Страница 47 из 50
На следующий день к вечеру мы перелетели ближе к линии фронта на аэродром Незнанов. Вечером, перед заходом солнца, нас привезли в деревню и разместили по домам. Меня и Яковлева привели в добротный просторный дом, огороженный прочным забором высотой не менее трех метров. В таких хоромах мы ночевали впервые, и они нас скорее насторожили, чем обрадовали. Решили, на всякий случай, спать по очереди. Всю ночь было слышно, как приходили и уходили какие-то люди, что внушало еще большие опасения.
На другой день, вернувшись с аэродрома, познакомились с хозяином. В беседе за ужином он рассказал, что в 1941 году в этих краях видел воздушные бои наших самолетов с немецкими: «Насмотрелся я, как ваш брат погибает. Мы вас, летчиков, уважаем». Эти его слова несколько успокоили нас, и мы решили отменить ночные дежурства.
– Сегодня облетаем район, – объявил Фигичев утром. – На днях должно начаться наступление. Изучайте район пока, после обеда летать будем.
А перед обедом над аэродромом в сторону Брод потянулись бомбардировщики. Группа за группой шли они на запад.
«Опять такой налет, как на Золочев?» – высказывали предположения летчики. Никогда еще им не приходилось с земли видеть таких масс бомбардировщиков. Они закрыли все небо, тяжелый гул авиационных моторов доносился отовсюду. А бомбардировщики все шли и шли… «Откуда столько?!» Летчики не знали пока, что против шестисот немецких самолетов наше командование выставило девять авиационных корпусов общей численностью до трех тысяч истребителей, бомбардировщиков и штурмовиков.
Войска фронта перешли в наступление. Фронт безудержно катился на запад. Мы не успевали наносить его линию на карту. Да и была ли она, линия фронта? Только что было задание прикрывать наземные войска севернее Брод, а через час группа соседнего полка дерется в районе Подверезье – Печихвосты, другая – над Горохувом.Стоянувом… Кто там? Немцы или наши? Наверное, немцы еще пока. Возле Печихвостов немецкий аэродром. Там четверка из соседней дивизии дралась против восемнадцати «Фоккеров». Сбили четырех, но и сами потеряли одного…
– Смотрите в оба, – в который раз предупреждал Фигичев. – Немцы почти не летают, но если уж приходят, то большими группами. Держитесь вместе…
Фигичев из собственного богатого опыта знал, что вылеты вхолостую расхолаживают летчиков, и потом при встрече с противником могут быть неоправданные потери. А он и как командир и просто по-человечески жалел молодежь, всегда старался посоветовать, как нужно действовать.
Но ни одного фашистского самолета не попадалось в воздухе, хотя у других полков были встречи. Об одном из боев рассказали летчикам как о положительном примере.
Двенадцать наших истребителей под общим командованием Горегляда прикрывали под вечер 15 июля наземные войска в районе Горохув – Стоянув. Ударную четверку вел Горегляд, прикрывающую – Бобров, а группу резерва – Вильямсон.
– Горегляд! С северо-запада ко мне подходит группа бомбардировщиков, – передал с земли генерал Утин.
Встреча произошла в районе Завидува. Первая девятка «Юнкерсов» уже пикировала на цель, а за ней подходили еще три девятки. Выше их на пятьсот-тысячу метров ходили двадцать «ФВ-190».
– Атакуем! – Горегляд с ходу повел в атаку свою четверку на первую девятку «Ю-87».
«Лаптежник» успел сбросить бомбы и выходил из пикирования. Длинною очередью он все же достал его. Леонид Иванович проводил взглядом пылающий самолет и боевым разворотом пошел на сближение с другим бомбардировщиком, который только входил в пикирование. «Этот-то еще с бомбой», – подумал Горегляд, открывая огонь. Хоть и с бомбой, «лаптежник» загорелся так же хорошо, как и первый.
Горегляд проводил взглядом падающий «Юнкерс», посмотрел вправо вверх – там атаковала «лаптежников» вторая пара его четверки. Капитан Румм подходил к «Юнкерсу», видно, уже прицеливался и готовился открыть огонь. Но сверху свалилась пара «ФВ-190» и зашла ему в хвост. «Фоккеры» не сумели помешать первым атакам советских истребителей и только сейчас вступили в бой.
– Румм, «Фоккеры» в хвосте! – закричал Горегляд и бросился вверх наперерез фашистам.
Румм, предупрежденный командиром, сманеврировал, и «Фоккер» не смог открыть огонь. Теперь поздно. Он в прицеле у Горегляда. Струя огня протянулась от носа истребителя к брюху «Фоккера», который качнулся с крыла на крыло, опустил нос и глубокой спиралью врезался в землю. Правда, конца его пути Леонид Иванович не видел, его отвлек голос ведомого, лейтенанта Веретенникова:
– Горегляд! «Лапоть» в хвосте!
Он оглянулся. «Ю-87» разворачивался ему в хвост, брал упреждение. Вот-вот он откроет огонь. Но и Веретенников не дремал. Резко развернувшись, он открыл заградительный огонь. «Юнкерс» сам напоролся на очередь, окутался дымом, провалился вниз…
Одновременно с четверкой Горегляда вступила в бой и группа прикрытия. Она атаковала вторую девятку, заставила «лаптежников» сбросить бомбы неприцельно, а два бомбардировщика тут и окончили свой путь.
Но возле бомбардировщиков осталась четверка «ФВ-190». Остальных «Фоккеров» и подошедшую шестерку «худых» связала боем и увлекла на высоту группа Вильямсона. Пара «ястребков» из прикрывающей четверки вступила в бой с четырьмя «Фоккерами» возле бомбардировщиков, и Иван Михалин сбил одного из них.
Всего группа Горегляда сбила шесть «Юнкерсов», два «Фоккера» и без потерь вернулась на свой аэродром…
Такие же бои приходилось вести и другим. И правильно говорил Фигичев: держитесь вместе.
Держались… Но никого не встречали.
А летать на прикрытие и на сопровождение бомбардировщиков приходилось все дальше и дальше. Ходили на Яворов. Далеко… Где-то сзади, северо-западнее Брод, осталась окруженная группировка противника. Добьют! Давай дальше на запад! Начались вылеты на Польшу. Сопровождали «пешек» бомбить мосты через Сан у города Санок. Бомбардировщики безбожно отстали от наступающих войск, и на обратный маршрут у них не хватило горючего. Садились у истребителей. Дальше!
27 июля взят Львов, и в этот же день правое крыло фронта вышло на реку Сан, форсировало ее. Дальше!..
А фашистских самолетов все так же не встречали в воздухе. Потом и вылеты прекратились. Даже Иван Ипполитов заскучал:
– Нас вообще в тылу забыли, не летаем…
Из-за большого удаления от линии фронта полк не летал два дня.
Но наутро всех летчиков собрали на КП полка.
– Летим в Польшу, – объявил Фигичев. – На аэродром Турбя… Возле Сандомира ищите, на Сане, где он в Вислу впадает, – добавил он, заметив, что летчики не могут найти на карте Турбю. И упрекать-то их не за что. Как можно требовать досконального знания района, если фронт с начала операции продвинулся вперед почти на триста километров!..
– Нашли?
– Нашли! – зашумели летчики. – Вон куда забрались!
– Тихо! Изучите хорошо район. Перелетать будем парами и звеньями. Подходить к аэродрому только на бреющем. Там линия фронта рядом. Километра четыре. Ясно?
– Ясно…
Летчики стали подниматься, считая, что разговор окончен.
– Куда?! – сердито сверкнул своими цыганскими глазами Фигичев. – Я еще никого не отпускал.
Летчики притихли.
– Всем, кто может, взять с собой механиков. Наземный эшелон отправится только сегодня. Не скоро туда доберется. Ясно? Командиры эскадрилий сами решат, кто возьмет механиков.
Еще с Днепра опытные летчики стали перевозить на «ястребках» механиков. Сначала – в подвесных баках. Вырезали в баке отверстие, сажали туда механика. Но такой способ сразу же запретили. Не исключена была возможность случайного отрыва бака. Тогда придумали другое. Снимали заднее бронестекло и в гаргрот заталкивали механика. Он только наполовину мог влезть туда и лежал на спине нагнувшегося вперед летчика. Мирились… Я радовался, если приходилось везти небольшого Волкова, но Карпушкина… Он почти весь оставался в кабине…
В Турбе долго не засиделись. Хоть фронт и откатился за Вислу, немецкая дальнобойная артиллерия стала обстреливать аэродром, и пришлось оттуда убраться. Было слышно, как орудие призводило выстрел, и примерно через десять секунд на аэродроме разрывался снаряд. Один из снарядов попал в самолет с номером «8», который загорелся. Техники бросились к самолету, и снаряд разорвался недалеко от этой группы, убив техника звена Бушмелева Афанасия Никифоровича и ранив еще несколько человек.