. — Я с тобою. А тебе, Негубка, сеть-то другие довяжут. Ты уж прости.

— И вы простите, люди добрые, — сказал купец. — Ежели что не так, не взыщите.

Когда съезжали они со двора, почудилось Мистише, будто отпрянула чья-то тень от крыльца. Верно, Митяй это был.

Весела встреча, не весело расставание. Дороги к избе не приставишь, того, что было, не вернешь.

Решил Мистиша твердо возвращаться в Триполь к боярину своему Стонегу.

4

Недолго пожил Звездан во Владимире со своей Олисавой, недолго наслаждался домашним теплом и покоем.

В один из дней, когда ударили вдруг жгучие холода, постучал в ворота усадьбы князев гонец: звал к себе Всеволод дружинника на большой совет.

— Ой, не ко добру это, — запричитала Олисава. — Неспроста кличет тебя князь: чую я — не успели встретиться и уж расставаться пора.

И верно. Сказал Всеволод Звездану:

— Ступай обратно в Новгород. Святославу поклон от меня и от матушки, а Лазарю слово мое княжеское передашь. Говорил-де Всеволод, что о проделках твоих ему ведомо и о сговоре твоем с Михаилом Степановичем тож. Но бог грешников миловал и нам завещал. И потому тако наказывает князь: как и прежде, водись с новым посадником, дары от него принимай, однако же доноси нам о каждом шаге Михаила Степановича. Остальное, мол, дело не твое, и, ежели исполнишь все, как велено, Всеволод забудет прошлое. А не исполнишь, сам на себя пеняй.

Думая о неприметном, но надежном попутчике, Звездан почему-то сразу вспомнил Мистишу. И прямо с княжеского двора отправился к Негубке.

— Не живет у меня больше Мистиша, — отвечал ему купец. — Съехал он на купецкое подворье. Но смекаю я, что нынче и там его нет: говорил мне паробок, будто хощет возвернуться в Триполь. И Крив тоже с ним.

— По боярину своему, что ль, соскучился? — усмехнулся Звездан, догадываясь, что неспроста распрощался Негубка с паробком. Ведь недавно еще собирался Мистиша зиму переждать во Владимире.

Не стал вдаваться в подробности купец.

— У молодых нрав переменчивый. Не все в толк да в пору, кто в мыслях у них прочтет? А ты поспешай, Звездан, может, еще и не поздно, — сказал он.

Повезло дружиннику. На купецком подворье застал он Мистишу.

Удивился тот приходу дружинника.

— Слыхал я, — сказал Звездан, — будто в Триполь хощешь ты возвращаться еще до весны?

— Была такая задумка, — ответил Мистиша.

— А мне говорил, что весною наладишься в путь...

— Зимою полозницы добрые — вмиг долечу до Киева, а то ждать придется, покуда подсохнут дороги.

Но не прочел решимости Звездан в глазах паробка. Не полозницы причиною, что оставил Мистиша теплую избу купца.

— Оно, конечно, прямиком-то ближе, — сказал дружинник, — но не всякий прямой путь вернее окольного. Приехал я сюды не просто поглядеть на тебя, Мистиша.

— Почто же еще?

— Посылает меня князь Всеволод в Новгород. Ищу попутчика.

— Уж не меня ли выбрал?

— Видимо дело, да как ты решишь?

Польстило Мистише Звезданово предложение, но как бросит он во Владимире горбуна?

И об этом подумал Звездан. Видя замешательство паробка, сам поспешил на выручку:

— Вот и Крива возьмем с тобой. Ловко управляется он с луком, а в дороге все может быть. Да согласится ли он?

— Крив не согласится?! — воскликнул паробок и живо выскочил из конюшни. — Крив, а Крив! — кликнул он горбуна: — Подь сюды!

Переваливаясь на длиных ногах, горбун появился в воротах, со света прищурился:

— Почто звал?

— Хошь, возьмем тебя с нами в Новгород? — сразу предложил ему Звездан.

— В Новгород-то? — по природной хитрости своей стараясь казаться равнодушным, спокойно отвечал Крив. — Так в Новгород, говоришь?

Звездан с Мистишей молчали. Горбун, скрывая улыбку, пощупал пальцами нос.

— В Новгород-то я со всею охотой! — произнес он наконец, уже не сдерживая радости.

— Вот и столковались, — кивнул Звездан и сразу перевел разговор на сборы. — Откладывать нам недосуг — заутра тронемся. Тебе, Крив, дам я коня и обоим одежду справную: как-никак, князевы мы послы.

На следующий день рассвет застал их уже далеко за городом. Мороз был крепок, солнце вставало в ярких столбах. Хоть и прибавил просинец дня на куриный переступ, а все к весне. Снег сверкал ослепительно, тут и там на переметенной дороге виднелись звериные наброды, деревья в лесах под приподнятым светлым небом стояли не шелохнувшись на ветках, неприметные летом, проглядывались черные птичьи гнезда.

Взбодренные морозцем, кони бойко шли то наметом, то рысцой.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

1

Как потревоженное осиное гнездо, волновалось и бурлило Олешье.

Никогда еще не видывал Негубка такого беспорядочного скопища судов: почти все устье Днепра от берега до берега было забито насадами, стругами, дощаниками, греческими дромонами и скедиями.

— Что это, Негубка? — спрашивал купца опешивший Митяй.

— А бог весть, — спокойно отвечал привыкший к неожиданностям Негубка. — Должно, взволновалось море, вот и не вышли в срок.

Благо, невелика была Негубкина лодия, ловко скользила между судами к берегу.

— Одного в толк взять не могу, — рассуждал купец, — почто бы это ромейские боевые корабли сгрудились в Олешье. В Русском море, почитай, и так-то не ежедень повстречаешь их, а тута на тебе!..

Еще больше разобрало его любопытство, когда пристали к берегу.

— Батюшки-святы! — хлопнул себя по бокам Негубка. — А народищу-то!..

Все свободное пространство на исаде плотно забито людьми. Трудно удивить купца, а тут изумление так и было написано на его лице.

Горя от нетерпения, первым спрыгнул на берег Митяй, схватил за руку новгородского гостя в синем зипуне: